Черный Иркут

Сергей видел, она хотела сказать: забудешь меня. Но Милица быстро справилась с собой и уже ровным голосом продолжила:

— А мы с Мишко поедем в Бихач. Наши бы его давно взяли, да американцы не дают. Во время последнего контрнаступления сербы разбили пятый мусульманский корпус и подошли к городским кварталам. Солдаты Изитбеговича сдавались в плен тысячами. Их собрали в одно место и провели политбеседу, предложив хором повторить одну фразу: «Босна е сербска, как и Москва — русская!» Потом всех пленных, кроме наёмников, под честное слово распустили по домам.

Со стороны дороги посигналила машина.

— Ну вот, кажется, Мишко нашёл для тебя попутную, — сказала она.

Милица смотрела куда-то вниз, затем быстро подняла глаза. Он увидел, как у неё по щеке покатилась слезинка. Сергей обнял её за плечи, и она уткнулась ему в плечо.

— Ты не смотри на меня, хорошо? — попросила она. — Сейчас всё пройдёт, и я буду в полном порядке.

С дороги вновь долго и требовательно посигналили, и Милица, торопливо поцеловав его, пошла к калитке. На дороге рядом с машиной Мишко стоял военный джип. Милица о чём-то переговорила с водителем и сказала Сергею, что у них времени в обрез.

Перед тем как сесть в джип, Сергей оглянулся. Она с улыбкой подняла вверх ладошку, затем поднесла её к губам. Послав воздушный поцелуй, тут же показала губами, что целует его ещё много-много раз, затем развела руками: мол, рада бы ехать с ним, но что поделаешь! Милица села в машину, хлопнула дверца, и Мишко умчал её в сторону Бихача. Сергей, проводив её глазами, уселся на заднее сиденье джипа. Глядя на дорогу, он пытался думать о том, что нужно будет сказать в российском посольстве, чтобы объяснить свою задержку. Но перед глазами стояла Милица…

Уже в Белграде Сергей узнал, что в центре Сараева вновь взорвалась адская машина и погибло много мирных жителей. И в который раз во всём обвинили сербов. Русскому полковнику Демуренко из батальона миротворческих сил, который пытался доказать, что вины сербов нет, тут же заткнули рот и отправили в Россию. И, как по команде, американские, французские и английские самолёты с итальянской базы в Баре и с авианосцев в Адриатике начали наносить бомбовые и ракетные удары по находящимся в Боснии сербским мостам и дорогам.

Потом последовали ультиматум Туджмана, мобилизация в Хорватии и падение Сербской Краины. Словно заранее зная и участвуя в каком-то чудовищном сценарии, тысячи сербов в который раз за свою историю снялись с насиженных мест и двинулись на восток. Их расстреливали из орудий, давили танками. По дорогам Боснии шло одно большое, огромное горе. Тысячи и тысячи машин, повозок, колёсных тракторов под дождём двигались к Баня-Луке. Из-под одеял выглядывали ребятишки, тёмными испуганными глазёнками рассматривая проезжающие военные машины…

Сергей прожил несколько дней у Зорана в Белграде. Выехать в Россию оказалось совсем не просто. В посольстве начали задавать разные вопросы: например, почему он просрочил визу, от какой газеты ему дали столь длительную командировку. И так далее и тому подобное. До выяснения всех вопросов просили подождать. Когда пала Сербская Краина, Сергей с первой же оказией помчался в Баня-Луку, намереваясь разыскать там Милицу. Добирался долго, с частыми остановками. Навстречу нескончаемыми колоннами двигались беженцы. В Баня-Луке ими были заполнены все площади, парки и скверы.

На телевидении знакомый журналист сказал Сергею, что неделю назад она с Мишко уехала на передовую. Но через день он неожиданно увидел на площади знакомую машину Мишко. Заметив спешащего к нему Сергея, Мишко вышел из машины и начал пробираться навстречу между сгрудившимися беженцами. Какой-то усталый, мокрый и помятый, молча протянул руку. Затем достал из кармана сиреневого мишку.

— Что случилось? — спросил Сергей.

— Милица — тобе.

— Где она? Что с ней? — чувствуя, как из-под ног уходит земля, выдохнул Сергей.

— Не нема, — глядя куда-то в сторону и смахивая ладонью с лица водяные капли, тихо сказал Мишко. — Она е погинула под бомбами. Ми её повели у больницу. Ништа ние помогло. Она е молила до придайте поруку, что она сама са тобой.

И вдруг Сергей понял, что на лице у Мишко были не капли от дождя, а слёзы.

На Балканы с Адриатического моря пришёл огромный циклон. Он надолго завис над горами, поливая землю дождём, которому, казалось, не будет конца. Так, наверное, было во время Всемирного потопа. Кто-то там, наверху, должно быть, решил смыть все следы человеческих злодейств и слёз на лицах. Но бредущим по воде людям уже неоткуда было их брать — всё было давно выплакано.

Мишко ещё что-то говорил, но Сергей уже ничего не слышал. Всё его существо отказывалось верить в случившееся. Сжав губы, он окаменело смотрел на укрывшихся от дождя под плёнкой ребятишек, на огромную лужу, на поверхности которой возникали и тут же пропадали водяные пузырьки…

Почему-то ему вспомнились Призрень и те уже далёкие слова Милицы, когда они стояли в церкви Богородицы Левишки. У неё уже никогда не будет детей. В кармане куртки он ощущал тяжесть каменного мишки и не знал, что с ним делать — отдать сидящим под плёнкой ребятишкам, взять с собой или зашвырнуть куда подальше. Сказанные как бы невзначай слова про каменное сердце воплотились. Теперь он казнил себя за них. Зачем, кому она помешала? Бог забирает молодых и красивых, говорили древние. Но почему выбор пал на Милицу? Поехал на войну искать друга, но потерял не только его, а нечто большее. И теперь не знал, как жить дальше и что делать в мире, где уже никогда не будет её. Ничего не будет — ни Сибири, ни Байкала. Казалось, вот только недавно она стояла рядом и читала стихи Николича.

Изуродованное лицо твоё от стыда

Прикрыто известью.

Потом муэдзин с мечети

Звал из Стамбула Бога,

Но с тобой рядом не было никого…

Сергей пробовал вспомнить, а что же там было дальше, но в памяти остались другие слова:

К храму от сердца дорога,

Как молитва от немоты.

Зеница ока мога

Гнездо твоей лепоты.