Кредо низвергнутых: Зов долга

Глава 22

В который раз удивляюсь стрессоустойчивости и гибкости ума даамонцев. Вот казалось бы, этот прорыв должен стать самой настоящей трагедией. Не знаю как обстоят дела в Минасе, но храм потерял большую часть своих людей. О разрушениях говорить даже не буду, они не имеют значения, да и не все так страшно. Зато сильно пострадала гордыня первородных, и в купе с утраченной мощью, это должно было их надломить, но нет.

Я своими глазами видел, как имперская гвардия беспрепятственно прошла в крепость через главные ворота, как завибрировал воздух от напряжения, и как лопнула незримая сфера, разделяющая некогда единый народ.

Это произошло в тот момент, когда на встречу друг другу вышли Рэйгар и Аластар. Должен признать, даже я проникся эмоциями даамонцев, когда давние друзья крепко обнялись. Люди смеялись и плакали, наконец, избавившись от груза, что сковывал их сердца, и тут я понял одну простую истину: гордыня – самый главный враг даамонцев. Лишь победа над этим врагом позволила им вздохнуть полной грудью. Впервые за последние века.

С того момента прошло три дня. Совместными усилиями даамонцы разбирали завалы, заботились о раненых, которые периодически обнаруживались в руинах крепостных построек, а когда все работы завершились, пришло время прощания с павшими воинами.

Я не принимал участия в этом мероприятии. Просто не смог найти в себе силы для этого. Большинство из погибших храмовников я даже не знал, но сама атмосфера угнетала. Поэтому я разместился на краю внутреннего выступа крепостной стены и, задрав голову, наблюдал за процессией со стороны.

Даамонцы, двумя рядами выстроились по всей длине ступенчатой дороги, ведущей к подножию храма. Между ними, бесконечным потоком, поднималась вереница носильщиков, что, по двое тащили на себе погребальные паланкины с телами мертвых даамонцев.

Где-то там внутри алтарной залы, Мастер Атон, которого, скорее всего, изберут новым Верховным, и император вновь единой даамонской империи, зачитывали ритуальные тексты, пока Первозданная Тьма, источаемая кристаллом алтаря, поглощала один паланкин за другим.

Я же думал о Моро и об источнике тягучей боли, что расплескалась вязкой жижей в моей душе. Очередная игра памяти. Я ощущаю эту сосущую пустоту и отчаяние потери, но не помню, что их породило. Одно ясно – мне уже приходилось терять близких. Грустно, конечно, но в этом мире все еще есть те, кто мне дорог, и я рад, что все они живы. Все, кроме Моро.

Я тяжело вздохнул и, перескочив пролет между внутренним и внешним выступом крепостной стены, ухнул вниз. Мое присутствие в храме сейчас никому не нужно, а игнорировать приглашение Богини еще дольше, думаю, будет излишней наглостью.

Со времен нашего с Моро визита в эту пещеру, картина внутри претерпела категорические изменения, и, судя по разрухе, мои друзья тут вдоволь повеселились. Что удивительно, я не обнаружил ни одного трупа, хотя следы крови, бурыми кляксами явно намекали на бойню, что здесь произошла.

Второе, что произвело на меня впечатление – это запах. Воздух в пещере оказался настолько чистым и легким, что с каждым вздохом мое сознание едва удерживало четкие очертания мира. Если прикрыть глаза и абстрагироваться от всего кроме запаха, то с легкостью можно представить себя на поляне сказочного леса. Однако это оказалось лишним, ведь как только я добрался до тупиковой стены пещеры, источник творящегося волшебства тут же обнаружился.

Часть каменного лона горы покрылась плотным зеленым ковром, усыпанным сотнями ярких цветов, и самый прекрасный из них вальяжно развалился на импровизированной кровати, воссозданной из вьющихся ветвей и шелковистой травы.

– Ты не торопился, смертный... – Луарис с удовольствием потянулась и распахнула глаза, которые тут же обдали меня гневом. – Что скажешь в свое оправдание?

Признаюсь, в первые секунды, когда обнаженная девушка лениво приподнялась на своем причудливом ложе, я забыл, как дышать. Ее красота и женственность мгновенно окутала меня своим очарованием, но как только Луарис перешла на требовательный тон, мой разум очистился.

– Простите, Ваша Божественность, но я был занят важными делами. Например: защитой этого мира от вторжения тварей Хаоса, – я нацепил мерзкую улыбочку и пожал плечами.

Богиня в мгновение преобразилась. Вытянулась вперед, словно дикая кошка, и, едва зашипела от возмущения:

– Ты хоть понимаешь, с кем говоришь, смертный?!

Я на мгновение задумался, не перегибаю ли я палку в очередной раз, но тут же успокоился. Она сама задала тон беседы.

– Я знаю, с кем говорю, но не понимаю – это правда. Вот только меня, если честно, все устраивает.

Некоторое время мы вели безмолвную дуэль взглядов. Я испытал на себе груз давления ее силы, но она и рядом не стояла с тем, что я ощущал, находясь перед алтарем в храме Амона. Учитывая тот факт, что тьма, заполняющая собой алтарную залу, даже не пыталась меня сломить, то разница в силе колоссальная. Я перевел взгляд на цепи, что все так же сковывали хрупкие девичьи запястья.

– Это все из-за них?

Луарис обиженно фыркнула и, подогнув под себя ноги, приняла сидячее положение в пол оборота ко мне. Ее демонстративная обида напомнила мне поведение Моро в такие моменты, поэтому я не удержался и засиял улыбкой.

– Ты чего скалишься? – Раздражение и негодование слились воедино в ее мелодичном голосе. Понимаю, что передо мной совсем необычная девушка, но глаза обманывают разум.

– Ох, рассмеялся я, – если бы ты знала, как часто мне задают этот вопрос...

– Уверена, всех вокруг ты раздражаешь не меньше, чем меня... – сузила глаза Луарис, с вызовом глядя на меня.

– Скорее всего, так и есть, – я невозмутимо пожал плечами, продолжая улыбаться.

Богиня долго разглядывала меня, будто собиралась с мыслями, а затем резко скомандовала:

– Подойди!

Первым позывом был саботаж. Очень не люблю, когда со мной так разговаривают, но я все же выполнил ее просьбу. Да, именно просьбу. Так думать мне нравится больше. В остальном, спущу ей этот повелительный тон с рук. В конце концов, она настоящая Богиня. Не мудрено, что она ведет себя подобным образом. Да и угрозы я от нее не ощущал.

Как только я подошел, Луарис плавно поднялась на ноги, и шагнула мне навстречу. Я впервые увидел ее во весь рост. Она оказалась выше меня на голову, что, к слову, совсем не лишало ее тело гармоничности и дикой грации. Луарис чуть наклонилась ко мне и громко затянула носом воздух прямо возле моего уха.

Меня пробила мелкая дрожь, а сердце зашлось в спазматической вибрации, настолько часто ему приходилось сокращаться. Не знаю, что на меня нашло, но моя рука самовольно легла на поясницу Луарис.

– Ты что делаешь? – Она глянула на меня широко раскрытыми глазами. Кажется, привычный мир Богини, после встречи со мной, начинает потихоньку рушиться.

– Эм... – замялся я, – не знаю. – Мои пересохшие губы едва шевелились.

– Знал бы ты, как много смертных лишилось жизни, пытаясь коснуться меня... – хищно улыбнулась Богиня мне прямо в лицо.

Думаю, она пыталась выглядеть угрожающе, но конкретно на меня ее вид подействовал совершенно по-другому, и я едва сохранил самообладание. Кажется, у меня действительно проблемы с головой, и дело тут вовсе не в сдвоенном сознании. Я бы даже сказал, что память прошлой жизни помогает мне избегать крайне опасные ситуации. Жаль, что далеко не все из них.

– Но я до сих пор жив, что вызывает вопросы... – я, наконец, взял себя в руки и отступил на шаг, – почему?

– Ты не такой, как все они... – отмахнулась Богиня, продолжая буравить меня насмешливым взглядом.

– Полагаю, выяснить это было крайне сложно, ведь я совсем не отличаюсь от даамонцев, которые окружали тебя все это время. – Я развел руки в стороны, и с неприкрытой иронией, изогнул бровь.

К моему удивлению Луарис не разозлилась. Напротив, в пространстве зазвенела мелодия ее смеха, резонируя от каменных стен пещеры. Богиня запрокинула голову и грациозно рухнула спиной в шелковые объятия высокой травы.

– Ты чужой для этого мира, но он принял тебя. Однако ты пахнешь божеством не принадлежащим нашей системе космических тел, – отсмеявшись, серьезным тоном произнесла Луарис.

– И что это значит? – С надеждой задал я вопрос. Быть может, именно лесная Богиня приоткроет завесу тайны моего происхождения.

– Это значит, что невозможное возможно, – певуче протянула она, разглядывая потолок пещеры, – когда я впервые почувствовала тебя через твоего фамильяра, то приняла за смертного аватара Амона, ведь эманации его силы вплетены в твою душу, но потом я отринула эти мысли. Хранителю не подвластна земная связь с миром, породившим Богов, даже несмотря на то, что и он когда-то был рожден здесь. Сейчас я окончательно в этом убедилась.

– Ничего не понимаю...

– Ха-ха-ха, – вновь рассмеялась Луарис, – это нормально, смертный. Развлечения Богов не вашего ума дело. – Она заметила смену моего настроения и перестала смеяться. – Я наслышана о том, как смертные представляют себе быт в божественных чертогах. Однако это все сущая глупость, ведь практически все время мы находимся в астральной левитации, реагируя лишь на самые яркие всплески океана мироздания. – Хозяйка леса вдруг презрительно фыркнула, – правда, некоторым Богам, которые слишком прониклись жизнью смертных, порой хочется поучаствовать в этой малозначительной возне. Они создают аватаров, которые несут в себе частичку их божественной сути, и транслируют свою короткую жизнь на потеху создателю.

– И зачем это вам, неужели, и правда, от скуки беситесь? – Надменность в голосе Луарис помогла мне вернуть последние крупицы самообладания и напомнила о том, с кем именно я сейчас имею дело.

– Я никогда не использовала силу для таких примитивных забав, – фыркнула она, – многообразие жизни леса гораздо интереснее, зачем самостоятельно создавать помехи в виде эмоций одного смертного, за которым придется следить до самой его кончины, неотрывно. В то время, как этот смертный даже знать не будет, кто он на самом деле такой...

– Аватары не обладают памятью Божества, создавшего его? – удивился я.

– Конечно, нет! Иначе их голова лопнула бы, подобно мыльному пузырю еще в чреве смертной матери. Они лишь куклы, созданные с одной единственной целью – развлечь заскучавшего Бога. Ну... – задумалась Луарис, – ... еще в их головы подселяют задачу, от которой аватарам никак не уйти. Они жизнь положат, но пронесут в Срединный мир волю своего создателя.

– Куклы, значит...

– Ой, ну не надо так драматизировать, – устало отмахнулась она, – аватары ничем не отличаются от остальных смертных. Разве что, сильнее немного, но и то, лишь тогда, когда развивают в себе эту силу. В остальном же, они проживают обычную жизнь, которая интересна одному конкретному Богу. Это ведь эмоции, понимаешь? В астрале их нет. – Луарис усмехнулась, поймав мой взгляд, наполненный скепсисом, – к примеру, первым, кто создал аватара, был Айяр, – она скривилась, будто увидела что-то мерзкое, – он поставил задачу своему аватару стать эммисаром. Собственно так и началась война с предками этих высокомерных первородных. – ее кисть изобразила несколько оборотов.