Утопия хаоса

— Это утром. Ему стало хуже, приехала скорая. Но она опоздала.

Кирилл, молча, отступил. Что тут скажешь?

Он уже собирался уйти, но открылась дверь. На пороге возникла фигура дворецкого.

— Одну минуту, сударь. Вы ведь Кирилл Мальцев?

— Да.

— Алексей Анатольевич говорил о вас. Окажите любезность, войдите.

Кирилл вошел, вместе с дворецким они поднялись на второй этаж. Дворецкий толкнул дверь в какую-то комнату: на кровати с неподвижным белым лицом лежал Алексей. Вокруг горели свечи.

— Сейчас хозяина отвезут в морг. Инсульт. Отмучился, бедняга.

Слово «бедняга» мало подходило к здоровяку, каким был Щепинский. Что же произошло?

Дворецкий будто прочитал вопрос Мальцева и рассказал историю Щепинского последних дней.

— Все началось после того вечера, когда этот чародей выступал. Алексей Анатольевич до этого ни на что не жаловался, силен был! Железные прутья гнул так, ради удовольствия. И по жизни хоть и властным считался, но был добрый, щедрый, многим помогал. И веселился сверх меры. Да вы знаете это не хуже меня. Он и в тот вечер смеялся, а утром будто подменили человека. Постарел за одну ночь лет на десять, ото всех шарахается. И повторяет только одно слово… Как же его? Много раз ведь слышал!.. Архопорис?..

— Может, Архипориус?

— Точно! А что оно означает?

— Я так до конца и не понял, — сказал Кирилл, а сам подумал: «И он знал про Архипориус?»

— Угасал с каждым днем, каждым часом. Врачи ничего не могли изменить. Он из-за чего-то сильно переживал.

— Не говорил из-за чего?

— Ни малейшего намека.

Мальцев вглядывался в лицо умершего. Да, оно изменилось. Люди меняются после смерти, но не так же!

Лицо человека, который мучился и страдал. Но ведь все случилось за одну неделю. А что именно?

— Вот, — дворецкий протянул Кириллу конверт. — Вам. Алексей Анатольевич просил передать. Так и сказал: лично господину Мальцеву.

Кирилл взял, еще немного постоял около кровати Щепинского и покинул особняк.

Оказавшись на улице, он тут же разорвал конверт и прочитал.

«Уважаемый господин Мальцев!

Большая просьба после прочтения сжечь это письмо. Надеюсь, что вы, человек честный, порядочный, именно так и поступите.

Чтобы бы вам не говорили, гоните от себя все мысли, связанные с Архипориусом. Не стремитесь туда вернуться.

Иначе вас ждет непоправимая беда.

Алексей Щепинский».

Кирилл несколько раз перечитал письмо, запомнил все, до последнего слова, и сжег его, как и просил Алексей.

О чем говорит это письмо? Щепинский что-то узнал насчет Архипориуса? Или как-то был связан с ним?

«…что бы с вами не случилось». «Он предрекает мне испытания?»

Итак, Алексей не хотел, чтобы о письме узнали? Кого он боялся? И что послужило причиной его странной скоропостижной смерти? Если бы не было этого письма, можно выдвигать много версий. Но оно есть! А в нем — роковое слово «Архипориус».

Судя по тому, что говорил Мефодий, ничего в нем страшного нет. Да и тот сияющий шар не проявлял никакой агрессии. Так в чем же дело?!

Что-то еще в письме удивило и даже обескуражило Кирилла. «Думай!» — в который раз повторял он себе. Есть неувязка. Но какая?

Да вот же она: «… не стремитесь туда вернуться». Логичнее было бы написать: «Не стремитесь попасть в Архипориус». Почему вернуться? «Описка, или я там уже был?»

Кирилл рассмеялся от такой глупости. Он — в Архипориусе?

Он немного побродил по улицам Москвы, и все думал о последних событиях. Он не слишком горевал о Щепинском. Но исчезла единственная ниточка, связывающая его с таинственным чародеем.

Ольга ждет от него сообщений. Кирилл достал телефон и… Нет, не стоит по телефону. Раз Алексей просил сжечь письмо, дело нечисто.

Он вернулся домой, но не стал звонить, своими ключами открыл дверь. Это была его вторая ошибка.

— Ольга! — крикнул он с порога.

Молчание. Кирилл снова позвал ее. Тогда ему и в голову не могло прийти, будто с ней что-то случилось. Скорее всего, вышла в супермаркет, она собиралась.

Он направился в ванную и тут… ощутил удар по голове, перед глазами все поплыло.

Он очнулся. Что с ним? И что делает здесь этот человек? Где-то он его видел!.. А, газовщик!

Боль!.. Веревки так сильно впивались в запястья, что хотелось кричать. У Кирилла были связаны не только руки, но и ноги. И сам он привязан к стулу.

— Привет! — расхохотался незваный гость и с размаху ударил Кирилла по лицу. Ударил так, что брызнула кровь.

«Только бы не сломал мне нос».

Преступник вплотную приблизил к нему отвратительно ржущую рожу и добавил:

— Я отучу тебя соблазнять чужих женщин.

Ольга оказалась права: Домбровская выследила ее и прислала этого маньяка.

Злость распирала Кирилла. Что он в данной ситуации мог сделать? Только плюнуть в морду своему мучителю. Тот лишь рассмеялся и сказал:

— А я-то думал все решить по-хорошему. Отделать тебя. Теперь поступим по-другому. Ты у меня станешь кровью харкать. Сейчас я просто превращу тебя в отбивную котлету. И уйду. Но жди. Через небольшие промежутки времени буду возвращаться и лишать тебя какого-нибудь органа. Такого в моем контракте нет, но поработаю сверхурочно. А сейчас…

Удары посыпались один за другим. Кирилл снова потерял сознание.

Глава шестая
Игры экстремалов

Веселье, которое наблюдалось в телекомпании «Научное познание» в связи с отсутствием руководителя, сменилось унынием, потом — тоской и паникой. Так обычно бывает: когда начальства нет, первые 2–3 дня ощущаешь настоящий праздник. Никто не стоит над душой. Затем наступает небольшое отрезвление, начинаешь понимать: начальство не только приказывает, но и «направляет» вас указующим перстом. Оно — судия, но и ответчик. С ним тяжко, но и без него никуда. И когда все это осознают, опять начинается тоска по указующему персту.

Заместитель Долгова — Инесса Скоробогатова едва успевала отвечать на звонки и отбиваться от назойливых вопросов по поводу Долгова. «Надо бы записать на автоответчик: «Виктора Ивановича нет. Когда вернется, неизвестно»».

Оставалось одно: взять управление телеканалом в свои руки. Нельзя срывать программы, подводить заказчиков. Так дело дойдет до банкротства. А Виктор словно не желает этого замечать.

Когда Инесса побывала у него несколько дней назад, он был мертвецки пьян (никогда раньше подобного за ним не замечалось), на все вопросы отвечал бессмысленным бормотанием. Инесса не выдержала, напрямик поинтересовалась: «Что делать коллективу?», он, с трудом ворочая языком, ответил:

— Делайте, что хотите.

Это действительно нонсенс! Виктор Долгов, так трепетно относящийся к своей работе, живущий ею, и вдруг…

Инесса решила, это пройдет. И он вернется трезвым, как огурчик, таким же целеустремленным, как и прежде. Вероятно, нервный срыв!

Однако, приехав вторично, Инесса застала Виктора пусть трезвым, но абсолютно отрешенным. Он лежал на диване, задрав вверх ноги, вокруг впалых глаз просматривались синие круги.

— Ты еще долго собираешься хандрить?

Виктор не ответил, только отвернулся.

— Что случилось? — участливо спросила Инесса.

Долгов продолжал молчать, Инесса присела рядом и попросила:

— Расскажи.

Он лишь вздохнул, Инесса бросилась в наступление:

— Работа — лучшее лекарство против личных драм. Пора запускать новую программу, разоблачающую так называемую альтернативную историю. Уже договорились с экспертами, ведущими. Мы получили интереснейшие материалы…

— Зачем? — перебил ее Виктор.

— Как?!

Она что-то говорила, убеждала, требовала, только он, похоже, не слышал. Инесса прервалась:

— Тебе не следует обратиться к врачу?

— Зачем? — последовал тот же безразличный ответ.

— Но ведь телеканалу нужно выходить из тупика?

Молчание. Виктор — в полной прострации. И тогда она протянула ему документы на подпись.

— Витя, ты болен? Я поработаю вместо тебя.

Она буквально вставила ручку в безвольные пальцы Виктора. Он, не читая, подписал.

— Тебе необходимо в больницу, — повторила она, но уже не грустным, а торжествующим голосом.

Инесса вылетела окрыленная. Теперь она возглавляет (пусть временно) телекомпанию, значит, будет реализовывать свои собственные проекты.

Долгов ее больше не интересовал.

Виктор даже не осознал, что он подписал. Крушение идеалов было слишком болезненным, он выстроил модель, которая, как оказалось, никуда не годна. Надо все начинать сначала. Новая редакция, новый телеканал, новые идеи. Он закричит на всю вселенную, что невозможно втиснуть законы мироздания в традиционные рамки. Он расскажет про странный сияющий шар, который видел в тот вечер. Расскажет про чародея, объяснить «фокусы» которого не в состоянии ни одна академия наук.

Депрессию точно сняло рукой. Виктор вскочил, заметался по комнате. Все с самого начала!

Его взгляд упал в сторону окна. И тут… волосы на голове зашевелились. Ему показалось, будто он опять видит тот шар. Шар заглядывал в комнату, на нем четко были видны лица людей, тех самых, что махали Виктору. Сейчас каждый из них грозно прикладывал палец к губам, предупреждая молчать.

Страх сбил Долгова с ног, точно взбесившийся джип, за рулем которого пьяный водитель. Зажмурившись, обхватив голову, он катался по полу и кричал:

— Вас нет. Нет!!!

Когда он открыл глаза, то не увидел за окном ничего, кроме неба и зеленой листвы. Но Виктор знал: они его предупредили о молчании!

Что дальше? Продолжать врать о том, что никаких сверхъестественных вещей не существует или сказать правду, но жестоко поплатиться? А он обязательно поплатится!

Виктор не мог больше лгать, и без него армия лгунов велика. И не мог подвергать опасности собственную жизнь. Она ему еще пригодится!

И он выбрал третий вариант: исчезнуть. Не участвовать ни в обмане, ни в сопротивлении ему. Он обычный человек, хочет жить. Пусть дерутся другие.

Виктор схватил самое необходимое, нацепил куртку и выскочил вон.

Вон из Москвы!

Ольга попробовала встать, но не смогла: кто-то связал ее. Осмотревшись, она поняла, что находится в такой знакомой комнате. Рядом сидела Катерина, сочувственно смотревшая на возлюбленную:

— Как ты?

— Почему я опять здесь?

— А где ты должна быть? Это твой дом.

Ольга чуть не зарыдала. Домбровская насильно привезла ее сюда, чтобы заточить в прежней тюрьме. Катерина нарицательно произнесла:

— Ты — моя, девочка. Я выложила за тебя столь крупную сумму, что тебе и не снилось. Извини, я своей собственности не отдаю.

Ольга ощутила, как в ней растет ненависть. Она бы загрызла бывшую возлюбленную. Только бы освободиться от этих пут!

— Никто и никогда не заберет мою девочку. Из-за тебя я так намучилась, связалась с нехорошими людьми, выгнала служанку. Дай мне хотя бы маленькое вознаграждение: наблюдать за твоими муками.

— Тебе интересно меня мучить?

— Хочу отплатить той же монетой. Знаешь, как я страдала, когда ты исчезла? Не понимаю, чем тот мерзкий кобель привлек тебя?