Алый ангел

Глава 11

Если нас уколоть, разве не пойдет кровь?

Если пощекотать, разве мы не засмеемся?

Если нас отравить, разве мы не умрем?

И если нас обидеть, разве мы не отомстим? Уильям Шекспир

Лана

Шекспир был одним из немногих философов, веривших в месть. С другой стороны, он был романтиком. Они всегда верят в месть, потому что романтики любят сильнее, более болезненно переносят потери и держатся за обиду, разбившую их сердца, которые имеют величайшее значение, чем тело, душа или разум.

Мое тело стало сильнее, а разум — более механическим, когда я потеряла свою душу в мести за сердце.

Полагаю, это сделало меня романтичной.

Я нахожусь в процессе переписки с Джейком, который также был романтиком, когда в дверь стучат, прерывая меня.

Логан не стучит.

Я осторожно подхожу к глазку и замечаю легко узнаваемые рыжие волосы с затылка.

Открываю дверь, задаваясь вопросом, зачем она пришла. Но когда она поворачивается, вижу слезы в ее глазах.

Она проходит мимо меня, проталкиваясь внутрь.

Бремя моей тайны очевидно слишком давит на нее. Бл*ть.

Я так близка сейчас.

Тихо закрываю дверь, и она усаживается на кровать, пока я прислоняюсь к двери.

— Шестьдесят девять фото и семьдесят кнопок, — говорит она, сбивая меня с толку на мгновение. — Что-то подсказывает мне, что ты не ошиблась в подсчете.

Осознавая, о чем она говорит, я присаживаюсь в кресло.

— Фергюсон?

— У меня, наконец, хватило смелости взглянуть на досье сегодня. Я рано встала, чтобы пойти и посмотреть, а потом выяснилось кое-что, о чем нам нужно поговорить. Дело в том, что было семьдесят кнопок и шестьдесят девять фото. Что ты сделала с последней фотографией, Лана?

Я поджимаю губы. Она знает, что я забрала фото с ней. Я не знаю, как она отреагирует.

— Сожгла.

— Зачем? — спрашивает она без единой вспышки эмоций.

— Потому что разум — вещь хрупкая. Твои друзья увидели бы ее; ты бы увидела ее. Это стало бы тем, что сломало бы тебя. Слышать о ее существовании не так важно, как лицезреть воочию себя ребенком, который был незащищен и уязвим, а затем знать, что доказательства существовали с самого начала. Слух обрабатывается иначе, чем зрение. Ум более чувствителен к зрению, чем к звуку. Я не хотела бы, чтобы тебя сломили. Не хотела, чтобы он победил, будучи в могиле. Поэтому сожгла ее.

Она стирает те слезы, которые грозились пролиться.

— Я с тобой, — тихо говорит она. — Что бы тебе ни понадобилось, я с тобой.

Это… сбивает меня с толку.

— Почему?

— Потому что психопат не станет заботится о тех, кто, по моему скромному мнению, может усложнить его планы. Ты проявляешь искреннее сострадание. Этот факт идет вразрез психопатичной личности.

— У меня имеются психопатические наклонности, но я не психопатка, — говорю со вздохом. — Я же говорила тебе.

— Ага, но я не поверила, пока не увидела шестьдесят девять фотографий и семьдесят кнопок. Теперь у тебя есть мое доверие, что ты мстишь за истинное зло. Кто-то не может спокойно относится к необходимости уничтожать демонов в мире, которые не умрут иначе, а я могу.

Я выдыхаю от усталости, только сейчас осознавая, как сильно ее нерешительность давила на меня.

На этот раз веревка крепко приклеена и больше не угрожает все разрушить.

— И тут появился спецагент Миллер Джонсон, как будто нам нужно еще больше знаков.

Одно его имя заставляет меня напрячься, и она замечает это.

— Это он все скрыл, да? — спрашивает она, слишком хорошо интерпретируя мою реакцию.

— Он сделал больше, чем просто скрыл.

— Ты мне что-то не рассказала?

— Я рассказала тебе все, что произошло тогда. Я не рассказала лишь то, что произошло после. Тебе нужно раскопать это вместе с остальной командой.

— Почему? Почему просто не рассказать им историю, написав записку или что-то типа того?

Я наклоняюсь.

— Разум — хрупкая и нежная вещь, — повторяю я. — Услышать это из письма или от убийцы — менее важно, чем услышать это от кого-то, кто умирает изнутри, держа это в секрете. Несколько людей знают эту историю, Хэдли. Найдите того, кто расскажет ее. Не говоря уже о том, что мне нужно, чтобы этот город чувствовал себя добычей, на которую ведется охота. Чем больше времени займет рассказ истории, тем больше вопросов задаст твоя команда. И тем больше людей начнет дрожать от страха.

— Тебе нужен этот страх, — подмечает она, изучая меня.

— Я не могу убить их всех, — произношу я, пожимая плечами. — Но измученный разум напомнит им, что они не должны были молчать, когда невинные кричали о помощи.

Она единожды кивает, пытаясь скрыть, как ей тяжело это дается. Хэдли передумает, когда они наконец доберутся до ДелейниГроув.

— Я убедила Логана попросить тебя поехать с нами в ДелейниГроув, — говорит она, шокируя меня.

— Что?

— Ты не можешь просто гулять по городу и не быть замеченной. Твое лицо было во всех новостях после того, как ты разобралась с Бугименом. Люди узнают тебя, и это будет подозрительно, если ты будешь в городе, а не с ним.

Я думала об этом, но собиралась просто появиться и удивить Логана.

— Он будет часто отсутствовать, работая над делом. Мы, очевидно, остановимся в хижинах, которые сдает шериф.

У меня скручивает живот.

— Эти хижины на окраине города, прямо напротив леса. Если он почует, что вы близки к раскрытию того, что они сделали, он придет к одному из вас и попытается повесить все на меня. Ну, на другую меня, — говорю я ей.

— Мы умнее. Мы узнаем, если это Алый Истребитель. И никто из нашей команды не умрет. Я позабочусь об этом как-нибудь, даже если мне придется взломать все городские камеры и просмотреть их, живя на кофе, чтобы не заснуть.

— Там нет камер.

Она качает головой.

— Должны быть.

— Ты права. Немного есть. Они все стоят на парковках и внутри магазинов. Больше нигде нет камер. Улицы не просматриваются с этих нескольких камер. Поверь мне. Я изучала этот город с тех пор, как решила, что должна делать.

Она оседает.

— Почему нет камер?

— Потому что разум — хрупкая вещь, — снова повторяю я. — Легче притворяться, что слова, которые вы слышите — просто слухи или ложь. Не так-то просто игнорировать то, что вы видите. И у шерифа достаточно того, что он не хочет, чтобы кто-то это увидел.

Она судорожно вздыхает.

— Шериф был тем, кто убил тех женщин? Тем, из-за кого подставили твоего отца? — спрашивает она меня, и мой желудок сводит.

Прежде чем ответить, входит Логан, делая паузу, когда видит нас.

— Ты уже сказала ей? — спрашивает он, хмурясь, глядя на Хэдли.

В отличие от прошлого раза, когда мы были в такой ситуации, Хэдли не превращается в болтливую идиотку. Она насмешливо ухмыляется ему.

— Возможно.

Логан закатывает глаза, затем смотрит на меня, и его взгляд смягчается.

— Я еду кое с чем разобраться, но ты же не против поехать со мной? Тебе придется остаться на ночь. Ты, возможно, будешь чувствовать себя больше как заключенная, но я смогу чаще видеть тебя.

Почему он выглядит так, будто очень переживает обо мне?

Я перевожу взгляд на Хэдли, и она невинно подмигивает мне. Снова смотрю на Логана.

— Я бы предпочла быть с тобой, чем без тебя. Как сказала Хэдли, тебя не будет какое-то время.

Он мрачно кивает, и я встаю, когда Логан начинает идти ко мне. Как только он достигает меня, то обнимает меня, будто мне нужно утешение. Я обнимаю его в ответ, выглядывая из-за его бицепса, чтобы посмотреть, как Хэдли ухмыляется.

Что происходит?

— Тебе стоило сказать мне, что тебе не нравится находится тут одной. Там ты тоже будешь одна. Я на самом деле не знаю, что делать, — говорит он, звуча очень виновато и вымотано.

Я смотрю на Хэдли, которая просто ослепительно улыбается мне.

— Я в порядке, — уверяю его, обнимая сильнее, представляя различные способы, которыми придушу Хэдли. — Честное слово.

Он отрывается от меня, поднимает мой подбородок, чтобы посмотреть в глаза. Я чувствую, будто играю с ним, и ненавижу это.

— Собирай вещи. Мы выезжаем завтра.

— Завтра? — спрашивает Хэдли, когда я приподнимаю брови от удивления. — Я думала, что у нас есть несколько дней.

— Спецагент Джонсон решил, что мы должны выехать как можно раньше после разговора с шерифом. Возможно, у нас появится хоть немного ответов, когда мы прибудем на место, — отвечает Логан. — Собирайся и дай нам минуту.

Хэдли встает с кровати, и я стараюсь не проклинать день, когда она сыграла эту роль. Как я смогу ускользнуть и убить еще двух человек, прежде чем вернуться в город?

Они еще не нашли Кевина и Энтони.

Думаю, мне придется выбрать одного и отложить другого на другой день. Морган был хуже Джейсона. Джейсон умрет, когда придет время. Только не в том порядке, в котором я планировала.

— Если мы уезжаем завтра, мне нужно забрать из моего дома то, что мне нужно. Мне также нужно поговорить с моим партнером и привести дела в порядок. Вернусь сегодня вечером, — говорю я, позволив ему притянуть меня ближе.

— Ты реально должна была сказать мне, что страдаешь. А я должен был заметить. Я — профайлер, ко всем чертям. Это моя работа подмечать такие вещи.

Я убью Хэдли. Нет, не образно выражаясь. Ну, может, совсем немного.

Обнимаю его сильнее, целуя в грудь сквозь футболку. Он пахнет так чертовски приятно.

Его светлые волосы в последнее время всегда растрепаны, в основном, от того, как он пробегает по ним рукой, когда расстроен. Я отметила эту привычку.

— Логан, я в порядке. Правда, — говорю я, пытаясь уменьшить его вину.

Несмотря на намерения Хэдли, она не имела права заставлять его чувствовать себя виноватым, и это меня бесит.

Он прикасается губами к моему лбу, а я прислоняюсь к нему, впитывая тепло, которое он излучает. Мне всегда кажется, что он делится своей душой со мной, помогает ей восстановиться, когда обнимает меня вот так.

Логан делает то, что никто не смог сделать за десять лет — залечивает меня.

Я скорее умру, чем позволю чему-либо случиться с ним, и не оставлю его одного в том городе без защиты от опасностей, о которых он не знает. Он еще не видел всей порочности и не поверит в это. Пока нет. Пока он не достигнет пика отчаянного желания получить ответы.

Именно тогда он заметит многое. Тогда он ударит нокаутом, а не простым хуком в живот.

— Мне нужно возвращаться, но ты собирайся. Я, вероятно, вернусь поздно, но позвони мне, если понадоблюсь, и я буду здесь так быстро, как только смогу, — говорит он мягко.

Я целую его, чтобы заткнуть, позволяя ему ощутить то, что только он заставляет меня чувствовать себя лучше. Целую его по многим причинам так, что все они спутались вокруг одного простого, безобидного слова из шести букв, которое обладает большей силой, чем я когда-либо представляла.

Теперь я знаю, почему мой отец никогда не смог двигаться дальше после смерти моей мамы.

Он был романтиком.

И как истинный романтик, он не смог оправиться от потери своей любви.

Руки Логана скользят по моей заднице, но перед тем, как мы оба заводимся, у него звонит телефон. Он стонет, смотрит на экран и закатывает глаза.