Опасный преступник (1986 - 1)

- Эдвард, мальчик мой, отдай ему, пожалуйста, что он просит, - обратился профессор к своему спутнику.

- Может я не хочу. Может я хочу еще пострелять по птичкам, - капризно ответил Эдвард.

- Я тебя очень прошу. Мы с тобой потом в другом месте постреляем.

- Очень-очень просишь, или накажешь?

- И то, и другое.

Эдвард протянул ружье охраннику.

- Не больно и хотелось.

- Благодарю, - слегка поклонился тот, - Еще патроны.

Эдвард расстегнул патронташ, и специально уронил его в траву. Охранник с ружьем не шевельнулся. Другой, незаметно подошедший сзади, быстро нагнулся, схватил патронташ, выпрямился и отошел.

- Уважаемые коллеги, прошу перейти в другой загон, - сказал Эллиот.

По пути Мерфи отстал, чтобы поговорить с Эллиотом. Уинстон шел как раз за ними и все слышал.

- Что он себе позволяет? Он как будто пьяный, - сказал Мерфи.

- Ума не приложу. Месяца три назад мы с ними играли в бридж. Был воспитанный молодой человек. Потом он по протекции Алана попал во Внутреннюю партию, это как бы тоже обязывает. И сейчас Алан попросил разрешить ему приехать с Эдвардом, я же не мог отказать. Мы с Аланом старые друзья еще с Кембриджа, мы никогда не подсиживали друг друга. Тем более, со мной внучка, ей как раз замуж пора.

Уинстон порадовался, что не надел оксфордский галстук.

- Они случайно не… - Мерфи не закончил фразу.

- Теперь мне кажется, что да. Хотя мне в голову не приходило, что в возрасте Алана это еще имеет значение. В конце концов, знали бы Вы, сколько в партии и не таких извращенцев.

- Имею представление.

- Вот-вот. Если будем изображать из себя моралистов, то придется вычеркнуть половину списка.

- Обычно они прилично ведут себя в обществе вышестоящих.

- Я не знаю специфику Вашей работы, но нас в авиации учили быть готовыми к нештатным ситуациям, - Эллиот начал раздражаться.

- Считайте, что я лейтенант запаса. У Вас есть план, товарищ генерал?

- Нет. И знаете, чему еще учит армия?

- Чему?

- Делегировать полномочия. У Вас есть план, товарищ лейтенант?

- Будет.

В следующем загоне все прошло по плану. По плану «А», если можно так выразиться. Эдвард стоял за спиной Профессора Алана, рядом с ними встал охранник, а остальные охотники стреляли с номеров в том же порядке. Правда, мистер Робертс дал пару выстрелов за пределами своей зоны контроля влево и один на неположенной высоте. Питер наверняка все видел, но ничего не сделал.

- А что он? – возмутился Эдвард, которому Профессор по пути, похоже, напомнил правила.

Робертсы строго оглянулись на него. Профессор приобнял Эдварда за плечи и отвел в сторону, что-то тихо на ходу говоря.

Третий загон прошел совсем без инцидентов. Уинстон не видел, кто сколько настрелял, но Робертсы шли довольные рядом с сияющим Эллиотом. За ними плелась вечно недовольная внучка. Бонни попыталась завязать с ней разговор, но не стала настаивать и вернулась к Уинстону. Потом все переоделись к обеду и встретились в зале.

- Интересно, за какие заслуги молодые люди попадают во Внутреннюю партию? – ехидно спросила миссис Робертс.

- По протекции, разумеется, - спокойно ответил Профессор Алан.

- Без протекции туда со времен Революции никто не попадал, - сказал мистер Робертс, - Вопрос в том, по чьей. Не так-то просто внедрить человека со стороны в наши черные ряды.

- К некоторым государственным наградам прикладывается право однократно дать безотводную рекомендацию кандидату, который соответствует минимальным формальным требованиям, - сказал Профессор, - У меня такое право лежит уже лет пятнадцать, и я подумал, что надо им когда-то воспользоваться, а то невежливо получается.

- Невежливо по отношению к кому? – спросил Робертс.

- К Большому Брату. Государственная награда такая вещь, что ее надо принять полностью, а не частично.

- И не поспоришь, - Робертс даже улыбнулся, - Обожаю толкования правил и традиций.

- Кстати, о правилах, - сказала миссис Робертс, строго глядя на Эдварда, - Некоторые их не особо соблюдают.

- Довольно часто бывает, что новичок случайно что-нибудь нарушает, - ответил за него Эллиот, - В том числе и товарищи более высокого положения.

- Но это опасно, - строго сказал мистер Робертс.

- Правила появились в том числе от необходимости минимизировать неизбежные риски. С пониманием, что полностью риски не устранить.

- Как уставы, написанные кровью?

- Скорее, слезами. Охотничий этикет предполагает, что кто-то из нас может ошибиться. Поэтому мы встаем в одну линию, а не в две шеренги, носим переломленное ружье на сгибе локтя, чтобы показать, что оно не заряжено, и все такое. В равной степени для старших и младших.

- Не припомните, охотничий этикет как-то сведен в книгу вроде устава?

- Увы, - пожал плечами генерал, - Скорее всего, к началу нашего века такие книги уже существовали, но сейчас их наверняка отменили из-за происхождения авторов.

- Разве охотничий этикет придумала не Партия? – мистер Робертс обожал задавать неудобные вопросы.

Эллиот замялся.

- Полагаю, в существующем на сегодня виде его придумала Партия, - ответил за него Мерфи, - Наверное, Партия не считает нужным переводить бумагу там, где достаточно устной передачи традиции.

- У Партии вообще неприязнь к бумаге, - сказала миссис Робертс, - Даже почитать последнее время нечего, кроме американцев. Но они так коверкают наш язык.

- У меня есть редкие издания классиков, - сказал Мерфи, - Но язык с тех пор сильно изменился. По-моему, легче читаются книги, изданные в нашем веке.

- Полностью согласен и с Вами, и с Вами, - сказал Петерсен.

- Я смотрю, стоит что-то запретить для пролов, как высшие слои общества с большим энтузиазмом этим займутся, - сказал профессор Алан, - Даже если оно никогда не было им интересно. Просто потому, что пролам это запретили.

- Уж чтение-то было интересно всем и всегда, – сказала миссис Робертс, - Или Вы намекаете на что-то другое? Например, на секс? Молодежая антисексуальная лига. Кто это вообще придумал? И, главное, зачем? Как Вы думаете, красавица?

- Я не красавица, - недовольно ответила мисс Эллиот, - И совершенно не задумываюсь, кто и зачем придумывает для нас занятия. Я просто вступила в эту лигу, потому что так принято.

- А Вы как считаете? - миссис Робертс повернулась к Бонни.

- Чтобы навязать людям чувство вины на ровном месте, - предположила Бонни, - Это очень сильное чувство, и можно с опорой на него заставить человека сделать много и не дать ничего взамен.

Миссис Петерсен смутилась, а ее муж посмотрел на нее. Бонни этого не заметила.

- Надо полагать, Вы этим пользуетесь? – спросила мисс Эллиот.

- Нет. Оно работает только в краткосрочной перспективе. Когда женщина хочет выжать мужчину до нитки и бросить.

- Разве? – спросила миссис Робертс.

- Да. Мужчины очень быстро учатся симулировать чувство вины, и это перестает работать, потому что они откупаются по мелочам, не отдавая всего, что могли бы. А если женщина все-таки переиграет мужчину, то мужчина становится несчастлив и приносит в дом меньше добычи, чем мог бы. С большой вероятностью, он заведет другую женщину.

Мистер Петерсен смутился и чуть не сполз под стол. Миссис Петерсен покраснела от гнева, но сдержалась. Эдвард и мисс Эллиот, глядя на них, не сговариваясь, хихикнули.

- И какую стратегию Вы бы предложили взамен? – спросила миссис Робертс, улыбаясь. Она отлично видела реакцию Петерсенов и понимала, что с места Бонни этого не видно.

- Мужчина должен быть счастлив, - спокойно ответила Бонни, - Тогда он сам принесет женщине больше, чем она бы выжала из него через чувство вины.

- Хорошая стратегия, - согласилась миссис Робертс. За этими словами угадывалось «садись, пять», - Ты счастлив, дорогой? - спросила она у мужа.

- Счастлив, дорогая, - удовлетворенно ответил мистер Робертс.

- Про что мы говорили? - попыталась вернуться к теме миссис Петерсен.

- Что-то о пролах, - ответила сидевшая напротив мисс Эллиот. Ее отлично устроило, что можно отметиться репликой и не сказать ничего, к чему бы могли привязаться.

- Пролы это просто грязь под ногами, - сказал Петерсен.

- Скорее, лед, - поправил Уинстон.

- Вот так? – поднял бровь мистер Робертс, - Вы намекаете, что мы все когда-нибудь поскользнемся и упадем?

Мерфи и Эллиот строго посмотрели на Уинстона.

- Метафоры хороши тем, что их можно развивать в обе стороны, - ответил он, - Тот, кто недооценивает лед, упадет. Тот, кто понимает лед, будет ходить медленно и осторожно. Но повелителями льда будут те, кто встанут на коньки. Они будут ездить по льду на острых лезвиях и лупить друг друга клюшками.

- Браво! – миссис Робертс изобразила аплодисменты.

Мерфи и Эллиот удовлетворенно кивнули.

- Вы болельщик? – спросил Профессор Алан.

- Только в футболе.

- За какой клуб?

- За нашу сборную.

- Да ладно Вам. Не скромничайте, думаете, мы тут шедвелл устроим? Я болею за «Кембридж Юнайтед», хотя у них и сложные времена последние годы.

- Я за «Эвертон», - скромно сказала мисс Эллиот.

- Мы с женой за «Арсенал», - сказал Петерсен.

- Я за «Миллуолл», - сказал Уинстон, убедившись, что не окажется среди фанатов какого-то одного клуба.

- А мы не болельщики, - сказал мистер Робертс, и на этом футбольная тема сама собой чуть не закрылась.

- Только не отменяйте футбол, - в шутку попросил профессор Алан.

- Разве можно отменить футбол? - удивился Петерсен.

- Отменить можно все, - ответила миссис Робертс, - Мы только что обсуждали, что Министерство Любви организовало целую молодежную лигу, чтобы отменить секс. С футболом было бы проще, им все-таки меньше людей занимается. Или больше?

- Вы уж извините меня, старика, - вступил Профессор, - Но ничего нового в плане борьбы с сексом Министерство Любви не придумало. Раньше секс считался грехом. За него полагалось просить прощения у Бога при посредничестве священника. И в более широком плане все наши ограничения в плане морали и нравственности восходят к викторианским.

- Тогда какой был смысл городить весь этот огород с атеизмом и новой моралью? – спросила миссис Робертс, - Можно бы было вместо отмененного короля назначить начальником церкви обер-прокурора или совет по делам религии, а рядовой персонал оставить на местах с сохранением обязанностей. Так бы вышло намного дешевле.

- Полагаю, они сначала снесли церковь до основания, а потом поняли, что обществу, которое они строят, тоже нужны морально-нравственные ограничения, - сказал мистер Робертс.

- Да уж, - вздохнул Стивен, - Падение трудовой дисциплины после революции было просто невообразимым. Пролы приходили на работу пьяными, опаздывали и даже прогуливали. Первое время к ним пробовали представить надзирателей. Пробовали даже вводить тюремные порядки на некоторых заводах.

- Помогло? – спросил Мерфи для поддержания беседы, заранее зная ответ.

- Абсолютно нет. Во-первых, надзиратели происходили из того же общества, что и рабочие. Они тоже пили и прогуливали. Стало больше поводов для конфликтов, но трудовая дисциплина нисколько не улучшилась. А там, где людей заставили работать за решеткой, упало качество и производительность труда. Причем в обоих вариантах производительность в пересчете на одного сотрудника свалилась катастрофически. И производительность относительно фонда оплаты труда тоже. Ведь всякие там надзиратели и охранники входят в штат, получают деньги, но ничего не производят.