Плацдарм 2

При некотором размышлении, присоединился к поискам, делая упор на обследовании периметра. Пространство возможностей — вероятность нападения полагал небольшой, но все, что отлично от нуля, может поднасрать честным пилигримам. Хочу знать, куда пихать подопечных…

В первом же зале озадачился. Бывший магазинчик одежды, из тех, что открывали на «ура» — куча изломанных характерных стоек и стеллажей, у стен комком темнеет рванина. На дальней стене, свободной от нехитрого декора мелом нарисованы смазанные фигурки, в которых еще можно узнать апогей детского творчества — палка, палка, огуречик… Фигурка большая и маленькая, схематически держатся за руки и кривенькая подпись «Вереск». Чуть в стороне старательно изображена ель — линии прочерчены в несколько заходов, с чувством. Рядом накинуты несколько картонок — среднее между седалищем и лежанкой. Комок тряпья в черно-бурых пятнах. И не уверен, что кровь…

Позади злобно хмыкнули. Оглянулся на особо грозную Крысу. Оружие в руке, в глазах злость, замешанная на тоске, в сердце боль… Прям почувствовал, как мелкая утрамбовывала в себе детские горести и обиды. Неожиданно, но из объяснимого…

— Не затирай, — сказал спокойно. — Чем больше похоронишь в себе, тем больше шанс, что еб…т в самый неподходящий момент. И накроет не тебя, накроет нас, мелкая… Сечешь коленкор? Прошлое ушло, мы — будущее… Повторять не стану.

— Да поняла я, — засопел боец. — Че, дура что ли… Просто шоркала угольком в детстве, вспомнилось…

— Забыть не прошу, — усилил посыл. — Но киснуть нахер.

Крыса встряхнулась, из образа ушли намеки на обреченность и фатализм.

— И еще одно, — добавил проникновенно. — А я в детстве любил передернуть перед сном.

— Че правда? — не сдержалась Крыса. Заржал Шест неподалеку. Греет уши костлявый, греет…

Малюта взвился эдак грозно и неопределенно.

— Сцежу, — с облегчением выдохнула мелкая и ретировалась. Такая вот нехитрая терапия. Помню, там, где не служил, инструктор номер четыре тоже стал задумываться и отмалчиваться. Помянул пару раз всуе прошлое, а потом застрелился нахер. А терять бойцов из-за неказистой росписи я не хочу.

— Нашел, — ворвался в паузу голос Шеста.

Не на пять звезд, но приземлить плоть позволяет. Вытянутое помещение с разбитой административной стойкой и половинкой манекена на входе. Чуть дальше пол устилали доски и куски пластика — жестковатый ковер, сотканный катастрофой. Стены в трещинах, в потолке выкрошились стыки плит, образуя кляксы проломов. Вентиляция на троечку, сгодится. С оборонительным потенциалом чуть лучше — завал отрезал проход в глубины этажного уровня, участок со стороны лестницы, по которому взошли, тощий уже перегородил телегой. И гордо попирал обломки.

Я молча прошел мимо, мотанул кружок по комнате, принюхался к обрывкам в углу. Лежалая старость, иначе не скажешь — амбре вечного умирания. Мы, конечно, привнесли нотки пота и дерьма… Даже призадумался, идентифицируя источник. Потом плюнул, и так чешется… Занырнуть бы по ноздри, качнуться на теплой волне… Сука. Точка.

Подтащил первый обломок под кострище. Бойцы, замершие при моем молчаливом эпатаже, сорвались в работу. Крыса ухнула под куском металлической балки…

— Не, — остановил я дернувшегося Шеста. — Даже интересно.

Донесла, врезала в пол и смахнула трудовой пот. Одобрительно кивнул. Бивуак развернулся уже по накатанной — с изрядной долей автоматизма. Седушки, костерок, пара тряпок почище для антуража. Первые язычки пламени скупо лизнули щепу, отправив сизую ленточку к перекрытию. Неосторожно провел рукой близ огонька, и алая текстура изогнулась вослед. Шест замигал Крысе и, не выдержав, разродился горделивым:

— Во!

— Командир, — закивала мелкая.

— Проблемы? — спросил с усмешкой. Две столь разносортных головы отчаянно мотнули в отрицании. — Значит, просто рады жопы прижать?

Согласные кивки. Феерия словесности. Хотя и сам пока не знал, как принять новые возможности… Полезны? Безусловно. Риск сдохнуть? Огромный. Такие вещи привык разбирать по полочкам — почему, как и нахрена? Знания обеспечат контроль, а контроль я уважаю — когда все поводки в моих мозолистых ладошках. Есть над чем подумать… А голова тяжелая, мысли вязкими комками ворочаются у макушки.

— Проверили оружие, амуницию, — сказал двум парам ожидающих глаз. Шест, тянувшийся к рюкзаку, горестно вздохнул. — Потом личностный досмотр на целостность тушки.

— Да на мне затягивается… — Тощий раздвинул руки в необъяснимо широком жесте. Мы с Крысой смерили взглядом, и мелкая фыркнула.

Теплая, дружественная обстановка. Танец пламени с приятным флером тепла. Пальцы привычно перебирают сталь. Люблю момент… Пятиминутка пустоты без говнистых мыслей.

Разобравшись с обязательной программой по уходу за экипировкой, занялись ужином, если верить потускневшему свету. Вышел к телеге, осмотрел стылую гулкость холла… За спиной мягко скворчали вскрытые консервы, пристроенные у костерка. День угасал… На ночь распределю дежурства, на себя возьму рассветные часы — легкое беспокойство упорно просачивается на грань осознания. Ткнув кулаком в тюк тележного скарба, вернулся к группе.

— Горяченького. — Шест потер руки.

Дружно застучали ложками. Выскребли влет — дно жестянки проявилось до обидного рано. Зашлифовали водой, о пополнении запасов которой полагалось уже думать, и притихли. Изучали пламя — занятие древнее и бесконечное.

— Джимми, — ожила Крыса. Один из минусов свободной минутки у бойцов — просыпается тяга к коммуникации. — Думаешь, догонят?

— Кто? Кого? — спросил методично. Вопрос понятен, но отвечать не хотелось.

— Торговцы, Разорители… сам же сказал, идут суки за нами…

Вот и Шест оживился, расправил кости. Тревожатся? Засоряют мозг вероятностями… Без комментария не обойтись, иначе надумают, накрутят… Поворошил полешком угли.

— Каковы шансы найти конкретного бродягу среди зон? — махнул рукой в сторону выхода. — Ответа не требуется, Шест. Противник использует привычную тактику — возьмет под контроль доступные ширмы, лагеря, раскинет сети и будет ждать сигнала. А затем семенить в сторону вероятных слухов. В ноль избегать стоянок местных у нас не получится — нужна информация, припасы. А можем тупо влететь на патруль, как на Эстакаде… Тогда да, шанс оставить след повысится. Но мы мобильны и не обременены. Плюсом, я нихера не собираюсь бегать. Усвоено?

— В общих чертах, — помотал рукой тощий. — Догонят — нагнем.

— Уважаю, — кивнул. — Они просто несут нам наши вещи.

— Хо, — вскинулась меркантильная Крыса. — Наши вещи.

Не знаю, насколько глубоко усвоили мысль, но толика нервозности ушла. Одно не сказал — чтобы досадить врагу, достаточно просчитать куда и зачем его тащит упертая планида. А там широкий простор для маневра — хочешь, жди на месте, хочешь, устраивай засады — возникай из-за угла с приятной улыбкой и пожеланием хорошего дня. И если Разорители не знают про мой симбиоз с машиной, то Торговцы очень даже в курсе. И объем их знаний беспокоил, потому как могу оказаться в хвосте — в жалкой позе несведущей жертвы. Подводя итог течению мысли, варианты нагадить у преследователей имелись. Воспользуются ли? Опят же надеюсь, да. Суки носят наши вещи.

Темнота за пределами комнаты подступила вплотную к ореолу огня. Усталость брала свое…

— Командир, — решился Шест. — Если идем по заданию машины… Знаешь куда?

— В место, из которого выгрызу ответы и которое сделает нас сильнее, — ответил спокойно и твердо. Сомнения в жопу. И функция неопределенно трепыхнулась, чует зараза…

— Адхары? — С Крысы спала сонливость.

— Адхары, — подтвердил.

— Движемся на Ось, добрый знак, — солидно добавил Шест.

— Почему?

— Ну знаешь, типа, многое болтают, кто-то видел кого-то, кто слышал и все такое… — Тощий замялся. — Мол, доходили до Оси… врут паскуды, но говорят… Счастье там, говорят, для всех, коли дошел…

— Даром? — выдержал ровный тон.

— Не уточняли… Да и под грибами сказано, мордой кривой и слюнявой.

— Я бы дошла, — выдала Крыса и стушевалась. Да мелкая, сказала вслух, будь осторожна в мыслях и желаниях…

— Шест, дежуришь первым. Крыса сменит. Закемарите на посту, не обижайтесь.

Устраивать разнос не пришлось. В положенное время Крыса ткнула меня в бок, завалилась на картонку и отрубилась еще в падении, прошепелявив что-то напоследок. Ровных снов, боец, ровных снов… Потянувшись и хрустнув доступными сочленениями, поднялся — реальность по обыкновению вошла в сознание одним куском, на полную. Проверил костер, переложив обугленную ножку стола. Язычки пламени оживились, сея багрянец. По рукам скользнуло тепло.

Вышел из комнаты. Зарница голубоватым отсветом выхватила стоп-кадр торгового зала. И тишина. Почти привык… За остатками перил черно-серое полотно первого этажа, навалы и холмики, углы и округлости. Прислушался, покосился на портик входа. Пустота, но для чуткого уха ночь жила… хотя, заявлено громко. Не жизнь это — просто шепоток мертвечины. Пристроившись у телеги, откинулся на борт и замер. Поплыли минуты… А следом тихо подступила серость рассвета. Опасные часы, обманчивые. Когда смог различить отдельные обломки за провалом этажа, вернулся в комнату. Костер почти догорел, бойцы скорчились в компактных позах.

Зверствовать не стал — слегка пропнул по мягкому и отошел, пока напарники пытались изобразить боевой раж. Шест потер бедро и вошел в фазу:

— Спится че…

Крыса фыркнула и почесалась. Зевнула… Рвения не ощущаю, лишь тление. Ничего, впитают бодрости по факту. Озабочусь.

— Утрамбуем колесницу, — ознакомил их с программой. — Пока не перестанет бренчать. Потом завтрак и в путь. Будете лупать глазами, прокляну, я умею.

Бойцы вялыми тушканами переместились к телеге. Зашуршало вперемешку со скрипом. Сам планировал принять в инвентаризации непосредственное участие, заодно оценю, чем успел одарить нас сломанный мир. Обошел действо по кругу, сунул нос за борт… Рядочком увязано неиспользуемое оружие — шмалабой, Кол, еще по мелочи. Рассортировал, показал, где укрепить. Экипировка — с ней попроще, в легком доступе относительно целая, что похуже — в глубину. Припасы… Хаос и непотребство. Долго и нудно паковали по отдельным тюкам. Ершик для унитаза, розовый…На секунду непонимающе замер, сжимая. Бойцы хлопали глазами.

— Чье? — спросил коротко.

— Типа удобно, — набычилась мелкая. Контрольным добавила: — Шоркать.

— Что? — За длинные фразы я пока опасался.

— Спину. Как бы чесалка… — Крыса опомнилась и приняла независимый вид.

Осторожно и медленно положил ершик к оружию.

— Че там чесать-то дура? — прошипел Шест.

— Тощий, дерни колесницу. Как звучит… — Я постарался переключиться на насущное. Маленькие слабости ведомых… Любой номерной инструктор запихнул бы этот ерш… черт, даже думать больно.

Шест попрыгал, я прислушался. Фонит, но в пределах разумного, без игры в повозку старьевщика. Махнул на костер. Вечная сосущая пустота в желудке требовательно взывала к простому и приятному. На зуб и дальше, жадно и больше.