Последняя инстанция

Она, как говорится, была легка на помине. Зачем понадобился ей начальник или зачем понадобилась она начальнику — об этом Кручинина в известность не поставили. Пришла она с папкой, с делом. Теперь Величко не расшаркивался перед ней, — она была уже для него рядовой сотрудницей, а не любопытной новинкой.

— Как настроение, Алевтина Сергеевна? — спросил он тоном беспристрастного судьи. — Борис Ильич не притесняет?

— Ну что вы, Константин Федорович! — в границах служебного этикета и лишь чуть-чуть пошумнее, чем следовало бы, обиделась она за Кручинина. — Борис Ильич на это не способен.

Она вообще была шумлива — в противоположность ему.

— Взаимных претензий нет? — спросил Величко тем же тоном.

— Какие могут быть претензии! — удивилась она, но вопросительно посмотрела не на Величко, а на Кручинина.

Ему вдруг вспомнилось, как в школе еще, в четвертом классе, он отказался наотрез дежурить с девочкой, которая ему приглянулась, но которой он почему-то боялся.

— Я вам не нужен? — спросил он у полковника.

Великодушным жестом беспристрастного судьи, сделавшего свое дело, Величко отпустил его, и он, досадуя на себя, пошел проветривать помещение.

В углу висели два пальто — рядышком. Его и Алино. Он постоял посреди комнаты, посмотрел на эту идиллию, которая лет шесть назад умилила бы его, а теперь заставила грустно усмехнуться.