Линии судьбы

Мысли Джека скакали в разные стороны, пытаясь свести всю полученную информацию воедино. В ночном разговоре с Грантом Пирсон ведь что-то упоминал о братьях и сестрах, которых можно спасти и вероятнее всего он имел в виду ученых-арсантов. Если “Лунный город” это название подобной секретной базы, то получается, что его мать тоже была похищена и многие годы была вынуждена работать на своих тюремщиков. Однако она не была нацистом – это странно! С другой стороны если подобные базы были у США, то у четвертого рейха они также могли быть. Еще при самой первой встрече Кайл говорил, что “лунный город” – это тайная немецкая база, а нацист Фогель в свое время намекал, что знает о причинах давней аварии, произошедшей с его родителями. Не об этой ли базе знал предводитель пятого рейха? Да, в таком виде всё начинало проясняться. Всё, кроме того почему Пирсон скрывает от него правду.

* * *

Кайл Пирсон устало привалился спиной к невысокому пню высохшего баобаба. Он хорошо знал, что эти удивительные африканские деревья по неизвестной причине не имеют годовых колец, а значит определить их возраст можно только другими методами. Однажды он читал, что углеродный метод доказал, что возраст подобных деревьев может составлять свыше тысячи лет, в некоторых случаях цифры и вовсе показывали до пяти тысяч лет. Кайл положил ладонь на высушенную поверхность – подумать только – тысячи лет!

В мифологии африканских народов баобабы символизируют саму жизнь. Чего только не делают люди с этими растениями – изготавливают из древесины еду и посуду, изготавливают краски для тканей из корней, жгут ветви чтобы отгонять москитов, а из золы варят прекрасное мыло. Погибает баобаб тоже необычно – подверженный грибковым заболеваниям, он начинает гнить изнутри и в какой-то момент просто проваливается внутрь самого себя, оставляя лишь груду иссохшегося волокна. Правда потом на его месте начинает расти новое дерево и круг жизни возобновляется, но всё равно это было как-то грустно.

Грустно Пирсону было конечно не из-за засохшего исполинского баобаба, а из-за того что его извечному противнику Дитмару Фогелю в очередной раз удалось переиграть главу корпорации. Впрочем чему тут удивляться? Дитмар был непревзойденным мастером шпионажа и Кайл порадовался, что они с Грантом предусмотрительно разделились на два отряда. Кое-чему он тоже научился у своего врага.

Жаль, конечно, что от всей группы осталось всего три человека – он сам, Ева и чудом перебравшийся через реку сержант Уайт. Пирсон огляделся по сторонам, ища взглядом единственного выжившего бойца из своего отряда. После того как они расположились на привал и Ева ушла умываться к реке, глава Атлантиса потерял сержанта из вида.

Нехотя поднявшись, Кайл еще раз провел ладонью по гладкой поверхности баобаба, и тихо поплелся в сторону реки. Потерять своих последних спутников было бы в создавшихся условиях непозволительной роскошью.

* * *

Джереми Уайт молча стоял на берегу реки и наблюдал за Евой. Уже несколько минут он был невольным свидетелем купания девушки и почему-то никак не мог оторвать от нее своего взгляда.

Это вышло совершенно случайно – он просто шел к протоку Нила, чтобы пополнить запас воды в флягах, когда вдруг аккуратно раздвинув стебли зеленого тростника, заметил доктора Еву Краун по пояс стоявшую в воде. Первым его желанием было крикнуть и предупредить её о смертельной опасности местных вод, но он почему-то не смог этого сделать.

Стоя в нелепой позе, Джереми уставился на обнаженную спину девушки, которая смотрела на воду и напевала какую-то странную песню, слегка покачиваясь всем телом. Ее ладони словно бы поглаживали мутноватую гладь реки, едва касаясь её поверхности кончиками пальцев. Песня больше походила на тихий стон или долгий распев и сержанту показалось, что он слышит что-то знакомое в этом голосе.

Внезапно доктор Краун обернулась и посмотрела прямо в лицо Уайта. Джереми испытал дикое смущение при виде обнаженной груди девушки и захотел отвернуться. Но не смог…

Продолжая напевать тихий мотив, Ева улыбнулась сержанту и стала медленно приближаться в его сторону. Струйки воды стекали по упругой бронзовой коже, капали с груди на плоский живот, оставляя после себя призрачные мокрые следы, и Уайт невольно сглотнул. С каждым шагом ее фигура словно бы выплывала из небытия, и отступающая вода обнажала молодое тело всё больше и больше. Вскоре показались влажные бедра и Джереми помимо своей воли заскользил взглядом по всей фигуре, с ужасом сознавая как внутри него стремительно разгорается пламя. Тихий мотив продолжал звучать в его голове и он вдруг узнал его. Да, точно! Это была колыбельная песня, которую ему пела мать в детстве. Девушка приблизилась еще на пару шагов, обнажая стройные голени и продолжая плавно раскачиваться всем телом в такт своей песни. Она улыбалась ему.

Плавной мягкой улыбкой Ева Краун смотрела в лицо Уайта, внимательно вглядываясь прямо в его глаза. Джереми словно застыл, не сознавая реальности происходящего. Во взгляде Евы читался явный интерес, как будто она пыталась разглядеть что-то на его лице. Или не лице? Да, точно. Её взгляд смотрел прямо в его глаза, словно бы пытаясь понять что скрыто за ними. Она смотрела прямо внутрь его головы, в его самую суть, в глубину его души. Кончики пальцев сержанта похолодели, в то время как голове стало жарко, но он ничего не мог с собой поделать, испытывая дьявольское наваждение. Убаюкивающий мотив песни упорно звучал внутри его головы и Джереми почувствовал, что больше не может смотреть в лицо Евы. Глаза заслезились словно от яркого света, а в голове бешено застучала кровь. Он не хотел смотреть на приближающуюся девушку, хотел отвести взгляд в сторону. Хотел, но не мог…

Стоявший в стороне Кайл Пирсон видел как покраснело лицо Уайта. Оно стало пунцовым, словно тот не мог больше дышать. Из глаз и ушей сержанта на светлую кожу потекли тонкие струйки алой крови, он застонал от боли и вскоре его голова с треском лопнула, разлетевшись на мелкие ошметки, словно разбитый арбуз.

– О, боже! – с ужасом произнес Кайл. Он присел на корточки и зажал рукой рот, словно пытаясь сдержать внутри себя рвотный спазм. Волнение и шок овладели им, а огромные капли мерзкого холодного пота струились по его лицу. – Невероятно! просто невозможно…

Время шло, а глава корпорации никак не мог прийти в себя от увиденного. В его голове странным образом перемешались дикий ужас простого человека и восторг ученого, сделавшего потрясающее открытие. Отдышавшись, Кайл снова посмотрел на реку, но доктора Евы Краун нигде не было видно. Её одежда, лежавшая на берегу исчезла, а тело несчастного Джереми Уайта в луже крови, медленно покачиваясь на волнах, плыло вдоль тростниковых зарослей. Сколько он просидел так? Минуту? Час?

Пирсон не знал этого. Ему казалось будто время остановилось и всё это было наваждением, страшным мороком и последствием солнечного удара. Всё, кроме безголового тела Джереми Уайта.

Встав на едва гнущиеся от пережитого волнения ноги, Пирсон осторожно сделал несколько шагов вперед. Он не знал, что ему делать дальше, и вряд ли вообще был способен сейчас на принятие трезвых решений. Внезапно слева от него послышался шорох раздвигаемых сухих стеблей и Кайл замер. Через секунду на прогалине показался Джек Стоун. Позади него появилось испачканное сажей лицо Морония и белокурой немки, но это его сейчас почему-то совсем даже не удивило.

– Чего это вы такой бледный, Кайл? – бодро поинтересовался детектив.

Замявшись и едва отходя от испытанного им шока, Пирсон пролепетал:

– Просто не ожидал вас здесь встретить. Столько всякого произошло, что… – Кайл испуганно посмотрел на Джека и поспешно сделал приглашающий жест в сторону их временного лагеря. Он меньше всего на свете сейчас хотел бы, чтобы кто-то увидел тело сержанта с разорванной в клочья головой.

– А, ну это бывает. – Стоун добродушно улыбнулся главе корпорации. – Кстати, говорят зеленый чай помогает успокаивать нервы. Или местный каркаде…

– Я… я обязательно последую вашему совету, Джек. Пойдемте.

Вчетвером они двинулись по прогалине в сторону старого баобаба. Солнце начало садиться, и в быстро наступающем сумраке лишь мягко отсвечивали фляги сержанта Уайта, которые тот так и не успел наполнить водой. Они лежали посреди примятого им камыша, и розовые лучи заходящего солнца отражались на их гранях, тускло посверкивая на фоне вечереющего неба. Долина Нила быстро погружалась в темноту.