Алло, милиция?

За гэбистом закрылась дверь. Начальник розыска проводил его недовольным взглядом. Затем обернулся к своим.

— Давидович! Твоя же земля?

— Так точно, — кивнул Лёха.

— Скажи спасибо, что преступление зарегистрировано не по линии УР. Взъе… взгреют только Говоркова.

— За что?

— Участковый отвечает за всё на своём участке. Вы заходили в магазин до взрыва?

— Так точно. Колбаски прикупить, пока толпа не налетела.

— Мясоеды, мать вашу… Говорков обязан был посмотреть, что за хрень в людном месте стоит. Теперь поздно жалеть. Слушайте. Про поощрение от КГБ — это в пользу бедных. Милиция раскроет и получит «спасибо, иди в жопу», сами нагребут ордена и звёзды на погоны. Поэтому, если вдруг нароете полезное, сначала дуйте ко мне. Я решу как использовать. Всем ясно? Занимайтесь обычными делами. Теракт — не повод откосить от раскрытия краж из подвалов и магнитол из машин. Свободны!

Едва только ступив на коридор, Лёха услышал по соседству характерный грохот двери, открытой ударом человеческого тела. Метрах в десяти от него из кабинета начальника отделения по борьбе с хищениями социалистической собственности вылетел Дима Цыбин, в своё время одногруппник по школе МВД. Тот выглядел мученически, словно на ковре у начальства был подвергнут самому изощрённому половому насилию. Светлые глазки подрагивали, а выражение лица вызывало ассоциации с верным мужем, застигшем у жены любовника, к тому же избитым любовником в кровь и вопрошавшем: за что мне такое...

— Дима, что у вас?

— Да как всегда, — отмахнулся опер из службы, обычно считавшейся наиболее благополучной. — Новый год завтра, а необходимо, хоть сдохни, выявить преступление по линии розничной торговли или обслуживания населения.

— Или? — начал догадываться Лёха.

— …Или наш отдел ОБХСС в годовой отчётности будет выглядеть хуже, чем Советский или Партизанский, за что мой фюрер отблагодарит по полной. Знаешь, как скверно, если с тобой в отделе трудится активный пидарас, и он — твой самый непосредственный начальник? — Дмитрий выразительно провёл ладонью по собственной джинсовой заднице, намекая на её секс-страдания, пусть даже — сугубо моральные. — Не ценишь судьбу, Лёша. Ваш Папаныч — ангел без крыльев по сравнению с нашим… гм… крылатым.