Михаил Ромм. Способ жизни

Вся левая половина адреса сплошь забита подписями «членов комиссии»: И. Добролюбов, А. Гордон, В. Абдрашитов, С. Гаспаров, А. Митта, И. Ясулович, А. Смирнов, Н. Михалков, А. Кончаловский, В. Титов, Г. Данелия, С. Соловьев, М. Хуциев, часть автографов неразборчива, имеются три иностранные закорючки. Всего 35 подписей. Видать, многие ученики в те дни были в отъезде.

Через четыре года, в 1960-м, вслед за Высшими режиссерскими были организованы аналогичные курсы сценаристов. В мае 1963 года обе структуры объединили, превратив в Высшие двухгодичные курсы сценаристов и режиссеров. Позже они перешли под заботливые крылья Госкино и Союза кинематографистов. Они существуют до нынешнего времени. Сюда принимаются одаренные люди с высшим образованием, которые поняли, что в юности выбрали себе неинтересную специальность.

Подобные кульбиты были тогда в порядке вещей. Многие технари меняли профессию. Уходили в литературу, кино, музыку. Остроумцы находили применение своему природному дару в юморе. Тот долгое время ходил в маргиналах, но постепенно благодаря эстраде, «Фитилю», «Клубу 12 стульев», «Литературной газеты», расцвел. Наряду с другими ироничный и остроумный Ромм тоже отдал дань веселому жанру. Более того — он вступил в соревнование с чешским классиком Карелом Чапеком.

Михаил Ромм

1971

[ГЦМК КП-1923/8]

В известном цикле Чапека «Как это делается» имеется часть «Как делается фильм». Она написана в 1938 году. Четверть века спустя Ромм написал юмористическое эссе «Как происходит съемка».

Принципиальная разница между авторами очевидна. Чапек имеет отношение к кино косвенное, лишь как автор трех экранизированных романов (один из них в США). Ромм же прошел в кино огонь, воду и медные трубы, тут для него секретов нет. Зато накопилось много поводов для насмешек.

Поскольку Чапек кино знает несколько односторонне, то в своем эссе он делает упор на пародирование сценариев. Показывает трансформацию, какую они проходят от момента поступления на студию и до выхода готового фильма. Написано все с виртуозным мастерством. В одной из наиболее удачных пародий «В разгар лета» рассказывается о старенькой писательнице, чей ранний роман ушлые продюсеры надумали экранизировать. Роман представляет собой целомудренную историю любви городской девушки, приехавшей в деревню на летние каникулы, и охотника. Постепенно на всех этапах продюсеры, режиссер, артисты и все кому не лень вносят в сценарий свои «маленькие» поправки, в результате все действие разворачивается зимой на горнолыжном курорте и фильм выходит под названием «В горах — вот где потеха!»

Чапек ближе к пародии, Ромм — к фельетону. В газетах подобные иронические зарисовки иногда сопровождались подзаголовком «Почти серьезно». Судя по названию, у Михаила Ильича более локальная задача, однако он выходит за рамки «заявленного»: тоже пишет о том, что происходит до и после съемок, кто чем занимается. Беззлобно подтрунивает. В первую очередь не щадит себя:

Что же делал режиссер? Какой кусочек творчества остался на его долю в этой сцене? Как выделите вы его долю труда?

Он не делал ничего или все.

В качестве «лакмусовой бумажки» Михаил Ильич взял отрывок из «Анны Карениной» — сцену обеда, устроенного Стивой Облонским, на котором Левин встретился с Китти. Тут досталось всем сестрам по серьгам, автор дает краткую ироническую характеристику каждому занятому в съемках специалисту:

Оператор (глядит в камеру). Бокал правее, еще правее! Товарищ Китти (оператор очень редко знает имена и отчества актеров), чуть-чуть ближе к Левину, еще ближе! Ближе к Левину!.. Товарищ Левин, вы тоже ближе к Китти.

Актриса. Я не могу сидеть так близко к Левину. Это неприлично, я девушка.

Оператор (язвительно). Знаю, читал.

Актриса. И притом аристократка. Я должна соблюдать приличия.

Оператор (делаясь принципиальным). Речь идет о любви. Это кадр объяснения в любви. Любовь — самое высокое чувство. Сядьте ближе.

Режиссер. Нет, нет, ближе нельзя.

Оператор (открывая истинную причину). Тогда она головой перекрывает картину.

Режиссер. А что там на картине? А, опять Венера? Я не понимаю вашего пристрастия к этой Венере! В этом кадре мне Венера совершенно не нужна. Это даже нехорошо.

Оператор. Я сознательно повесил Венеру — сцена любовная.

Режиссер (решительно). Голую Венеру в этом кадре вешать не будем, надо что-нибудь другое. (Реквизитору). Достаньте картину такого же размера, только раму попроще.

Оператор. И чтобы была темная.

Реквизитор. Рама?

Оператор. Нет, картина.

Реквизитор. А какое содержание?

Оператор. Если не Венера, то хоть стадо коров, все равно[67].

Самое забавное, что большого преувеличения здесь не чувствуется. Действительно, киносъемки весьма трудоемкий процесс. Для его нормального протекания приходится задействовать множество разнородных элементов, каждый из которых способен оказаться узким звеном.

«Анна Каренина» в качестве примера выбрана не случайно. Выше уже говорилось, что экранизация этого романа была заветной мечтой Михаила Ильича. Ближе всего он подошел к ней в 1958 году, когда составил подробный перечень эпизодов. Но, как и многие другие замыслы, этот остался неосуществленным. Остается добавить, что рисунки к очерку Карела Чапека сделал его старший брат Йозеф, а фельетон «Как происходит съемка» иллюстрировал сын Бориса Васильевича Щукина Георгий — ученик Ромма на Высших курсах сценаристов и режиссеров.

Начиная с самых ранних своих литературных опусов Ромм явно тяготел к иронической прозе, не чурался гротеска. С годами его писательское мастерство окрепло.

Сатира привлекала его всегда. В 1968 году решил тряхнуть стариной — попутно с работой над фильмом задумал написать пародийную «Краткую историю нашей творческой интеллигенции за 15 лет». Определил тему: «Интеллигенция, которую все ненавидят. И Марков II, и Георгий Марков, и Джонсон, и Киссенгер, и Гомулка, и Грибачев с Кочетовым»[68].

Писал для души, не очень надеясь на публикацию, вернее не придавая ей значения. Удастся — хорошо, не получится — тоже ничего страшного. Писал от руки, а почерк — как курица лапой. Все же каким-то чудом удалось разобрать некоторые фрагменты:

В марте 1953 года тихо скончался…

Слабо. Очень слабо! Не гармонирует. Нет ощущения величия. Серовато… Очевидно, великие события требуют не только простоты, но и проникновенности… Еще раз! Глубоко вдыхаю воздух, проникаюсь чувством, и как только пойдет слеза… Есть слеза!

В марте 1953 года в бозе почил…

Тьфу!

Главное — величие, остальное приложится.

Итак, в марте 1953 года скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Совета министров СССР (кажется, пошло), Генералиссимус, Герой Советского Союза, Герой Социалистического Труда (пошло, пошло, давай!), великий корифей науки, гениальный вождь всех народов, лучший друг физкультурников, товарищ Сталин Иосиф Виссарионович…

Неплохо! И гармонирует, и отвечает, и, кажется, ничего не забыл. Хорошо бы еще ввернуть: спасибо за счастливое детство, да еще: жить стало веселее. Найдем подходящее местечко и ввернем, уж очень уместное изречение — такое какое-то конкретное, образное, с размахом[69].

Безусловно, здесь насмешка не столько над Сталиным, сколько над плохой, набитой пропагандистскими штампами журналистикой.

Иллюстрации Георгия Щукина к ироническому очерку Михаила Ромма «Как происходит съемка»(из книги М. Ромма «Беседы о кино»)

[Из открытых источников]

Осенью 1969 года неожиданно долетело эхо давнего конфликта между режиссером и тремя писателями, разгоревшегося после выступления Ромма на приснопамятной конференции в ВТО. Все-таки последнее слово в споре неугомонный Кочетов решил оставить за собой — прозаик опубликовал во вверенном ему журнале «Октябрь» свой новый роман «Чего же ты хочешь?» Основополагающая мысль: за границей все плохо, все показное, фальшивое, люди по большей части неискренние. Правда, попадаются исключения. Это члены компартии или эмигранты, до сих пор переживающие, что их предки из-за революции покинули Россию. Они спят и видят, как бы вернуться на историческую родину. Тем более что в СССР все тип-топ, народ и партия едины. Хотя и здесь встречаются отдельные недостатки. Есть писатели, скрывающиеся за псевдонимом, пасквилянты. Попадаются художники, не умеющие рисовать. У киношников тоже рыльце в пуху. Некий молодой персонаж романа рассказывает своей приятельнице: «Если хочешь знать, недавно я смотрел одну хроникальную картину о фашизме. Так там, видела бы ты, как дело представлено! Хитро представлено, я тебе скажу. Вроде бы оно о Гитлере, а намек на нас. И такой эпизодик, и другой. В зале, понятно, смех, народ не дурак, понимает эти фокусы. Так что ты думаешь? Этому-то, кто такую картинку склеил, премию отвалили! Вот работают люди!»[70]

Михаил Ромм в Париже во время работы над документальным фильмом «И все-таки я верю…»

Париж, 1968–1969

[ГЦМК КП-1902/3]

Казалось бы, с момента разгара конфликта прошло семь лет. Те, кто за ним следил, начали подзабывать суть дела. Да и фильму уже четыре года. Дойдет ли намек до нынешних читателей? Кочетов уверен в успехе. Ведь сам же пишет: «народ не дурак, понимает эти фокусы».

Роман, пронизанный фельетонными нотками, явно напрашивался на пародийный ответ. Однако Ромму не до сатирических экзерсисов. Таковые писались, как говорят любители штампов, в свободное от работы время. Его у Михаила Ильича сейчас крайне мало, работой на данном этапе являлся новый документальный фильм «Мир сегодня».