Плацдарм 2

— Зовем «Фактом», — кивнул на стелу Замес. — Сам не бывал, только слышал. Место пустое, обшарили по самое не хочу, искали оружие. Не фортануло.

Я молча принял информацию. Шест и Крыса заинтересованно крутили головами. Я и сам присмотрелся к остаткам домов по периметру. Оспины, черные кляксы, следы попаданий… Лупили по верхам из крупного калибра — я бы поставил на попытку ликвидации подвижных воздушных целей, если судить по разбросу. Или просто безумно долбились в белый свет. По нервам скользнул знакомый огонек — память подсунула отголоски криков, дробные удары бронетехники, жирный дым…

Через десяток метров наткнулись на костяк. Желтые кости вытянулись по ниточке, точно ветром надуло. В черепе сквозная дыра… Хмыкнул, присел на корточки, осматривая рану. Края проплавлены — похоже на удар раскаленного прута. Что-то нехорошее играло на площади, стремное и непонятное…

— Командир? — насторожилась Крыса.

— Уходим.

Вопрос не задам — из принципа. Отсутствие очередного ответа, как серпом по нежному. Ближе к гипотетическому полудню услышали далекие воинственные крики, звон и скрежет. Развалины исказили звук, запутали… Кто-то с кем-то самоотверженно договаривался. Замес послушал минуту и махнул рукой — хрень. Вывод не понял, но за дальностью расстояния смел из оперативной развертки. Заветный сигнал усиливался, и функция неожиданно вышла на лидирующие позиции, окатывая зудом даже те органы, о которых не знал.

С застывшей кривой усмешкой, не на шутку озадачившей напарников, отдал приказ о привале. Обстоятельность, сука, и терпеливость. Вы нас за поводок, мы вас в позу… Храм моего тела пожрет и выпьет, одобрит хозяйственные действия бойцов, которые при виде моего оскала дивно как сработались. Решительно забил в себя кусок деревянного печенья, физически пресекая попытку гримасничать…

— Вода, — осторожно протянул бутылку Шест. — Зубы ломит…

— Ломит говоришь? — проскрежетал. Бойцы активнее заскребли ложками.

Костерок решили не палить, но по холодку протеин шел неохотно. Хотелось горячего, чтобы немного разогнать каменную стылость, давившую на мозги. Черное и серое, всратый колер; редкие цветные пятна, вроде куска желтого пакета меж щебня, лишь усугубляли. К хренам, на ход ноги думается чище — мысли обретают простоту и ясность. Шаг за шагом. Подопечные сорвались в марш почти с облегчением…

Целевой области достигли часа за три. На вопрос, почему никого не встретили, Замес коротко прокомментировал, что мы сильно отклонились от торных путей и прибыльных нычек, довеском у местных локаций не самая положительная репутация. Могут случиться проблемы — бытуют хреновые слухи и все сопутствующее, что передавали многозначительные шепотки у походных костров. Пока видел минимум — широкую площадку между сложившихся высотных домов, пару перекошенных будок, засыпанных обвалом, и остатки обширной дворовой инфраструктуры под обломками. Из интересного — съезд в подземный гараж. Сигнал ячейки, определенно там — на глубине…

— Наблюдаем. — Посыл принят верно. Группа поджалась, крепче взялась за оружие. Телегу приткнули под навесом из полегшего сектора гофрированного забора и отступили на небольшую возвышенность, ограниченную зубьями стен. Видимость метров на 100–150, дистанция из плохих — ни схлестнуться, ни свалить от потенциальной угрозы. Пока дотопаешь, потеряешь целостность полужопий, а то и в лицо прилетит… Хватит мыслей скверных. Я осторожно передвинул автомат.

— Сухих чую… но стремно, — прошептал Шест.

— Съезд, — кивнул Замес.

Присмотрелся. А прав боец, зачет. С высоты видно, что по съезду разметаны кости — крошками уходят в темноту разбитых ворот. Немного лучевых, немного берцовых, скудные белесые пятна ребер… Среди серости каменного крошева намазано черным. Памятная дорожка, выложенная комитетом по встрече. Чувствовал — за черным молчаливым проломом есть некто жадный и голодный. Лежка удобная — заглублена, доступ ограничен… И термин послушно скользнул в осмысленное — берлога, где срут и жрут порядочных пилигримов.

А потом из мрака выбралось это. По первости решил, что лысая обезьяна. Тварь передвигалась на четырех опорных — неторопливо, почти вальяжно. Сложение плотное и рельефное, кожа бледная до синевы и обильно задрапирована грязью. Общие габариты немного настораживали — сознание вроде как поотвыкло от крупных объектов. Рожа мерзкая и такое впечатление, что накачена — прям играла анатомией при глухом ворчании.

Упырь с ленцой подобрал берцовую кость, несколько раз стукнул об асфальт и ухнул. Чистая, сука, зоология… Через секунду, что-то почуяв, тварь сорвалась в тяжелый галоп и скрылась за обломками. Хочешь ячейку, Джимми? Так без проблем — щенок ушел на прогулку… Коротким отсчетом привел мысли в порядок.

— Походу, Буча, — нарушил тяжелую паузу Замес. А на лице благородная бледность, подчеркнувшая черно-желтые кляксы гематом.

Я на секунду прикрыл глаза. И вновь, затем, и нахер.

— Подробности.

— Типа легенда, — охотно откликнулся новичок. — Видели на ходках по зоне. Народ авторитетный, ветер по языку не гоняют… Кличут по-разному — сухая смертушка, зональный пизд… Сам слышал от старика Шлеймана. Старый любил припасть на ухо если проставишь стаканчик. Ползал разок с мусорщиками, ну и увидел… Хорошо рассмотрел, пока срался. Лысая, говорит, крепкая дрянь. Артельные окрестили Бучей…

— Буча, — попробовала на голос Крыса.

— Учует, командир. Пока отвлеклась, но вернется и учует, — занервничал Шест.

— Слышу адхару. Жирную, — вгляделся в лица бойцов. Так и так решать проблему, пусть встанут на привычные рельсы. — Рискнете дрогнуть?

Вот и мотание головами. Я прикинул диспозицию. Вариант навскидку — загнать, обездвижить, а после попинать тушку всем доступным. Влить максимум за минимум времени. Охота, как есть… Но прежде интересовал опыт — боевое столкновение с превосходящим противником, что отлично расставляет акценты.

Осмотрел местность на предмет узкого прохода, в который можно завалить пару обломков. Катастрофа стайл… И таких не мало. Осталось только объяснить — наметить спасительную нить сквозь паникующий разум. Бойцы внимали с изрядным беспокойством… но моя вежливость и обходительность не оставили им выбора.

Тактическая развертка. Простая и туповатая… Старик Годри говорил — есть гвоздь, хреначь. Я спустился с насыпи и неторопливо подобрался к съезду в подземку. Вблизи следы кровавого пиршества распались на отдельные подсохшие фрагменты… Подобрал кость, взмахнул, приобщаясь к фауне. Ждать и ждать… Стол накрыт.

За развалами защелкало, буркнуло. Тварь выметнулась прыжком, взлохматив обломки.

— И че? — от души запулил костью. В ответ — глухое ворчание и влажное чмоканье. Выстрелил на три патрона по коленям. Рикошет. Такой вот незамысловатый высверк пули о бледные морщины сухого. Но попробовать стоило.

Картинка сорвалась. Упырь рванул к сладкому, сладкое постаралось покинуть застолье… Скорость тяжеловес набирал посредственно, я успел достигнуть разлома меж стеновых плит. Позади загрохотало, с треском лопнул камень… Газель Джимми, непринужденные прыжки. Хрен там, надсаженное тело видело обломки Эверестом.

Прыжок, вскользь по стене…

Рык и вонь — волной.

Щиколотку перехлестнула боль. Тварь припала к асфальту и вцепилась серыми кривыми пальцами, куда успела дотянуться. Меня рвануло в сторону, под боком захрустел щебень. Как щенка на поводке… Извернулся и узрел. Все же не обезьяна, хотя в раззявленной морде трудно опознать бывшего человека, разве только мелкое тату слезинки под правым глазом намекало, что когда-то…

Новый рывок, вспышка боли.

— Шест!

На остатках стены, что высилась слева, длинной тенью вскинулся тощий. Прохрипел нечленораздельно, но обнадеживающе, подналег… Часть стеновой плиты, присмотренная для такого дела, с хрустом завалилась вниз. Эффект, да, присутствовал — бетон накрыл задник упыря, немного подраспер арматурой… и треснул. Из черного рваного горла полился вой — скорее обиженный, нежели болезненный. Это ж сколько дурнины в ушлепке, нажрался гео по самую маковку… но хоть притормозило урода.

Додумывать не стал. Заскреб ногами, сопротивляясь боли, рвущей мышцы, и накинул пару выстрелов в беснующуюся сухую голову. Зря… Тварь пригнула черепушку, вот прям чувствовалась в ней продвинутая плесень, способная удивить. Визгливый рикошет плеснул досадой и злостью.

— Нисхожу! — Из туманных верхов сверзился Шест с верным колуном. Рухнул на плиту, чем повысил тональность яростного рева, и жахнул. А у меня, походу, сейчас ногу оторвут — по-простецки так, с влажным хрустом и щедрым разливом. Колун сорвало с сухой плоти и увело в сторону, тощий неловко рухнул набок… Ему тут же прилетело локтем, выбив сдавленный хрип.

Багор, заранее уложенный у бордюра, скользнул под ищущими пальцами. Весь сраный план, да… Думал уже не нащупаю — тело выло, тело страдало.

Уперся, вонзил, отводя алчущие челюсти. Как вагон толкать в один клюв — весело, шумно и бесперспективно. Тварь дернулась и упор закончился. Звякнул багор, отброшенный лапой. Раздался хруст и звон…

С воплем из прохода вынырнули Замес с Крысой, на разгоне вонзая копья. Далее наблюдал за полетом мелкой до разлома стены. Новичок удержался, вспоров коленями обломки…

— Отогни Шест! Голову отогни! — заорал подорвавшемуся тощему. Боец с ясно читаемым безумием на лице обхватил шею твари локтем и потянул назад, наполняя воздух привычной песней «Бля-а…».

Я воткнул пальцы в мутный глаз, что яростно пучился из орбиты. Знакомый жар развернулся из грудины, ошпарил предплечье. Вспыхнул рукав, привнося горькие нотки в общую вонь. Зашипела сухая плоть. Пальцы, полыхавшие алым с белым отливом, углубились в глазницу. Дальше, падла, дальше и глубже! Рыча, продвинул руку… Голова сухостоя расцвела багрянцем. Изнутри.

— Дай пощупаю, сука! — Выплеском силы вдавил ладонь до упора. Прочувствовал кости, жиденькое… И вроде палец сломал.

Конвульсия твари напоминала аттракцион с горками. Летали обломки плиты, парил Шест, мотался я, ушел к закату Замес…

Когда отголоски бури утихли, с удивлением осознал, что еще в сознании. Посмотрел на руку, голую по локоть; почерневшие огрызки рукава стильно обрамляли бицепс. С этим надо что-то делать…

— Командир? — прозвучало сбоку хриплое. Из-под камней высунулась голова Шеста, припорошенная пылью. Голова усиленно моргала.

— Замес, Крыса? — прокаркал осушенными связками.

— Замеса отрубило, — отозвался голос мелкой. — И меня, наверное…

— Жопу подняла, боец. Утаскивай прикорнувшего. Шест на сбор…

— Может наоборот? — промямлил костлявый.

— Чего? Говоришь, такая вот, сука, вселенская несправедливость? — Картинка плыла, а во мне кипело.

— Мутит. Сделаю, — резанула девушка. Сбоку зашуршало.

Впечатление, что надо собраться по частям. Пристегнуть там, подвернуть тут… С опаской перевел взгляд на ногу. Штанина разодрана, выше щиколотки багрово-черная отметина до колена. На выдохе попробовал встать. И укоренился одноногой цаплей. Рядом пошатывало тощего — вроде целый, хоть и помятый.