Алло, милиция?

Глава 14

В понедельник Егор выждал до одиннадцати и набрал Инге домой. Выслушав длинные гудки, перезвонил на рабочий.

— Привет. Есть важные новости. Хорошие и не очень.

— Да, — ответила она односложно.

— Понимаю. Неудобно говорить. Повторю через час.

Чтобы находиться ближе к месту событий, он накручивал диск из прокуратуры, из кабинета Андрея Трунова.

Тот не выразил никакого удовольствия от увеличения числа версий, предполагающих покушение на Бекетова. Результат обыска в гараже и сколько-нибудь вразумительная теория о взрыве для отвлечения внимания от ограбления сберкассы его вполне устраивали. На возражение, что где-то шатается ещё один сообщник, подорвавший заряд, пока Томашевич и Герасимёнок находились в километрах от гастронома, Трунов отмахнулся:

— Там запросто мог быть и часовой механизм. Самодельные электронные часы, принятые за приёмник.

Наверно, начинка часов и приёмника отличается сильно. Егор как не специалист в электронике в дискуссию не полез.

— Всё же дай поручение розыску перешерстить личные дела уволенных.

— У тебя чуйка, что там может находиться что-то важное?

— Ну не подвела же она меня, когда предложил сопоставить сберкассу и гастроном.

— Ладно. Но давай так. Оформляю поручением, протокол выемки и прочую хренотень пишите сами, отдадите мне всё разжёванное и разложенное по полкам. Идёт?

— Замётано.

Получив поручение, бережно завёрнутое в газету «Правда», чтоб не размокло, если пойдёт снег, Егор позвонил Давидовичу и попросил его пройтись к хозмагу «Тысяча мелочей». Там они встретились через четверть часа — между столбиками из сложенных оцинкованных тазиков.

Прочитав прокурорскую бумагу, Лёха приуныл.

— Не стать тебе нормальным ментом, парень. Знаешь, почему? Если не считать ОБХСС, где сами ищут работу, во всех других службах работа сама ищет нас и находит. Её всегда гораздо больше, чем живой человек может переварить за шестидесяти— или даже семидесятичасовую рабочую неделю. У меня почти каждый день падают заявления о какой-то краже. Раскрывается… ну, может, одна из трёх. Остальные прячу, пишу дурацкие постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Что не удаётся спрятать — возбуждается. Ты же почти не знаком со следственным отделением? Там такой Девочкин трудится, на год раньше тебя учился на юрфаке. У него тридцать или сорок уголовных дел в производстве. И в каждое он должен регулярно подшивать бумажки, изображая движение. Я в свою оперативную кухню складываю — те же самые пустышки, но с грифом «секретно».

— Предлагаешь не делать ничего?

— Наоборот — предлагаю работать. Но с толком. Если с «Жигулей» сняли ветровое стекло, надо не это стекло искать, а ловить банду, промышляющую стёклами по всему Минску. Поймав — проверять на причастность к каждому конкретному случаю. Если на месте происшествия нет следа, ведущего к злодею, что-то там расследовать бесполезно. Надо только зафиксировать всё. Но никто банды не ловит. Все сидят до ночи по кабинетам и стряпают фуфельные бумажки. Потому что, как говорит Папаныч, чем больше извели бумаги, тем чище жопа. Ты сам один систему не переломишь.

— Лёха, здесь есть след. Интересный. Кстати, ты сам бы Ингу не прочь?

— Не дразни.

— Тебе нравятся девки на вкус Бекетова, неплохие, правда? Нужно пощупать его бывших секретарш. Одна пару лет назад выкатывала ему претензии. Всего-то делов на пару часов. Бери постановление на выемку и дуй в управление торговли. Можешь и тамошним глазки строить, свиданку набить. Главное, найди секретаршу «Вераса», уволенную до истечения годового трудового договора где-то в восьмидесятом. Заодно и других уволенных прогляди.

— Кого он ещё мог против шерсти погладить?

— Любого, — отрезал Егор, вспомнив избитое лицо Инги.

Так и не прикупив тазик, он поехал на Калиновского. Издалека увидел: у столбика, где с Лёхой караулили Ингу, белая «шестёрка» отсутствовала.

Отсчитав час с первого звонка, снова набрал из автомата.

— Теперь удобно?

— Да.

— Когда освободишься?

— Шеф в два часа уезжает в Москву на своей машине. Тогда я свободна.

— Давай встретимся в три. Мне десять минут нужно, чтоб рассказать главное.

— По телефону никак?

— Такие вещи по телефону не говорят.

Она приглушила голос. Похоже, прикрыла трубку ладонью.

— Дом знаешь. Шестнадцатая квартира. Дверь не будет заперта.

Гудки.

Посмотрев на дешёвые наручные часы «Луч», оставшиеся от предшественника, он прикинул, что в его распоряжении ещё минимум пара часов. Как их потратить с пользой? Не замёрзнув?

Его слуха коснулся тонкий звук авиамодельного моторчика. Доносился он со стороны улицы Калиновского. Ноги будто сами понесли в эту сторону.

За дорогой раскинулся пустырь под линией электропередач, дальше распластался легкоатлетический комплекс «Трудовые резервы». Егор слышал о нём — там несколько раз проходили соревнования по карате. Сам там не бывал. По крайней мере, при новом хозяине организма.

Звук моторчика тянулся из большой круглой клетки, там кто-то гонял кордовую модель на привязи. Затем к нему прибавился похожий.

Ещё через минуту маленький красный самолётик поднялся над спорткомплексом и принялся выписывать пилотажные фигуры. В 2022 году его бы назвали дроном. Здесь, наверно, просто — радиоуправляемая авиамодель.

Егор бросился через пустырь, пытаясь скорей перехватить оператора дрона, пока в самолёте не кончился бензин, вынуждая к посадке. Успел. Игрушечная машинка выровнялась над расчищенной от снега дорожкой, звон мотора утих, и спланировала на асфальт, пробежав десяток метров.

Мужчина, орудовавший пультом с длинной антенной, ничуть не походил на ребёнка, забавляющегося с игрушкой. На вид ему было не менее тридцати, несколько старила шкиперская борода. Несмотря на лёгкий морозец, он щеголял в обычном тренировочном костюме и кедах.

— Здравствуйте. Я из Первомайского райотдела милиции. Хочу задать вам пару вопросов.

Бородач подхватил модель на руки без видимых усилий, хоть размах крыла был довольно велик — не менее полутора метров.

— Запросто. Но только давайте пройдём в мастерскую. Здесь задубею.

Они миновали клетуху, где нарезали круги теперь уже два самолётика с длинными лентами, привязанными к хвосту. Как объяснил авиамоделист, пацаны, управлявшие ими, вели воздушный бой. Задача — срубить винтом ленту противника. И не запутаться тонкими металлическими проволоками, идущими от рукояти управления к крылу самолёта.

— По крайней мере, не бьют друг дружку ногами по голове.

Мужчина притормозил.

— Ну конечно! Я вас вспомнил. Чёрный пояс по карате. У нас выступали осенью. Вот только как зовут…

— Егор. Всё верно. Я — студент пятого курса, здесь на практике. Нужно уточнить одну деталь.

— Меня — Валентин. Проходите.

Он пропустил гостя вперёд в тепло натопленную мастерскую, сам шагнул следом.

Вместо расспросов Егор принялся рассматривать авиамодели. Они заполнили потолок, подвешенные на лесках, и стеллажи.

Некоторые были условные — палка фюзеляжа с прямоугольным крылом, моторчиком с винтом на одном конце и примитивным хвостовым оперением на другом. Другие, как только что летавший, полностью повторяли очертания и раскраску настоящих самолётов, только уменьшенных раз в десять.

— Нравится?

— Ещё бы! В каждом взрослом умер не наигравшийся в детстве ребёнок. Я вот только сейчас понял, как не наигрался.

— Это не игрушки, — возразил подросток, до этого что-то сосредоточенно выпиливавший ручным лобзиком. — Авиамодельный спорт посерьёзнее прочих.

— Он прав, — подтвердил Валентин. — Чтобы достичь победы, нужно знать теорию, конструкцию летательных аппаратов, иметь руки, растущие не из зада. А также деньги. Простенький авиамотор для тренировок стоит от восьми до семнадцати рублей. Для соревнований — намного дороже. Поэтому мы сами точим цилиндры и поршни. Даже отливаем заготовки.

— Здорово! Но меня больше интересует радиоуправление. Вы сами паяли пульт и приёмник?

Валентин взял передатчик в руки.

— Его — сам, по готовой схеме из журнала «Радио». А вот с приёмниками товарищ помогает. Он радиотехнический институт заканчивал, работает на заводе имени Ленина.

Оттуда же и детали, хотел уточнить Егор, но прикусил язык. Конечно! В стране вечных дефицитов или «достают» необходимое, или попросту крадут. Массивные узлы из телевизоров, виденные в гараже Томашевича, вряд ли пойдут для миниатюрного приёмника в самолёте. Это же не третье тысячелетие с микропроцессорами размером с ноготь. Что-то Томашевич доставал у коллег товарища Валентина с радиозавода.

— То, что скажу дальше, не должно выйти из этой мастерской. Есть версия, что баллон, рванувший в гастрономе напротив «Трудовых резервов», детонировал от электронного взрывного устройства с дистанционным управлением.

— Мы в числе подозреваемых?

— Как говорил наш препод по криминалистике, невиновных людей нет, есть только недоизобличённые. Шутка. Валентин, какова дальность такого самодельного передатчика?

— Отсюда до магазина не добьёт при этой чувствительности приёмника.

— А если её повысить?

— Будь я террористом, то не рискнул бы. С повышением чувствительности растёт вероятность сработки от помех. Не успеет уйти — бах, и соскребай его со стены.

— Хорошо. А если наращивать мощность передатчика?

Валентин разразился целой лекцией, из которой Егор не усвоил и половины, но понял главное. Даже если питать передающее устройство от аккумулятора автомобиля, а антенну приделать метров шесть, и то не хватит сигнала, чтоб бомбу на Калиновского, 46 подорвать с улицы Якуба Коласа.

В двухтысячных, если детонатор подключить к мобильному телефону и позвонить на него, бомба активируется с любого места, где есть покрытие. Но вот беда — в Минске 1982 года сотовой сети не существовало.

— Теперь представьте, в ваши руки попала бы требуха от электронного устройства, разрушенного при взрыве. Сложно ли отличить: это остатки радиоприёмника или электронных часов?

— Я точно отличу. В приёмнике наверняка будут колебательные контуры. В часах — ТТЛ-микросхемы или дискретные транзисторные ключи, индуктивности там ни к чему.

Радиотехническая терминология просвистела мимо сознания Егора, но он точно знал по фотографиям к протоколу осмотра места происшествия: среди обломков адской машины точно есть катушки. Вроде бы опознаны как части бытового радиоприёмника. Значит — никакие не часы, и, как бы это не огорчило прокуратуру, у магазина ошивался подельник Томашевича. Неустановленный. И, выходит, его нужно вычислять и ловить.

— Валентин! Спасибо. А то пока дождёшься, чтоб эксперты разродились заключением… Вы только на соревнованиях выступаете?

— Не только. Скоро сделаем показательное для воспитанников детского дома на Кижеватова. С фаер-шоу. Дорого и хлопотно, но для детишек без родителей — не жалко. Если не наигрались с самолётиками в детстве, приходите.

— Когда?

— Скоро. Запишите мой телефон. Время уточню.

Распрощавшись, Егор двинул обратно к столбикам на Калиновского. Часы показывали уже без четверти два. Пока любовался модельками, время пролетело незаметно.