Алло, милиция?

— Какой-то Сазонов… Егор! Даже не думай.

— Почему?

— Хрым-брым-бым, — вставил реплику Пантелеевич и захрапел дальше.

— Потому что любое вмешательство ГБ ведёт к неприятностям. Папаныч меня на моих кишках подвесит, если попробую.

— А меня — нет. Я вроде как ничей. Ищи телефон Сазонова. Потом будешь байку рассказывать, как стажёр подтянул гэбистов в качестве междугороднего такси для ментов, — он взял прямоугольник плотной бумаги с написанным на нём телефоном и набрал номер с аппарата Василия. — Здравствуйте, Виктор Васильевич. Это Егор Евстигнеев, член следственно-оперативной группы по взрыву в гастрономе, нахожусь в кабинете оперуполномоченного Давидовича, он может подтвердить мою личность.

Лёха взял параллельную трубу.

— В чём дело, Евстигнеев? — раздался из неё равнодушный голос.

Егор чётко оттарабанил про необходимость вояжа в Лепель.

— Не вижу препятствий. Езжайте.

— Виктор Васильевич! Не на чем. Да и опытный взгляд вашего сотрудника…

— Только этого не хватало. Продиктуйте мне телефон, где вы находитесь.

Записав номер Лёхи, Сазонов бросил трубку, не прощаясь.

— Наверно, это будет самое дорогое такси в твоей жизни, студент. Всю жизнь будешь расплачиваться.

Едва Лёха закончил пессимистическую тираду, как телефон зазвонил.

— Милиция, Давидович.

Егор схватил параллельную трубу, но там голосила какая-то женщина, а не подполковник.

— Алло, милиция?

— Да, милиция.

— Представьте, на машине моего мужа вмятину сделали! Во дворе 48-го дома по Калиновского. Выходим — вмятина! А машина почти новая, всего пять лет.

— Обратитесь к участковому. Сейчас продиктую адрес опорного.

— Была у него! Он к вам отправил.

— Гражданочка, вероятно капитан Говорков вас неправильно понял. Поговорите с ним ещё раз. Если бы машину украли, занимались бы мы — уголовный розыск.

— Вы хотите, чтоб её украли?! Милиция, мать вашу…

— Не смотри на меня волчарой, — Лёха уставился на Егора. — Да, она обижена. Но не отвлечёт нас с тобой о действительно важного дела — поездки в Лепель. Если, конечно, Сазонов пришлёт машину.

Лёгкий на помине, он перезвонил и сказал только: завтра в 8-00 от РОВД. И отключил связь, не ожидая возражений.

— Есть, сэр, разрешите исполнять бегом, сэр! — бросил Егор телефонной трубке, пиликающей короткими гудками. — Лёха! Возвращай Пантелеича в дежурку, и поехали — квартирку посмотрим.

Слово «поехали» совершенно не означало, что их ожидал автомобиль, готовый нестись на задание, возможно даже — с включённой люстрой на крыше и завывающей сиреной. Транспортом для опергруппы послужил громыхающий троллейбус 28-го маршрута.

— Слушай, ты каждый раз талончик пробиваешь? — спросил сыщик, снабжённый проездным в виде служебного удостоверения.

— А кому сейчас легко? Кстати, в следственном отделении мне не дали никакой ксивы.

— Хочешь, выпишу у Папаныча? Будешь общественником.

— Общественный следователь уголовного розыска. При этих словах кто-то в лесу сдох.

Егор был малопонятен Лёхе. Шутил часто, но странно. Порой казался немного не от мира сего, путаясь в элементарном. Но голова варила ясно. Связь между сберкассой и гастрономом он первый обнаружил. Тем самым нашёл мотив бессмысленного с виду злодейства с убийством четверых.

Лёху немного нервировала лёгкость, с которой студент подкатил к секретарше Бекетова. И, если не врёт, влез к ней в койку. Особенно на фоне того, как сам Лёха был с презрением отвергнут.

Тем не менее… Когда Васю-Трамвая отправят на повышение, что весьма реально из-за текучести кадров в угрозыске, младшим напарником он предпочёл бы взять Евстигнеева. Жаль, что парень распределён в следствие.

В этот раз тот не ныл по поводу санкции прокурора и не предлагал взять понятых, а сам отпёр дверь ключом Пантелеевича.

— Если Гиви в Москве, можно девушку привести. Я в общежитии с филологическим факультетом живу. Девушек много, укромных мест — мало.

— И тут ты в счастливчиках? В общежитии школы МВД даже уборщиц не было, слушатели убирали сами.

— А потом снимали стресс мозолистой правой рукой. Хочешь — приходи, познакомлю с филологинями. Если знаешь беларускую мову, успех обеспечен.

— В школе учил, — задумался Давидович, прикидывая, что проще — прозябать вдали от женских прелестей или вспоминать белорусский.

Егор, не дожидаясь ответа, приступил к осмотру.

Квартира выглядела несравнимо аккуратнее, чем квартиросдатчик, обставленная мебелью годов шестидесятых, но исправной. В комоде обнаружились два комплекта чистого постельного белья. Но гораздо интереснее оказался портфель со всякой всячиной. Среди бумаг с непонятными для непосвящённых записями Егор нашёл несколько групповых фото.

— Знаешь этих людей?

Лёха уверенно ткнул пальцем в лощёную и самоуверенную рожу Бекетова.

— Он. А вот эта баба — его жена, София. Видел её фото с чёрной лентой в день гибели.

Егор сунул ему следующее фото, там красовались две дамы торгашного вида и покойная Бекетова, к которой прильнул кавказец, подходящий под описание Инги. Правда, под такое описание подойдёт миллион других грузин, армян или азербайджанцев.

— Ты думаешь…

— Я подозреваю, что нахальный коротыш — это Гиви. И десять к одному, что с женой Бекетова у него были шпили-вили, — Егор сделал характерный жест, толкующий непонятное сыщику «шпили-вили» как половой акт. — Не надо быть знатоком Шекспира, чтобы знать: шекспировские страсти и прочие любовные треугольники находят свой выход самым странным образом. Если бы не Томашевич, я предположил бы, что гражданин Кучулория решил разрушить треугольник, устранив чету Бекетовых.

— А вдруг у них по торговой части тёрки?

— Бекетов — жук. Мог кинуть поставщика на бабки. Но источник сообщает: между ними шоколад.

— Ты прав! — Леха промокнул пот, вызванный пребыванием в тёплой квартире, а куртку он не снял. — Только давай не оформлять бумажно. Если протокол обыска, в деле новая версия, куча действий…

— О’кей. Сначала сами разнюхаем. Фотки я приберу. Потом подкину на место.

Он воспользовался телефоном.

— Здравствуй! Я должен показать тебе несколько фото. Не исключено, на одном из них человек, шантажировавший Бекетова. Как мне быстро всё удаётся узнать? Так и с тобой быстро получилось — сам не ожидал. Десять минут, жди.

— Вторая серия? — спросил Лёха.

— Не факт. Сидит дома, а голос совершенно деловой, холодный. Не завидуй. Не каждый день случаются чудеса, иначе они не были бы чудесами. Просто — служба.

Он оставил ключи оперу и живо отправился «за чудесами».

Лёха позволил себе полениться несколько минут, развалившись на диване. Да, привести сюда девушку было бы неплохо. Но некого.

На четвёртом курсе вышки он отправился раз на танцы в Окружной дом офицеров, нацепив по совету товарищей милицейскую парадку на пару с одногруппником. Там двух ментов-курсантов ожидал на редкость тёплый приём. Девушки буквально вешались, игнорируя военных, высоких-здоровенных. Курсанты-вояки были представлены в основном высшим ракетным училищем, готовившим расчёты для пусковых установок в самых отдалённых уголках нашей Родины, для «ядерного щита СССР». Ехать за суженым-ряженым в тайгу или за обычным ментом в областной центр Белоруссии? Умные девочки делали правильный выбор.

Пару курсантов в серых шинелях МВД после выхода из дома офицеров встретила целая толпа обозлённых ракетчиков, некоторым даже пообжиматься ни разу не удалось. Как били ментов! С удовольствием и энтузиазмом. Катали по снегу, пинали ногами.

Спас гарнизонный патруль, иначе без переломов рёбер не отделались бы. Ракетчиков просто разогнали, те смылись, подхватив со снега упавшие шапки. Лёху и второго пострадавшего оформили задержанными за нарушение порядка, сдав в дежурную часть, но не школы, а УВД.

Начальник школы перепоручил разбор полётов замполиту. Тот ограничился устным взысканием и отправил в поликлинику МВД делать рентгеновские снимки — нет ли переломов. В общем, военных Лёха любил не более комитетчиков.

Что печально, пара записанных телефонных номеров девиц из ДОФа никак не способствовала личной жизни. Те были настроены бескомпромиссно: хочу замуж. Замужжж!!! Явно недогулявший Лёха чувствовал себя к браку неготовым. А пара случайных приключений с дамочками, подцепленными по работе, не составляла повода для гордости.

Правда, у него на зоне, недалеко от опорного Говоркова, проживала одинокая фемина лет тридцати — тридцати пяти. Без обиняков предложила: нужна будет женщина — заходи. Её муж был отправлен в ЛТП. Так себе вариант…

Самое худшее, Лёха ощущал, что по отношению к мужественной и в чём-то опасной профессии сыщика у современных девушек расположенности нет. Кроме совсем уж рвущихся замуж за любого, лишь бы в штанах. А так ментов-мусоров они в качестве кавалеров не особо желали видеть.

Зато его могло пожелать лицезреть начальство.

Он запер квартиру и отправился на Инструментальный.

х х х

Инга встретила Егора в красном тренировочном костюме. На лице — полная боевая раскраска, подведены глаза, накрашены веки, губы сияют как красный светофор в ночи, на щеках — какие-то крема, в которых он не разбирался. Только надеть платье, больше раскрывающее, чем скрывающее соблазнительные места, и можно идти на работу к Бекетову. Или на панель, если бы не холод.

Впустила в квартиру, не одарив поцелуем как парня, с которым завязались отношения.

— Бекетов под утро вернулся. Видела мельком его машину. Будет отсыпаться или скоро придёт — не знаю. Но должна быть готова встретить его. Во всеоружии.

То есть секс предлагать не стоит. Не всем нравится с двумя разными мужчинами в один день. Даже при отсутствии комплексов. Поэтому Егор сразу перешёл к делу, в прихожей, не снимая зимнее.

— Посмотри на эти фото. Бекетов и его жена?

— Да.

— Гиви Кучулория?

— Ты даже фамилию его выяснил!

— Причём этого ещё даже нет в уголовном деле.

— Ну и как ты…

— Личный сыск. Теперь смотри. Они просто балуются перед камерой? Или Кучулория навесил Бекетову рога?

Инга пожала плечами.

— Не знаю. Тип совершенно беспринципный, отвязанный. С него станется.

— Можешь прикинуть, когда сделано фото? Одежда лёгкая, летняя.

— Скажу точно. С 28 июля по 3 августа прошлого года в Подмосковье. Грузины там праздник устраивали. Юбилей какого-то очень важного московского джигита.

— Их фотографировали. Как ты думаешь, у Бекетова есть фото, где Гиви щупает его супругу?

Она потянулась к самой компрометирующей и взяла в руки.

— Вспоминаю… Да, к концу августа Гиви привёз целую пачку, отдал шефу, я видела. Нет, именно этой там скорей всего не было.

— Вот и объяснение, Гиви приволок их в Минск, но пересмотрел и понял — партнёру эти лучше не видеть. И ещё… — Егор начал загибать пальцы, что-то подсчитывая. — Бля-а… Прости!

— Что?

— Она погибла на пятом месяце беременности. Если они в период зачатия пять дней были в Москве, в компании и мужа, и страстного Кучулория, чей родился бы ребёнок? Хотя даже не важно — чей. Одно только подозрение Бекетова, что кто-то обрюхатил его жену, а она, как ты выражаешься, — «его собственность», разжигает нешуточный конфликт. Правда, скорее атаковал бы сам Бекетов. Но мы не знаем важных деталей, чтобы делать выводы.