Рожденные в пламени

Глава 21. Вернувшиеся

Занду видел горящего человека и понимал, что это предзнаменование его собственной судьбы. Она незаметно настигла его через отверстие в герметичном доспехе, а не через видения или призрака. Огненный Кулак не хотел без крайней нужды снимать шлем и беспокоить братьев, но сейчас, примагниченный сабатонами к палубе «Грозовой птицы», начал задыхаться.

Они все еще ожидали разрешения на вылет в посадочном отсеке «Стойкого». Готовые к старту двигатели сердито гудели и заставляли вибрировать корпус, отчего у сержанта болели все кости. Умерших воинов взяли с собой, чтобы сжечь в погребальных кострах на борту «Чаши огня», и гробы, стоящие в отсеке, напоминали Занду о его участи.

Сквозь пелену слабеющих чувств донесся разговор Обека и Фокана о Сынах Гора. Сержант знал, что во время атаки Железных Рук некоторым мятежникам удалось бежать, и теперь понял, что их удалось обнаружить.

При мысли о возможном отмщении его пальцы инстинктивно сжались, а тупая боль в голове на мгновение утихла. Он зажмурился, надеясь отогнать страдание и слабость, но из подсознания снова возник горящий человек. С негромким стоном Занду снова открыл глаза, надеясь, что его никто не услышал. Бессилие не даст ему возможности принять участие в миссии, запланированной Обеком, и лишит последнего шанса на смерть в бою

Он отвлекся от своих дум и увидел, что Ксен оглянулся.

Сержант и знаменосец имели разные представления о войне, оттого редко приходили в чем-либо к согласию. Но на этот раз гордый мечник повел себя иначе и кивнул Занду с другого конца отсека.

Он внутренне усмехнулся.

«Меня выдают даже мысли...»

— Тебе этого не избежать, — раздался рядом с ним низкий голос, приглушенный, словно звучал из-под воды.

— Что? — выдохнул он и, повернувшись, увидел Зеб'ду Варра.

Пирус тоже был в шлеме, скрывающем шрамы его собственной одержимости. Шлем, как и остальная броня, почернел от пламени.

— Своей участи. Тебе ее не избежать.

В голове Занду поднялся грохот, словно при орбитальной бомбардировке. Мысли разбегались, и он никак не мог сосредоточиться на словах Варра.

— Ты ошибаешься, брат.

Изменился даже его голос, окрашенный мучениями. Занду взялся за магнитную защелку шлема, пытаясь снять его и погасить жар, от которого щипало лицо.

— Это не поможет, — сказал Варр.

Монотонное гудение двигателей не позволяло другим легионерам в отсеке услышать их разговор.

— Я не умираю.

— Все мы умираем, Огненный Кулак. Только ты видишь, как это происходит с тобой.

Занду повернулся, его взгляд вспыхнул огнем. Он ощутил дрожь во всем теле, но не от ярости.

— Это не твоя забота, — хрипло бросил сержант, забрызгав щиток слюной и ощутив во рту привкус меди.

— Не забывай его, — напомнил Пирус, — своего горящего человека.

Занду тряхнул головой. Это пройдет. И боль, и слабость то приходят, то уходят. Он постарался убедить себя, что боль снова стихает. Но это было не так.

— Хватит загадок...

Варр лишился рассудка. Он видел слишком много, он слишком много пережил. Резня на Исстване затронула всех, даже тех, кто не участвовал в ней.

Лишенные Шрамов.

Занду осознал горькую иронию.

Ничто не могло быть дальше от истины, чем это звание.

А потом его поглотила тьма.

Зау'улл стоял на вспомогательной посадочной палубе «Чаши огня» вместе с Краском, а позади них в два ряда выстроилось все отделение терминаторов. Им пришлось немного подождать, прежде чем сирена возвестила о приближении катера, посланного за ранеными братьями.

Рабочие и сервиторы из сильно поредевшей палубной команды, одетые в герметичные скафандры, приготовились, и вскоре внешние ворота раздвинулись, открывая палубу бесконечной темноте.

Капеллан смотрел сквозь ретинальные линзы, не чувствуя ни холода пустоты, ни давления разгерметизации. Но вот десантный катер опустился на швартовую площадку, и входной люк закрылся.

Индикаторы атмосферного давления сменили цвет с красного на зеленый, и рабочие палубной команды, отстегнув крепления, благодаря которым их не затянуло в пустоту, бросились к кораблю.

После такого всплеска активности открылся задний люк катера, и показалась мрачная процессия Саламандр, выносящих гробы своих братьев.

Зау'улл скрестил руки на груди, сжимая в правом кулаке булаву крозиуса. При виде Обека он кивнул. В личном вокс-канале тотчас раздался голос капитана:

— Отец Огня, рад снова тебя видеть, но нам срочно нужно кое-что обсудить. В моей каюте.

Пребывание среди Железных Рук явно не способствовало смягчению характера Обека, и капеллан понял причину этого, только заметив отсутствие Т'келла и Занду.

Зау'улл быстро приветствовал прибывших через вокс, а затем распустил терминаторов.

— Он мертв? — спросил капеллан.

— Он жив, — ответил Обек, стоя спиной к Зау'уллу и разглядывая позолоченного змия, выгравированного на стене каюты. Комната была почти пустой, лишь в центре возвышался помост для медитаций, в стороне находилась стойка для оружия, а у задней стены в углублениях потрескивали угли.

— Едва жив, — добавил капитан, поворачиваясь к капеллану. Тот уже снял свой шлем в форме черепа и повесил его на сгиб руки. — И Занду тоже. Из-за него мы и задержались. Радиационное заражение. Они остались на борту «Стойкого».

— На корабле Железных Рук?

Обек кивнул:

— Понятно. Их железный отец сказал, что они задержали вас в качестве пленных.

— Да. Они подозревали, что мы изменники. — Обек сокрушенно покачал головой, — Клянусь тебе, Зау'улл, я еще никогда не встречал подобного безумства и недоверия.

— Эти мрачные, темные времена насыщены ими.

Обек опять кивнул и на мгновение задумался, глядя куда-то вдаль.

— А «Свершение»? Что с ним стало? — спросил капеллан.

— Хранилище разорено, брат. Мы не можем им воспользоваться. Эта дверь для нас закрыта.

— А как же артефакты?

— Без Т'Келла я не способен сказать ничего определенного. Вулкан поручил ему переправить их в «Свершение» и запереть, но такого он не мог предвидеть.

— Возможно, предвидел, — негромко произнес Зау'улл. — Еще одно испытание наших веры и стойкости.

Он до сих пор носил при себе реликвию, взятую в хранилище, но теперь пристегнул футляр к поясу таким образом, что он почти полностью скрывался под накидкой.

— Значит, пока мы его не выдержали, — ответил Обек, повернувшись к капеллану. — Я подумываю о Гереоновой Бездне.

— У Та́раса? — Зау'улл, как ни старался, не сумел скрыть изумления.

— Я знаю, что это очень далеко, а в варпе бушуют бури.

— Я бы сказал, что все еще хуже, брат-капитан.

Обек поджал губы, понимая, что путь до Гереона чрезвычайно рискован:

— Железный отец поручился, что переход будет безопасным.

— А ты доверяешь ему?

— Нет, но я оказался между молотом и наковальней и охотнее приму его поддержку, чем вызову ярость своим отказом.

Зау'улл нахмурился:

— Ты допускаешь, что у него враждебные намерения?

— Он слишком многого навидался на войне. Его корабль, его бойцы... Тот, кто сделал вот это, — Обек поднял бионическую руку, — кое-что сказал мне, вернее, я понял, что он хотел сказать. Он заявил, что Улок не отпустит наших раненых. А напоследок сказал нечто и вовсе загадочное: «Покоя нет. Никакого покоя». Я думаю, это относилось к легионерам на борту корабля.

— А что с ними? Я не понимаю, Носитель Огня.

— Они холодные, Зау'улл. Холодные, как металл, что защищает их тела. Сыны Горгона известны стоицизмом, но и они подвержены страстям. А эти воины похожи на... автоматоны.

— А тот, который разговаривал с тобой...

— Арем Галлик.

— Да, он тоже такой?

Обек покачал головой:

— Нет, он другой. Одушевленный. Живой.

— Все, что ты рассказал, не слишком утешает, брат, — признал капеллан.

— Знаю. Мне кажется, он хотел просить меня о помощи.

— В чем?

— Думаю, он не прочь изменить своему железному отцу.

— Он предатель? — встревожился Зау'улл.

— Нет, я верю, что он лоялист. Но на борту «Стойкого» что-то неправильно, и он хочет с этим покончить.

Капеллан сосредоточенно наморщил лоб, обдумывая слова Обека:

— Я не в силах указать тебе верный путь, Носитель Огня.

— Один путь я уже наметил.

Зау'улл прищурился.

— Даже не выслушав тебя, я могу заранее сказать, что это не самый благоприятный вариант.

— Так и есть. Я заключил союз и принес клятву железному отцу.

Отец Огня промолчал, ожидая продолжения.

И Обек рассказал ему обо всем.