Ледяное небо Криона

Глава 21

Уже стало привычным чувство потери своего тела, когда видишь, слышишь и вообще ощущаешь мир только камерами и датчиками самолёта, приправляя общую картину поступающими данными со спутников.

Но самая совершенная электроника не способна предвидеть. Только — прогнозировать. Если никаких исходных предпосылок нет, а сердце сжимается в жуткой тоске, значит, сработали какие-то древние инстинкты. Они редко ошибаются и почему-то гораздо чаще срабатывают у женщин.

Вечером, накануне этого вылета, Макс обнаружил, что его Вишенка свернулась калачиком и замерла, да так, что дыхание едва слышно.

— Виш! Ты чего?

— Боюсь, — прошептала она. — Боюсь, что это наша последняя ночь. Ну, или одна из последних. Я не стратег. Но алиши столько угробили сил на захват Криона, что не отступятся. Тем более, на орбите осталось всего четыре полностью функциональных станции.

— Но и врага поблизости нет.

— То и странно. Волноваться на ближайшие дни не с чего. А уснуть не могу.

— Даже если я приласкаю тебя ещё раз?

Он, не углубляясь в рассуждения, перешёл к делу.

— Лейтенант! Вдруг завтра в бой, а ты уставший?

— Никак нет, коммандер. Сама же сказала: нет никто.

Близость состоялась и принесла радость, но не облегчение. А затем последовала просьба.

— Ты давно мне не пел и не читал стихов. Даже твой КВН с плоскими шутками куда-то исчез.

— Поверь. Мне не до КВН. И гитары нет. А также подготовленной песни в переводе на язык Аорна или Криона.

Вишева села на постели, прикрывая простынёй грудь.

— Давай на своём. Потом скажешь, о чём песня… Эй! Ты куда?

— Не ухожу. Но то, что ты сейчас услышишь, нельзя петь лёжа и голышом. Уважение надо иметь.

Он натянул брюки и рубашку, выпрямился, освещаемый только ночником и рассеянным светом фонарей из окна. Начал медленно, двигая в такт рукой.

— Девочка моя, если на нас навалятся всем скопом, уцелеть будет трудно. А хочется. Чтоб потом увезти тебя из этого проклятого Всевышним места. Слушай! Про последний бой.

Ещё немного, ещё чуть-чуть,

Последний бой, он трудный самый.

А я в Россию домой хочу,

Я так давно не видел маму.

А я в Россию домой хочу,

Я так давно не видел маму.

Он добавил огонька. Песня, начавшаяся плавно, билась как птица в тесной комнате.

Последний раз сойдёмся завтра

В рукопашной,

Последний раз России

Сможем послужить.

А за неё и помереть

Совсем не страшно,

Хоть каждый всё-таки

Надеется дожить.

(Михаил Ножкин)

Когда закончил, женщина протянула руки и вцепилась в его пальцы.

— Песня… про нас?

— Практически. О том, как хочется уцелеть в последнем и в самом страшном бою, дожить до конца войны.

Что называется — накаркал.

Возможно, алиши скрывались за газовым гигантом, соседом Криона по звёздной системе, сейчас как раз эти три небесных тела выстроились в линию, и с невероятной быстротой их флотилия сумела приблизиться.

Более двух десятков боевых кораблей, множество десантных транспортов, какая-то мелочь в сопровождении… Они абсолютно чётко демонстрировали намерение высадиться и закрепиться. И, естественно, орбитальные станции, связанные боем с крейсерами, не могли предотвратить вход двух конвоев в плотные слои атмосферы.

Как только прозвучал прогноз относительно предполагаемой зоны посадки, Вишева дала команду на старт обоим крыльям.

Получилось поровну: на каждую группу снижающихся по группе самолётов. Если не считать, что с орбиты спускались махины, многократно превышающие авиацию Криона по огневой мощи.

— Их двое, а мы одни… — попытался сострить Макс, но коммандер не поддержала его шутку. А когда сблизились со снижающейся эскадрой, понял, что время для юмора прошло. Возможно — безвозвратно.

Идущий первым корабль выпустил десятки небольших аппаратов, трансформировавшихся в самолёты. Те быстро сгруппировались и, выстроившись парами, прикрыли садящиеся десантные корабли.

«Противник имеет минимум трёхкратное численное и огневое преимущество», — бесстрастно доложил Даш. Если бы его речевые программы создавал сквернослов с Криона, добавил бы: «Нам п##дец, командир».

Хоть каждый всё-таки надеется дожить… Увы, не суждено.

Напряжённый голос Вишевой сказал больше, чем её слова. Она понимала лучше кого бы то ни было: этот бой — последний для её крыла и большинства лётчиков. Если даже не для всех.

К досаде Макса, его эскадрилье она приказала ждать в положении стелс — на минимальной высоте и скорости. Остальные как выпущенные из пращи рванули вверх — навстречу гибели.

Никак не вмешиваясь в управление, Макс бессильно наблюдал, как срываются с неба и падают вниз некогда гордые птицы с острым крылом. То, что самолёты агрессора тоже чертят дымные полосы в направлении льда, ничуть не согревало, потери защитников были гораздо больше и росли, росли…

Информация начала путаться, он уже не знал, жива ли Вишенка или остатки эскадрилий ведут бой без командира, когда на дисплее вспыхнула команда: атаковать транспорты! Кто её отдал, человек или искусственный интеллект, узнать было не суждено.

Дюжина Берсерков бросилась вверх, почти отвесно, набирая максимальную скорость на кабрировании. Они неслись навстречу транспортам, используя мгновения, пока самолёты алишей отвлечены погибающими эскадрильями. Драгоценные секунды, оплаченные смертью десятков товарищей…

Макс без малейшей жалости бил ракетами по транспортам, порой сближаясь чуть ли не до дистанции пистолетного выстрела. По опыту прошлого боя знал — повредить реактор и двигатели сложно, поэтому ракеты разносили в хлам носовую часть, и ровное снижение сменялось беспорядочным кувырканием исполинских сигар.

В каком-то садистском упоении, представляя, как корчатся в огне нанавистные захватчики, он заорал:

— За наших! За Крион! За Землю и Аорн, чтоб вы, твари, никогда туда не добрались!

Герум нанял его для геноцида? Получи! Но куда лучше убивать не людей, а отвратительных тварей с шестью конечностями, таких же, какие правят самим Герумом.

Внезапно колона кончилась, Макс, выпав из строя, оказался выше всех и приказал Дашу срочно нырять назад — в плотные слои атмосферы, чтоб не получить с орбиты.

Все ракеты истрачены, приказ — возвращаться в Эхес.

Но дисплей показал — внизу идёт бой, ненавистная «собачья свалка».

Вдруг там Вишенка, и она погибнет, потому что её друг сбежал при первой возможности, не ударил, используя выгодное положение и высоту…

«Даш! Следи за расходом топлива! Расстреливаем лазером, потом сваливаем в Эхес!»

«Понял, командир».

В круговерть боя Берсерк не сунулся. Слушаясь команд, машинный интеллект истребителя сражался скупо и тщательно: наскок — мощный прицельный импульс, уход в сторону, новая атака. Не факт, что все поражённые цели отправились в последнее пике, но однозначно получали серьёзные повреждения и забирали в сторону.

«Уходим! Запас топлива да базы в Эхесе сто три процента».

Никто не гнался, хоть скорость была невелика. Выйдя из зоны битвы, Даш выбрал самый экономичный режим. «Суперспособность» выбираться из неприятностей, о которой талдычил «Смит», сработала, хоть Макс сделал всё возможное, чтобы погибнуть, когда не смылся из пекла после расстрела ракет.

Наконец, получил возможность изучить обстановку.

Из атаковавших транспорты не отвечал только один Берсерк. Из поднявшихся в первую атаку — более половины. Значит, вызвав огонь на себя, Вишенка отправила Макса в наименее опасное место… Если погибла, прикрывая его, он никогда её не простит, даже мёртвую. И себя тоже, что не добился места в бою рядом с ней.

Мучительно тянулось время, прошёл час, начался второй.

Вишева не реагировала на вызов ни по общему, ни по личному каналу.

Иллюзии кончились. Чудеса случаются, но не повторяются дважды. А у любимой нет «особой страховки», никто не гарантирует срочную эвакуацию, когда и на орбите, и у поверхности идут бои. Да и сам обитаемый модуль Берсерка с пилотским ложементом даёт куда большее ощущение безопасности, чем спецкомбинезон.

Но он же обязан обеспечить связь в случае аварийного оставления самолёта.

А связи нет. Значит… Значит — связываться не с кем.

Оказалось, что Берсерк Макса последним покинул зону боя. Остальные или ушли раньше, или получили своё.

«Сообщение. Авиабаза Эхеса и другие аэродромы повреждены обстрелом с орбиты. Приказ: следовать на запасной аэродром. Координаты…»

«Даш! Топлива хватит⁈»

«Нет, командир. Недостача полтора процента».

«Даш! Просчитываем варианты. Посадка вне лётного поля. Поиск полосы кроме повреждённых в Эхесе. Возможность облегчить Берсерк для сокращения расхода».

Пока он диктовал инструкцию, пришёл приказ об эвакуации с планеты. На противоположной стороне десант высадился, второе крыло погибло, но не сумело предотвратить приземление части транспортов. На запасном аэродроме Берсерки получат топливо и самостоятельно поднимутся в космос для стыковки с кораблём-носителем. Остальные, в том числе неисправные самолеты, необходимо уничтожить.

«Даш?»

«Вероятность успешной посадки на неподготовленный лёд тридцать четыре процента. На грунт — девяносто семь процентов. Пригодных бетонных полос нет. Командир! Посадка бессмысленна. Меня приказано уничтожить. Предлагаю двигаться максимально близко к запасной базе, а ты покинушь меня в водухе, вероятность спасения — практически сто процентов».

«А ты не сядешь… Тем более с отстрелом кабины нарушится аэродинамика».

«Не нарушится, командир. Её место закрывается мембраной».

Эту тонкость Макс не учёл.

«Кабина — тяжёлая. Повторяю: увеличится ли запас хода после катапультирования?»

«Да, командир. Если прямо сейчас — топлива хватит. Но твоя вероятность выживания во льдах — менее десяти процентов».

Всё же не ноль… И как покинуть Крион, если Вишенка осталась здесь навсегда? Даже могилы нет — только воронка от падения Берсерка.

Он больше оставит её. Никогда. Даже усопшую. И не только из чувства верности — на последний пароход с планеты безнадёжно опоздал.

Но зато на его самолёте полетит кто-то другой. И ввалит алишам. За него. За Вишенку. За всех погибших сегодня.

«Катапультирование! Немедленно!»

«Прощай, командир» прозвучало, когда спасательная капсула уже кувыркалась в воздухе, без гравикомпенсатора одарившая незабываемыми ощущениями.

Оказавшись на льду, проверил связь и на всякий случай передал координаты. Понятно, что прилететь за ним некому и не на чем. Но вбитые за годы службы рефлексы велели поступить по инструкции.

Теперь инструкции кончились. Он — один. По иронии судьбы, ровно на том же острове, что выкуплен ради бизнеса на потеплении за пиратские деньги Сталс.

Знал бы, что оплачивается его могила…

Тем не менее, натянул на спину тяжёлый ранец и отправился в путь. Куда? На юг, к Эхесу. Фактически — единственное хорошо знакомое место на планете, которон уже очень скоро попадёт под полный контроль алишей.