Спаси ее

Глава сорок пятая

Сидя в машине, Алексис смотрел на капельки воды, которые туман оставил на стекле и капоте. Кост отчитывался перед ним так же, как он сам несколькими неделями ранее перед своим потенциальным, а возможно, и несостоявшимся тестем в офисе «Пруденцио».

– Жан Сенешаль. Родился тринадцатого ноября пятьдесят седьмого года в городе Осер в департаменте Йонна. Холост, владелец молодежного хостела в Сент-Альбане. Пять лет назад он был допрошен в качестве свидетеля инспекторами Гражданской гвардии Испании в рамках операции по борьбе с проституцией, проходившей в ночных клубах Ла-Жункеры – небольшого городка, расположенного на франко-испанской границе, в получасе езды от Перпиньяна. Тамошние бордели посещают в основном французы, и полицейские заинтересовались пикапом, который сновал между границей и паркингами двух самых больших местных домов терпимости – «Санрайз» и «Копакабана». В ходе рутинной проверки они обнаружили в салоне пикапа трех девушек. Возможно, они находились под действием алкоголя или наркотиков. За рулем был Сенешаль. Он объяснил, что просто подвозил девушек, путешествовавших автостопом. В течение следующих месяцев этого Сенешаля дважды останавливали и находили девчонок в салоне его машины. В основном они были уроженками стран Восточной Европы. Испанские полицейские передали своим французским коллегам полный отчет, в котором сообщалось, что Сенешаль подозревается в поставках живого товара для каталонских борделей.

– Неужели французская полиция не довела расследование до конца? – удивился Алексис.

– На каком основании? На него не поступало жалоб во Франции, никто его не проверял с этой стороны границы. Что касается испанских коллег, то они, возможно, следили за ним какое-то время, но, насколько мне известно, безрезультатно. Если он хитростью заманил девушек и те оказались в лапах бандитов, то, считай, они попали в рабство. Я читал, что хозяева некоторых публичных домов используют глушилки, чтобы девушки не могли позвонить и позвать на помощь.

Алексис закрыл глаза. При одной мысли о том, что Оливия могла оказаться в подобной клоаке, у него в жилах холодела кровь.

– И еще кое-что интересное, – продолжил Кост. – О молодежном хостеле в Сент-Альбане упоминала одна девушка, которая жаловалась, что ее там ночью изнасиловали. Поскольку в ее крови не было обнаружено никаких психотропных веществ, Сенешаля не тронули, но в хостеле все же был проведен обыск.

Алексис подумал о тетради.

– Они не нашли ничего компрометирующего?

– Ничего, что уличило бы старикашку.

– И когда проходил обыск?

Кост, вероятно, заглянул в свои записи, прежде чем ответить:

– Пять лет назад, пятого сентября две тысячи четырнадцатого года.

– Кто вел расследование?

– Бригада жандармерии Сент-Альбана.

Спустя несколько минут Алексис ехал обратно в долину. Прибыв в Сент-Альбан, он припарковался в стороне, на автостоянке заброшенной лесопилки. Сидя в машине в состоянии полной прострации, он вспоминал последние слова Коста: «Если Ларивьер знает о подозрениях в отношении Сенешаля, почему он предпочел умолчать об этом?»

Он взял телефон, несколько секунд смотрел на экран, потом открыл приложение.

Чат-бот обратился к нему со стандартным приветствием:

Алексис, ты здесь?

Он пожал плечами.

Как твои дела?

Черт, без доли черного юмора не ответишь.

Прости, я задал глупый вопрос.

Глупых вопросов не бывает.

Возразила машина.

«Это конечно же твое выражение, Клара. Твое любопытство было ненасытным».

Он озадаченно прикусил губу.

После падения автобуса тело Оливии было осмотрено судмедэкспертом. У тебя есть его адрес?

На секунду появился кружок загрузки, а затем:

Самюэль Берто. Работает в Межкоммунальном больничном центре Лондаля.

Ниже находились контактные данные отделения. Клара добавила еще одну строку:

Я позвонила ему, чтобы в последний раз взглянуть на тело Оливии, но мне вежливо отказали под предлогом того, что огонь уничтожил все мягкие ткани – кожу и мышцы, а тела в таком состоянии никогда не показывают родственникам. Когда я приехала в Сент-Альбан, остальные жертвы аварии были уже не в морге, а на кладбище. Мне позволили только перевезти останки дочери в Тулузу. Я смогла поцеловать лишь ее гроб.