Алло, милиция?

Глава 13

Шагая к театру субботним вечером, Егор встретил Варю и Ядвигу, дежуривших напротив Пищаловского замка и пристававших к прохожим с умоляющим «нет ли у вас лишнего билетика».

— Только в сауну, — отшутился он и промурлыкал из Игоря Корнелюка: — Есть билет на балет, на трамвай билета нет.

Встреча была некстати. Настю не хотелось расстраивать зря. Но шанс, что девочки попадут внутрь и застукают его с Ингой, невелик. Страдающих по «лишнему билетику» выстроилось больше сотни по обе стороны от входа в бывшую синагогу, и нет гарантии, что хоть одному посчастливится. Это же не хухры-мухры, а сам Московский Театр Сатиры! Который Егор в прежней жизни мог посещать без проблем хоть каждую неделю, но уже без Миронова, Папанова, Мишулина, Державина и других великих умерших артистов, здесь — пока ещё живых.

Конспирируясь, он встал на ступени театра, невидымый филологинями, в результате чего едва не упустил Ингу, поспевшую, когда внутри прозвенел первый звонок к спектаклю.

Та была в длиннополом чёрном пальто с меховой опушкой и глубоким капюшоном. Несмотря на вечер и сумрак, лицо наполовину закрыли зеркальные очки, а лоб прикрывала густая тёмная прядь.

— Давно ждёте, Егор?

— Главное — дождался вас. Идёмте… Идём…

Он запутался.

— Давай уж на «ты», коль вместе идём в театр.

Он согласно кивнул, вдруг вспомнив, что первый совместный поход Настя восприняла как нечто более важное, чем даже первый секс. Впрочем, это было последнее воспоминание о ней, сопровождаемое лёгким укором совести. Инга умела завладеть вниманием без остатка.

Помогая раздеться в гардеробе, Егор обнаружил, что сейчас девушка мало напоминает себя позавчерашнюю. Голову скрыл пышный чёрный парик. Фигуру облегал брючный костюм, элегантный, но не сексуальный, как её рабочий наряд для «Вераса». Сапожки, перчатки, сумка, помада — всё было выдержано в тёмном цвете.

— Позволите комплимент? — он поправился: — Позволь. Ты была очаровательна в джинсовке и шубке. А сейчас неотразима в совершенно другом обличье! К сожалению, большинству женщин и один вариант не удаётся.

— Есть ещё пляжный, походный и вечерний вариант, — не без гордости заметила она.

— Было бы нахальством вслух заявить о желании со временем увидеть их все… Но желание есть.

— Если честно, здесь куча тёток из торга и управления торговли. Не все любят театр, но всем хочется похвастаться в понедельник, что достали по блату дефицитные билеты и сходили. Не хочу, чтоб мне перемывали кости, с кем я была, как достала билеты, с кем ушла… По большому счёту — мне всё равно. Но противно.

А ещё донесут Бекетову, что его секретарша, практически — частная собственность, встречалась с парнем вдвое моложе стареющего либителя девушек. Егор широко улыбнулся, чтоб эта очевидная мысль не отпечаталась на лице.

Больше поговорить не удалось, они вошли в зал одновременно с последним звонком и едва успели занять места.

Спектакль понравился Егору гораздо больше, чем «Таблетку под язык». Всё же сельский юмор — для любителей сельского юмора, а эта пьеса была написана гораздо интеллигентнее. Инга от души смеялась шуткам, поправляя очки, норовившие от смеха съехать на кончик носа. В антракте скрылась в дамской комнате и вернулась только перед вторым действием. Долго аплодировала в конце, потом украдкой стиснула Егору запястье, шепнув «спасибо».

Вышли. Вроде всё удалось и позволяло надеяться на продолжение. Но Егору не хотелось расставаться. И дело не только в том, что где-то в Минске затаился маньяк, взорвавший четверых и способный повторить, а любая проволочка с Ингой замедляет проверку одной из версий. С ней действительно было уютно. Даже лучше, чем с секс-версией, та пробуждала нездоровый жеребячий азарт — оседлать призовую кобылку и самоутвердиться, заполучив трофей в коллекцию. Эта же казалась понятнее, ближе, естественнее.

— Проводил бы тебя до дома…

— Только до машины. Хочешь, подвезу?

— Да мне рядом, на Машерова. Слушай! Давай я провожу тебя в твоей машине до Калиновского? Оттуда сам доберусь на троллейбусе, не поздно. Поболтаем лишних пять минут, в театре совсем не удалось.

— Оригинально. Только высажу тебя за квартал от дома. Если Бекетов будет парковаться, устроит разнос, почему использую служебную машину для извоза посторонних парней.

— Просто какие-то шпионские страсти… Он что — подозрительный до невозможности?

Она отпёрла дверцы «Жигулей», тем самым прервав разговор на самом интересном месте.

— Он только что получил сильнейший удар. Попал под взрыв в гастрономе. С женой. Она погибла. Бекетов отделался царапиной. Теперь психует по любому поводу, думает — положили столько людей, чтоб убить его одного.

— Я слышал об этом. Мой однокурсник проходит практику в Первомайской прокуратуре, где возбуждено уголовное дело по факту взрыва. Там не «столько» людей умерло, всего четверо погибших. Но четверо — тоже много, согласен.

— Не понимаю, отчего он считает, что охотились на него. Там же вроде взорвался баллон с каким-то сварочным газом, несчастный случай. Я была рядом. Села в машину, когда рвануло. Осколки стекла барабанили по крыше.

Вот… И никто за язык её не тянул. В голове прошелестели предостережения Сазонова: осторожнее с ней.

— Инга! Найди тихое место и притормози на минуту. Это очень серьёзно. Надо подумать.

Она бросила удивлённый взгляд, но повиновалась. Машина свернула в проём между домами около площади Победы.

— Первое. Никакой это не несчастный случай. На баллоне висело самодельное радиоуправляемое взрывное устройство.

Она прижала пальцы к губам, ничего не сказав.

— Второе. Тебя допрашивали? Ты признала, что находилась около места происшествия в момент взрыва?

— Да… Какое это имеет значение?

— Может — и никакого. Я уголовное дело в руках не держал. Но не исключено — ты главная подозреваемая и находишься под наблюдением.

— Я?!

— Подумай сама. Сдетонировавшее устройство самодельное, стало быть, и передатчик самодельный, большой. Изготовлен в гараже около кладбища, напротив твоих окон. А ты в машине. Мотив? Милиция запросто его выдумает. Например, секретарша богатого шефа имеет на него виды, но мешает его жена, столь удачно погибшая…Ты же точно знала, где они и когда пойдут в гастроном.

Она взорвалась.

— Прекрати молоть эту мерзкую чушь! Лучше просто выйди из машины и не возвращайся.

— Это не мои домыслы, к сожалению, а типичный ментовской ход рассуждений. Когда не находят реального виновного, его назначают из попавших в поле зрения. Могу продолжить? Инга! Мне проще всего уйти, и расхлёбывай сама. Но… не могу объяснить почему... Не могу бросить тебя без помощи, когда ты в ней реально нуждаешься, — он вздохнул. — Пусть даже помощь исходит от меня, юриста. А мы все одним миром мазаны: менты, прокуратура, КГБ, суд. Да, мы — мерзкие. Но таков этот мир. И ты в нём оказалась в неподходящем месте в неподходящее время. Подумаем сообща, хорошо? Потом расстанемся.

У неё закончился первый всплеск возмущения.

— Хоть ты меня не подозреваешь?

— Естественно — нет. Ты умный и тонкий человек. Если тебя вынудить на крайние меры, действовать предпочтёшь коварно и ювелирно точно, а не дубиной.

— Сочла бы за комплимент, если бы не в такой ситуации.

— Давай так. Завтра воскресенье, а в понедельник я наведаюсь в прокуратуру, что можно — разнюхаю. Всё тебе расскажу. Второе. Если вызовут на допрос, будь предельно осторожна. Сомневаешься — не подписывай протокол. Спроси у своего Бекетова, он наверняка подгонит хорошего адвоката.

— Разумно…

— Наконец, самое сложное. Подумай, кто мог желать смерти Бекетова или его супруги? Какие-нибудь грузины?

— Что ты знаешь о грузинах?!

В её голосе прорезался такой лёд, что им можно было охлаждать коктейли.

— Только то, что джинсы, натянутые на мою попу, сделаны в Грузии. Для вас в торговле они не представляют собой ничего особенного. А для студентов они дороже чудодейственной иконы. В общаге на меня набежала толпа доморощенных экспертов. Объяснили, что у забугорной «Монтаны» лейба на заднем кармане другая — металлическая штампованная, а не кожаная.

— Ты в претензии?

— Не подкалывай. В общем, не сложно догадаться: грузинский товар — грузинский поставщик. Естественно, нелегальный, потому что партия товара легализуется и сбывается через комиссионку, якобы от граждан. Вот. А у грузин, горячих парней, конфликтные вопросы решаются просто. Сразу рэзать.

— Это тоже твой человек в прокуратуре рассказал?

— Нет. Всё и без него очевидно. У твоего Бекетова какие-то мощные подвязки в ОБХСС, наверняка — и в других конторах, коль развернулся на широкую ногу и ничего не боится. Но от грузинского ножа менты не прикроют. Или от взрывчатки.

Она немного оттаяла.

— С грузинами отношения прекрасные. Только Гиви меня достал уже. Сначала цветочки-конфетки, ай, дэвушка, вах какая горная козочка моих грёз…

— Козой обозвал?

— Представь. Такой из себя горный джигит, метр шестьдесят с кепкой, худющий, усатый, наглый. Он к Бекетову отправился: прикажи секретарше, э, чтоб пришла ко мне домой. Ему рядом с нами квартиру сняли. «Нэ обижу дэвушку». Шеф послал его нах. Для него вопрос принципа: всё, что в «Верасе», то — его. Даже последняя продавщица в гастрономе, которую Бекетов и за ляжку не щипал.

— Ты давно у него работаешь?

— 31 января будет год, сразу увольняюсь. Он всех берёт на год. Из студенток четвёртого-пятого курса, чтоб перешли на заочный. Я институт иностранных языков заканчиваю. Условия в «Верасе» хорошие, предоставляет квартиру рядом с работой, служебную машину. Денег доплачивает. Позволяет одеться в той же комиссионке. Правда, требует, чтоб на работу являлась в виде валютной проститутки, спасибо, что без плакатика «трахни меня». Не удивительно, что грузин так возбудился. Но всё заканчивается. Получу хорошие подъёмные. Через год после увольнения — премия в тысячу рублей за то, что держала язык за зубами.

И за дополнительные интимные услуги. Инга впрямую о них не говорила. Но откровенно намекала: что есть — то есть. До февраля. Потом свободна от всех отношений и обязательств, открыта для новых. Правда, прежней теплоты, звучавшей в разговоре, пока он не свернул на опасную тему, уже и близко не было.

— Премия за соблюдение секретности тебе не светит. Рассказала же про грузина.

— Ты сам узнал гораздо больше, чем следовало.

Она вновь запустила мотор и повела машину в сторону Калиновского, больше не предпринимая попыток высадить пассажира.

— А другие девушки?

— Предшественница сдала дела в наилучшем виде. Вот до неё была девушка… Та вроде бы имела глупость влюбиться в шефа. Её уволили раньше. Не знаю, что между ними произошло.

Она замолчала, не поддержал разговор и Егор.

Машина, объезжая стройку метрополитена, катилась по боковым улицам. Инга ориентировалась уверенно, не пользуясь никакими навигаторами.

Когда на домах мелькнули надписи «улица Кедышко» и, стало быть, приближались «Верас» и поворот на улицу Калиновского, Егор положил руку на её пальцы в перчатке, обхватившие рукоять коробки передач.