Горящее небо Аорна

Глава 20

Президент упросил Макса задержаться на какое-то время. Видимо, хотел состричь купонов с популярности землянина. В числе прочего Максиму оставили возможность проживать в апартаментах, пользоваться кухней резиденции и телефонным коммутатором. Хейша вообще не поверила, что он сорвется на Родину, где его никто не ждет, пребывая здесь в зените славы и успеха. Тем более, их чувства были взаимными, хоть ни один не сказал самого главного слова…

В Гельбе тем временем заканчивалась зима. Максим предпочел бы юг, жаркий даже в эту пору. Невзирая на злых насекомых, отдаленно напоминавших земных ос, только с ночным образом жизни. Столица с дождями, а в эту пору года — еще и с мокрым снегом, совсем не радовала.

В передвижениях его не ограничивали. Если есть желание — гуляй по городу. Два телохранителя его сопровождали. По-возможности держались на удалении. Вмешивались, больше защищая от назойливых прохожих, узнававших миротворца, чем от вероятного покушения. Посещал Максим магазины, как-то раз забрел и в ресторан. Больше не ходил — деньги быстро кончились. И никто ему других не предложил. Попросить у президента? Не хотелось. Сам от должности отказался, так за что ему платить? Макс решил монетизировать популярность. Как? Да просто! Журналисты его просто осаждали, почему бы им не заплатить за интервью? Договорились. Интервью он дал правительственным газетам Гельба и еще одно — столичному телевизионному каналу. Заплатили, правда, небогато. Покойный Борюш лопнул бы от смеха — он-то деньги греб лопатой, но, когда ты обеспечен кровом и питанием, даже эта малость пригодится.

Как-то рано утром Макса разбудил звонок. Сонный, он снял трубку с аппарата.

— Слушаю.

— Макш, привет! Не узнал меня, мой мальчик? Это Кринуш, твой продюсер. Помнишь, как снимал тебя на авиабазе? Ты тогда изображал Борюша. Вспомнил?

— Да, — сказал Максим. — Такого не забудешь… Ты с чего звонишь в такую рань?

— У нас поздний вечер, я звоню тебе из Панкии. Только вернулся с вечеринки, где победу отмечали. Славили тебя. Макш, ты в Панкии герой! Кашпирр вернул захваченные земли, никого не убивают — все благодаря тебе. Семья Аюшей готова тебя принять, как родного!

— Тронут, но…

— Не нужно возражений! — продюсер повысил голос. — Снимем о тебе фильм, документальный. Сборы будут охрененные! Вставим то, что из тебя выкачали на допросе у арбитра, снимем постановочные сцены, добавим комментарии… Понял? Кинопремии все будут наши! Деньги тоже — полновесные, а не гоблинские миллиардики. Телочек получишь столько, что Борюш с того света обзавидуется!

— Позвони мне через день, — сказал Максим, чтоб отвязаться. — Кое с чем определюсь…

— Да, мой сладенький! Как вижу, ты идешь в мои объятия. Для тебя они распахнуты! До свидания, сэр Макш из рода Аюшей!

Бросив трубку на рычаг, Максим лег на кровать. Задумался. Предложение выглядит заманчиво. В случае, если на Землю вернуться не удастся, в Кашпирре или в Панкии с деньгами можно жить отлично. Но, как бы Кринуш не вещал, есть обстоятельства, которые не проигнорируешь.

Как изображать национального героя, принесшего победу Панкии, если она одержана в войне с Союзом? Против армии, где служат Хейша и ее отец? Они для Макса не чужие. Но не чужими для него являлись и летчики с авиабазы Тангшер. С ними он делил и кров, и стол. Поэтому он так старался прекратить войну, чтоб не гибли те или другие. Это получилось. Но сейчас, когда противники старательно изображают победителей, придется выбирать, на чьей он стороне. Ведь Макс не киборг из офиса консула Содружества и не может изображать нейтралитет.

Так ничего и не решив, Макс встал и занялся зарядкой. Но не успел ее закончить, как вновь звонок. Опять Кринуш? Нет, голос в трубке был другим, но удивительно знакомым.

— С добрым утром! — раздалось в наушнике. — Ты меня, как полагаю, помнишь. Сам дал мне имя, — в трубке засмеялись. — Я теперь зовусь «Агентом Смитом» из федерации Герума. Если быть точнее — из Корпорации.

— Ты знаешь, что звонок идет через коммутатор президента? — спросил Максим. — Нас слушают.

В трубке снова прозвучал смешок. Робот правдоподобно изображал эмоции людей. Или и вправду их испытывал. Он намного совершеннее, чем киборг консула. Наверно, потому, что тот закуплен за бюджетные средства, а «Смит» — на деньги частной Корпорации.

— Сейчас в наушниках телефонисток и на магнитной ленте звучит шум океанского прибоя. Ты же в курсе, что миры Герума, да и большинство миров Содружества, технически ушли вперед на двести-триста лет.

«Выходит, что землянам осталось сто пятьдесят, может, двести лет, чтобы уйти за пределы Солнечной системы, — подумал Макс. — В открытый космос, где скорость света вырастает в разы, а после — и на несколько порядков… Как хотелось бы дожить!»

— Верю на слово, — сказал он в трубку. — Говори. Но учти — я в лагере Союза.

— Ох уж эти русские… Ну, белорусы. Вам подавай Союз и лагеря. ГУЛАГ, случайно, вам не нужен? Не обижайся, Макс на штуку. Герум не враг Гардару, он партнер.

— И это тоже шутка?

— По поводу торговли вполне серьезно. На следующей неделе начинаются переговоры. Хочу, чтоб знал: за наши средства куплены госпитали для Гардара. Авансом, без предварительных условий!

— Для смазки принятия будущих соглашений.

— Твой интеллект намного превышает среднестатистический для летчика. Мы предлагаем тебе принять участие в переговорах. Ты можешь защищать позицию Союза как хочешь.

— Тогда зачем вам я?

— Вероятность благоприятного соглашения в твоем присутствии увеличивается на 36.6 процента.

Наконец-то робот заговорил как машина — с формальными оценками, цифрами, процентами. И, как ни удивительно, это вызвало доверие.

— Короче, я для смазки, — повторил Максим.

— Пусть будет так. Но я уверен, что представители Союза тебя попросят об участии тоже. Соглашайся. Знай — мы не против. Мы — за тебя.

— И затебее всех, — дополнил Макс по-русски.

— Не слышал это выражение. Ваш язык богат на них. Мы не останемся в долгу. Герум перемещает представительно в Гардар, я буду рядом. Обращайся!

В тот же день Максим отправился на митинг — по случаю начала возведения госпиталя Герума. Его настоятельно попросили там присутствовать. Отказаться не с руки. Теперь решали за него. Так что, если президент или новый премьер, в общем — кто-то из них, отправит на переговоры с инопланетянами «своего» пришельца, придется подчиниться.

Ситуация напоминала броуновское движение. Пока он возил воду заключенным, никому до перебежчика не было дела, интересовались им редко. Тут вдруг стал нужен всем! А хаотические воздействия приводят к неупорядоченным поступкам. Как частички в эксперименте Брауна (а не Броуна, кстати).

Хейша, пришедшая на завтрак для того, чтобы после ехать вместе на мероприятие, пришла в ужас от предложения Кринуша.

— Не волнуйся! Я не согласился! — успокоил ее Макс. — Лишь пообещал подумать.

— Ты не хочешь принять мир Союза… — она плюхнулась на кресло, всем видом демонстрируя — убита наповал. Уставная черная юбка туго натянулась, демонстрируя крутые бедра. Мысли Макса устремились в этом направлении. — Отказать ты должен был немедленно. Они — враги!

Эротические шевеления в душе и теле исчезли, словно не бывало. «Что и кому я на Аорне еще должен?» — зло подумал Макс. Он не присягал Союзу, не гражданин какого-либо государства. Сделал доброе дело — так еще и получи набор обязанностей?

Сделав над собой усилие, он остался вежливым, любезным. Но Хейша почувствовала холодок в общении. И молчала, пока ели, а потом — в машине. Это хорошо, когда женщина молчит и не досаждает. Но вот так, сгущая обстановку… Женщины умеют напористо молчать.

Митинг проходил на краю города, около заброшенных заводских корпусов. С трудом верилось, что эти мрачные сооружения превратятся в что-нибудь приличное, не говоря о госпитале. Но место выбрали поставщики, отвергнув переоборудование готовой больницы.

Полиция оттеснила от автомобилей толпу. С одной стороны напирали восторженные родственники увечных, получившие надежду на выздоровление близких. Напротив стояли мрачные типы с лозунгами вроде «Независимость не продается за таблетки», надо понимать — противники мирного соглашения.

Макс галантно помог выбраться Хейше из салона, наплевав, что в отношении женщин-военных такое здесь не принято, и по проходу между двумя цепочками полицейских двинулся к помосту для выступавших.

Там уже тусовались известные ему лица. «Агент Смит» подмигнул как старому знакомому. Он или не он утром хихикал в трубку, не важно. О состоявшемся разговоре явно знал. Еще присутствовали министр здравоохранения, первый вице-премьер, представители родов войск, то есть поставщики пациентов. От ВВС позировал «Лубянка», презревший правило спецслужб меньше светиться на телеэкранах.

Естественно, таращили объективы телекамеры. Опытные операторы, привычные к отвратительному столичному климату, с головой укрылись накидками. Макс не отказался бы от высотного компенсационного костюма. С шлемом. Еще бы стеклоочиститель от дождевых капель, как в авто!

А так просто накинул на голову капюшон и придерживал, чтоб ветер не мог сорвать. Он не вмешивался в происходящее.

От него и не требовалось. Большие начальники выходили к микрофону, дабы через огромные жестяные громкоговорители перекричать шум ветра, и вещали, вещали. Никто не заикнулся про роль Макша в поставке медицинских комплектов. Словно инопланетяне чуть ли не силой навязали Союзу госпиталь.

Наконец, первый вице-премьер объявил проект запущенным. Но не перерезал ленточку, как сделал бы его земной коллега, а запустил в небо красную и синюю ракеты — сигнал к вылету дежурного звена.

Дальше начались чудеса техники. Стоявшие у цехов контейнеры распахнулись. Оттуда выкатилась масса роботов, напоминавших громадных насекомых. Часть двинула к ближайшему безлюдному корпусу, другая прямо под дождем развернула громадный 3D-принтер для строительных деталей, третья направила какой-то раструб на другой корпус, и он потек холодной лавой, отдавая массу для ремонта первого, с более счастливой судьбой.

VIP-персон картина начавшейся стройки увлекла на четверть часа. Потом все развернулись к своим машинам, тут же атакованные представителями СМИ.

Макса отловил второй канал столичного телевидения, а к нему как рыбы-прилипалы к киту приклеились репортеры из газет, засыпав обычным ворохом вопросов. Из общей кучи выделился один.

— Господин Макш! Газета «Вечерний Гельб». Вот такое публичное мероприятие сразу после войны, да еще в присутствии элиты государства, следует ли расценивать как заботу об инвалидах или как политическую рекламу?

«В корень зрит», — подумал Макс.

— В первую очередь — как большую дипломатическую победу, добытую нами на переговорах. Содружество обещает сдать госпиталь готовым для пациентов, как вы слышали, через девять дней. Если ждать, пока заработает экономический пакет договоренностей и поступит первая экспортная выручка, то срок запуска подобных объектов сдвинулся бы на полгода. Сколько сотен или даже тысяч граждан Гардара и других стран Союза, пострадавших в боях, элементарно не доживут? Сколько испытывают невыносимую муку от ранений? Если б не договорились, они бы не получили помощь на уровне, на сотни лет опережающем возможности медицины Аорна. Пусть даже увечные преодолеют невзгоды, будут терпеть боль, неподвижность, отсутствие глаз, конечностей, но назвать это полноценной жизнью… Если вы считаете спасение земляков всего лишь политической рекламой, то я готов заниматься ею каждый день.