Алло, милиция?

Света внутри не было. Опер вытащил из сумки фонарь. Включив, присвистнул.

Гараж был оборудован на совесть. Тахта, печка-буржуйка и рукомойник позволяли жить, пусть и по-спартански. Валялись листы кровельной жести, из которых, вероятно, для гражданского УАЗика сделали крышу и будку вместо тента, чтоб походил на милицейский. Жёлтая и синяя краска, компрессор, краскопульты.

Но самое большое впечатление произвёл угол, заваленный радиохламом, какой-то требухой от телевизоров и радиоприёмников. На столе ждали своего часа паяльник и осциллограф.

— Лёха! Ты думаешь то же, что и я? Здесь собирались дистанционные взрыватели!

— По крайней мере, для подрыва замков в сберкассе — наверняка. Ты же нарыл, что взломщик действовал быстро? А куда быстрее прилепить заряд, отбежать и тиснуть кнопку, чем поджигать фитиль и ждать. Студент! Моя тебе уважуха.

— Принял и оценил. Зовём прокурорских, пусть берут на протокол?

— Не суетись. Вернёмся в РОВД, напишем рапорт. Пошли!

Из той же звенящей металлом сумки он извлёк новый замок, прежний прибрал.

— Опа… Чуть не забыл.

Лёха снова метнулся в гараж и выскочил из него с осциллографом в руках, пояснив: пригодится для «доброго» дела. Егору ничего нести не дал, подколол: новую курточку испачкаешь, перед Ингой будет неудобно.

В РОВД практикант впервые в жизни сел за принтер, не соединённый с компьютером. То есть за пишущую машинку, помнившую времена, когда минские подпольщики печатали на ней листовки против оккупантов. Выглядела, во всяком случае, она именно так.

Лёха с ухмылкой показал, как вставить бумагу с копиркой и поменять ленту на свежую.

К счастью, клавиатура соответствовала компьютерной QWERTY, только, естественно, без латинских букв. Высунув язык от старания, Егор с небольшими опечатками настукал рапорт руководителю оперативно-следственной группы, что по имеющимся сведениям, полученным негласным путём, в таком-то гараже находятся компоненты для создания дистанционно-управляемых детонаторов.

— Сойдёт, — кивнул Давидович, выводя на обоих экземплярах неразборчивую подпись. — Про негласные мы зря написали, ты здорово голосил, когда я тебе замок на ногу уронил.

— Я не в обиде. Слушай! Надо бы быстрее. Я сам отнесу следователю прокуратуры. Но ты говорил, у этого дела есть куратор от КГБ, вот они точно примчатся быстро.

Лёха разразился тирадой, эквивалентной «малоразвитые внуки Дзержинского», только с противоположным знаком и в матерной форме. Общаться с гэбистами он явно не хотел, но всё же набрал Сазонова, избавив Егора от необходимости делать это самому и тем самым светить собственные контакты с госбезопасностью.

— Надо было выяснить в кооперативе, кому принадлежит гараж. Я обрадовался ему, — Лёха погладил осциллограф, — и из головы выпустил. Дежурный — та ещё скотина, может позвонить хозяину, настучать, что у него копались.

Егор услышал его сожаления, уже выходя в коридор и упрятав голову в капюшон как можно глубже. Где-то рядом кабинеты ОБХСС. Очень не хотелось, чтоб его срисовали опера, крышующие «Верас».

[1] Цитата из популярного в то время сериала «Семнадцать мгновений весны».

[2] Мы жертвенностью своей известны,

Мы, белорусы,

Мы — народ такой.

Мы забыли, что мы,

Кто мы.

Лишь вековая память

Нас хранит (Приблизительный перевод с белорусского автора)