Плацдарм 2

— А гео жирное, — довольно осклабился Шест.

— Говорил же. — Я подобрал багор. С облегчением оперся. — Забирай и похромали.

В моем случае — поковыляли, а то и попрыгали. Заныли пальцы на руке. Не самый удачный бой, мягко говоря, — достаточно отожранный сухостой явил нашу неподготовленность. Но как бить того, кто выдерживает удары колуна в исполнении Шеста, что по убойности превосходит адский плевок шмалабоя. «Нужен калибр побольше, нужен…» — мысль нудно свербела, пока выбирался из закоулка.

Собрались у телеги, где пришедший в себя Замес мотал башкой и невнятно цедил проклятья. Бледная Крыса тряпочкой повисла на борту… Шест без напоминаний достал бутыли и забодяжил свежесобранный комок био. Типа, фреш от современности. Я таких крупных и не видел — точно помятая жаба. Крыса покосилась, выпучила глаза и зашлась в кашле:

— Да за такую… ваще жить можно… Продали бы…

— Крысе раствор не давай, — покивал. — Я за прибыль.

— Чего это… Мелкая возмущенно раздулась. Походу и о боли забыла. — Командир? Я же так… э-э… Замес, слово подскажи.

— Гипотетически она, командир. Гипотетически. — Мужчина пощупал затылок и поморщился. Любопытные слова знает человече, прям вне образа. Зафиксирую на всякий, обдумаю позже.

— Обрабатываем царапины и вниз.

Живительная влага, замешанная на адхаре, скользнула по пищеводу благословенным теплом. Выдули, в целом, литра три — с таким расходом ни одна аква не справится. Покивал отголоскам мысли и забил. Решу в порядке очереди. Сперва группу ждет подземный гараж, а там и тропа к ячейке, чья близость рвала функцию. Боль немного притупила зуд, но как же достало…

Бойцы настороженно ступили на съезд. Десяток метров грязного полотна, упиравшегося в разбитые ворота, откуда глядела тьма. Первым ехала телега, ведомая костлявым, по бокам, прилипнув к бортам, брели Крыса и Замес. Я подпрыгивал сзади, используя багор в качестве костыля. Боеспособность просто на загляденье — бойтесь твари, удавим морально. Войдем победителями…

Сумрак тяжело пах дерьмом и мертвечиной. Съезд за порогом неожиданно усилил наклон, заглубляя строение. Что-то нетипичное… Шест запыхтел, сдерживая повозку, двигался мелкими приставными. В сгустившейся тьме сквозило холодом. Спешить не будем… Луч фонарика оббежал почерневшие стены. Неприятный дизайн, подавляющий. И какого хрена так глубоко…

Ступили в горизонталь. Желтоватый луч света облаком рассеялся в длинном узковатом помещении. По обе стороны железные перекрытия боксов — почти все вскрыты, из части торчат кузовные части машин, точно хозяева покидали собственность в спешке, бросали нажитое и подрывались на выход. Холод воспринимался уже серьезно — до озноба. И пара фонариков подсознательно смотрелись чем-то кастрированным, недостаточным для довлеющей темноты. Хотелось выплеснуть яркое, разогнать мрак по углам…

Шест приткнул телегу у первого бокса и решительно взялся за шмалабой. Показательно. Крыса часто сглатывала, дергая арбалетом, Замес предпочел угрожать неясным теням сабелькой. Такая вот нехитрая тактика. А у меня одна рабочая нога, бл… Контроль и дыхание, Джимми, контроль и дыхание.

Потихоньку двинулись в осмотр. Гараж предстал типовым гаражом — вплоть до седьмого бокса. Пока ковылял, уже по раскрывшемуся рту мелкой понял — очередная радость. Подошел, осмотрелся… Нетипично, согласен. В помещении слабо подергивались сухие с оторванными руками, ногами — точно личинки, которые никогда не вылупятся. Бледное тощее дерьмо.

— Буча, — непонятно сказал Замес. Помолчал и добавил. — Сухие же вроде тупые…

— А запас на черный день сделал. — Я коротко ударил багром. Первая личинка содрогнулась и притерлась к стенке. — Добивает Крыса.

Мелкая зашипела рассерженной кошкой, яростно оглянулась:

— Малюта не дрогнет.

Пока шуршала агония, передвинулись к следующему отнорку. И новый сюрприз. Тела — четыре мужских трупа с различной степенью целостности. На одном желтая строительная каска. Замес сделал непонятный жест рукой — вроде салюта, но я бы не повторил. Выглядит специфически.

— Прораб, — покосился на меня парень. — Ушел с группой по наводке Теремка… Ушел за счастьем.

— Проверь на полезное. Шест, смотрим дальше.

А дальше ничего интересного. В дальнем торце нашел аккуратную пластиковую дверцу, за которой присутствовали крутые лестничные пролеты. Луч скользнул по пыльным ступеням и потерялся. В стылом воздухе разлилась тишина. Вот и цель — долгожданный спуск для невменяемой инсталляции. Двигай, двигай, двигай…

— Шест, загони колесницу в тот бокс, — ткнул пальцем в пустующее помещение слева.

Минут через десять собрались перед финишным нырком. Мяться не стал — махнул и потопали гуськом. Двигался первым — упорным одноногим пиратом. Ногу ломило чуть меньше, мог задеть ею ступень без белых вспышек на подкорке. Во славу био. Считай, почти не религиозен…

Тьма, спрессованная фонарями, ступени и шорохи… На четвертом пролете почувствовал близость барьера. Цель близка… Из небольшой пустой комнатки, куда спустились, уводил короткий коридор — все безликое, серое, пыльное. Зачем и для чего построили изначально непонятно. Но необходимое мне уже увидел — проход упирался в мутную пелену барьера, что заиграл желтоватой рябью под лучом.

— Ширма? — удивленно протянул Замес.

— Сюрприз. — Почти привычно подошел и уперся в преграду. Функция скрутила нервы, а следом распустился горячий цветок боли. Завезли новых ощущений, да без жадности — жри полной ложкой, от души. А мне что — лопал, давился, сотрясаясь в спазмах.

К раздавленному слуху пробился легкий шорох. А затем ширма отчетливо чмокнула, разворачиваясь зеленоватой дырой.

— Не взаимно, — прохрипел из принципа.

— Проводник, — Замес, как видно, подвязался на комментарии.

— А то, — вступила Крыса. Вступила гордо, при молчаливой поддержке довольного Шеста.

Я молча переместился за барьер — в тупичок на три метра. На потолке ровными штрихами тлели четыре плафона, дававшие минимум света. Глядя на них, немного подвис — почему вверху, почему четыре… бесконечный цикл, опустошавший мозг. Рядом открыл рот новичок — в глазах отчаянное желание потыкать в свет пальцем. А светит, надо сказать, крайне бледно, что не есть хорошо. Очнулся, кашлянул…

— Открывай. — На большую словесность не хватило. Устал.

Машинерия скрежетнула, загудела, просыпаясь от спячки. Стена со скрежетом поползла вверх, застряла, вновь поползла… Звук нарастал. Вот совсем не нравится — с техникой нелады даже на мой гуманитарный взгляд.

Грохнуло, лязгнуло. Из сумрака проема, подсвеченного розовым, напахнуло затхлым и гнилым.