Гладкий Флэт: Исповедь разрушителя

— Тогда, ты знаешь не всю мою историю, — улыбнулся Флэт. Он вообще был улыбчив. Тоя спросила себя, все ли представители его расы были такими же?

— В любом случае, ты пришла только за этим, услышать и понять?

— И решить, что делать дальше, — не стала отпираться Тоя.

— И это мне понятно, — кивнул Флэт. — А еще?

Тоя заколебалась. Потом решилась.

— Спросить совета.

— Так, наверное, в этом и есть суть? Так может, не нужна и та часть истории, которую ты не слышала? Не достаточно ли тебе той, которую ты уже знаешь?

— А ты разве не жаждешь ее рассказать? — парировала Тоя.

— Вовсе нет, — беззаботно ответил Флэт. — Самому мне все равно. Это прошлое, а я никогда им не жил. Я жил ненавистью, дружбой, любовью — но только настоящими, не прошлыми чувствами.

— А она? — кивнула Тоя на барсицу, сидевшую рядом с Флэтом, — Ниэль Камо не хочет поведать твою и свою истории? Или она не умеет говорить?

— Она не любит говорить, — подчеркнул Флэт. — Это разные вещи. Она тоже живет настоящим. Ее не интересует прошлое, ни свое, ни мое. Только настоящее сиюминутное.

— А будущее?

— Только в привязке к сиюминутному настоящему. Мне кажется, или ты хочешь затеять дискуссию о диалектике? Я не поклонник философских наук. Был у меня как-то друг-предатель, черный волк. Никак не могу вспомнить его имя. Вот он любил диалектику.

Тоя заметила, как при упоминании волка лицо барсицы исказилось гримасой ярости и легко читаемого желания убить. И она вспомнила про Тень, падальщика Библиотеки, про которого ей рассказала Лила Изуба.

— Он до сих пор жив, — сказала она Флэту. — Теперь его называют Тенью. Его наказание — всегда оставаться голодным и питаться мертвыми, мучаясь от голода все больше по мере своего насыщения.

В этот раз барсица удовлетворенно кивнула.

Флэт лишь грустно покачал головой.

— А, так значит, все случилось именно так, как и предполагалось… Обряд создал очередную Изнанку, осколок миров — огромный, размером с иной такой мир. Место, где правит Пилат Изуба, не так ли?

Тоя кивнула.

— Точно так, да. Место, где правит Пилат Изуба, которого теперь называют Ободранным. Этот мир, который больше многих миров, мир Библиотеки. Место, где существуют любые знания, за исключением одного.

— И какого же?

— Имени волка-предателя, конечно. Так ты расскажешь мне свою историю, Флэт?

— Конечно. Куда же я денусь?

***

Я родился в мире, история которого тесно пересекается с Эйоландом — так распорядилась случайность. Это мир планеты Земля, с парой сотен государств, неплохо развитых и постоянно воюющих друг с другом. Все, как и в большинстве миров Веера. Таких, как я, называют «люди». В единственном числе — «человек». Наша раса, как единственный полностью разумный вид на планете, возникла в процессе эволюции, от обезьян. Среди тери такого вида нет.

Общество людей технически развито, хотя и не находится на высоком уровне. На момент моего ухода из Эйоланда тери опережали человечество в развитии на добрых пять столетий, не меньше.

Я был обычным человеком, в многомиллиардном мире, ничем не выделяясь. Друзей у меня почти не было, а брак оказался несчастливым. Работал я простым электриком. Вся моя отдушина — занятие альпинизмом. Это когда лазят по горам, точно таким же, какие ты видишь на горизонте. Зачем по ним лазить? Чтобы отдохнуть от города. Сложно объяснить, зачем оно, если вся твоя жизнь представляет собой борьбу за выживание. У тебя есть какой-нибудь занятие, чтобы отвлечься от работы, хотя бы на несколько минут? Ты рисуешь? Это здорово. Я всегда мечтал рисовать, но не умел. Пытался, даже учился, но не имел даже намека на способности. А потому лазил по горам, чтобы отвлечься от работы, семьи и безысходности жизни.

Однажды, во время одного из таких восхождений, я сорвался вниз. И очнулся в мире другом. Возможно, я умер. А может — со мной случилось нечто иное. Я не знаю.

Это был мертвый мир, истощенный жесточайшей войной. Бесплодную выжженную равнину, насквозь пропитанную радиацией, населяли странные твари, мутировавшие до самых невообразимых форм.

Когда-то давно там господствовали существа, отдаленно похожие на меня. По крайней мере, внешне. Мне так и не стало известным, как происходила их эволюция и как они себя называли. Но их цивилизация достигла небывалых высот. Думаю, в какой-то момент своей истории они стали самыми развитыми во всем Веере миров.

По мере своего развития они создали искусственную расу, слуг и помощников. Так начался их закат. Ибо постепенно они превратили их в рабов. А затем и в еду. Цивилизация, вероятно в течение нескольких столетий, разложила сама себя. Деградировала.

Те, кого они создали, были послушны. Их создавали подчиняться. Удовлетворять любые прихоти и потребности. Внешне они сильно напоминали ваших Изуба, рысей.

По неизвестным мне причинам, случайно одна из групп искусственной расы оказалась изолированной и быстро мутировала, приобретя нечто вроде телепатической связи друг с другом. И с помощью телепатии они могли общаться с другими представителями своего вида на расстоянии, внушая им свои мысли и слушая мысли их.

Вспыхнуло восстание, и началась война на уничтожение. Твой мир, где воевали тери и суи, в сравнении с той войной можно назвать песочницей, детской шалостью. Там уничтожалась не только материя, но пространство и время. Их мир плавился, словно воск. Границы между другими мирами истончались, плыли, то и дело нарушались. Происходило взаимное проникновение. Эхо той войны, длившейся столетия, бурей пронеслось по всем мирам Веера. Возможно, даже уничтожило некоторые из них. Так появились Изнанки, вроде той, где мы сейчас находимся. Остатки и осколки разных миров, переплетенные почти в единые пространства центробежными силами Веера. Когда-нибудь они станут самостоятельными, обретут свое время и своих постоянных жителей. Но сейчас их удел — давать суррогат жизни не до конца умершим, беглецам, странникам и просто одаренным их видеть, как видишь их ты.

С неимоверным трудом новая раса победила своих прежних хозяев. Но победа оказалась пирровой — их мир был уничтожен дотла. Его границы оказались нестабильны. Почти весь прежний животный мир вымер, осталось много производных от биологических искусственных видов, созданных обеими сторонами как оружие, и которые без конца мутировали. Вся поверхность планеты пропиталась ядами и радиацией.

Однако победители любили свой мир. Их осталось очень мало. Чужие миры их не интересовали, и они понемногу стали осваивать свой, едва не скатившись в каменный век.

Тут и там на пустошах вырастали небольшие, в сотню-другую рысов, поселения. Телепатия оказалась решающим преимуществом их выживания, обеспечивая тесные социальные связи. Они мыслили образами, передавая их друг другу, и очень быстро учились. И никогда не враждовали друг с другом. Попросту не умели. Их «мы» всегда было выше, чем «я». Жизнь любой личности всегда, без исключений, была направлена на выживание вида.

И поэтому у них все получалось.

Столетие за столетием они осваивали пустоши. Понемногу яд уходил из земли, прекращались хаотичные мутации животных и растений, самые неприспособленные из них вымерли, а другие, наконец, закрепили свои гены.

Мир оживал.

Пока не началось вторжение расы суи, освоившей межпространственные переходы.

В мирах Веера все взаимосвязано. И раса суи возникла из тех, кто населял мой изначальный мир, в котором я родился. Пока длилась война рысов и их бывших хозяев, Веер сотрясался в конвульсиях, тут и там распадаясь на осколки. И вот, какой-то из осколков нашего пространства, скорее всего целый континент вместе с населением, попал по вектору времени назад и в чертовски удачное место, чтобы спустя тысячи лет превратиться в развитую цивилизацию. Разумеется, обожающую воевать.

Возможно, ты заметила, что отдаленно я напоминаю кого-то из суи. На самом деле это сходство несложно заметить — у меня с ними общие предки, хотя и с разницей в тысячи лет. Разве что они были волосаты, а я абсолютно гол. Вот только я не родился таким. Пока я ползал по пустошам и пока меня не приютили рысы, я испытал на себе все действия ядов и радиации. Рысы спасли меня, выходив и взяв к себе, как полноправного жителя своего мира.

Следующую часть истории ты, судя по всему, уже знаешь.

Война между мирами оказалась сложной для обеих сторон, но понемногу рысы проигрывали. Слишком их было мало, и слишком трудно им было выживать. Я прожил в их мире до самой старости, большую часть времени потратив на поиски способов выиграть войну. Я любил их, Тоя. Их мир стал для меня родным домом, единственным и желанным.

Можно сказать, им повезло со мной. Я знал, против кого мы воюем. Неплохо разбирался в технике. И мы смогли найти уцелевший, пусть и небольшой, подземный город прежних хозяев рысов. Его обитатели давно истлели, но оборудование сохранилось.

Освоив его, мы разработали план: переродить меня заново и отправить в мир суи, как своего, но с образцами для создания новой расы. Внедрить эту расу в их мир. А затем развязать войну.

План был жесток. Но, поверь, суи были так же жестоки с нами. Они проводили политику геноцида, уничтожая нас, используя как эксперимент по покорению других миров. Наш выжженный мир им был не нужен. Им требовался только слабый противник, на котором они могли тренироваться. Ты можешь себе представить подобное, Тоя? А я видел это собственными глазами. Рысы не могли этого понять, потому что их мышление не подразумевало агрессии ради развлечения и славы. А вот я понять мог.

Потому что я был другим. И все же, я говорю «мы», потому что чувствовал там себя своим. Я и был своим. Я был главой одного из самых больших поселений пустошей, входил в совет старейшин, даже был женат и очень любил свою жену.

Другими словами, Тоя, ради них я был готов на все.

План забросить меня в Эйоланд в качестве оружия придумал не я. Скажу тебе больше — я в нём сомневался. Я не верил, что настолько жесток, чтобы уничтожить миллиарды жизней. Однако меня сумели убедить. И в слепой любви к ним я согласился. Поклялся сделать все, чтобы привести план в жизнь. А там, подумал я, как получится. Всё равно я умру.

Чтобы попасть в мир Эйоланда нам требовалась установка для межпространственных переходов. С ней проблем не возникло, мы нашли ее в подземном городе на пустошах, оставшуюся ещё от предтеч вместе с документацией.

А вот чтобы сделать из меня мою молодую копию, да еще и с углубленными знаниями генной инженерии, требовалось иное. Меня провели сквозь жесточайший обряд, мучительно убивая и воскрешая, раз за разом, меняя тело и психику.

И только здесь, в Эйоланде, попав сюда, я вдруг понял — они солгали. Впервые они солгали мне. Бог знает, как возможно солгать в мире телепатов, но они смогли.

Думаю, это самое важное в моей истории, Тоя. Их ложь.

Видишь ли, чтобы отправить меня в Эйоланд как молодого генного инженера, тот мучительный обряд был не нужен. Его процесс преследовал иное — внести в меня максимально возможную ненависть ко всему живому. Только при помощи этой ненависти я мог создать боевую расу, способную уничтожить весь мир суи. А затем она погибнет сама, ибо искусственно созданное без любви нежизнеспособно.