Большая ошибка Шерлока Холмса

Глава двадцатая, в которой всё окончательно запутывается

Джону оставалось только удивляться тому, как чётко спланировала всю операцию Гермиона. Он, конечно, не сомневался в её способностях, да и мозговым центром в их безумных приключениях всегда была именно она, но тут — другой уровень.

Аврор, изображавший Гарри Поттера, получил не только палочку с пером феникса и одежду, которую действительно мог надеть Джон, но и крошечный портал для срочной эвакуации, небольшой амулет, который каким-то образом по типу рации обеспечивал связь на небольшом расстоянии, и ещё чёрт знает что.

Других авроров, которые обеспечивали защиту по внешнему кругу, Джон не сумел разглядеть, но Гермиона заверила его ещё на базе, что они на месте. Его самого, как и Гермиону, и невыразимцев, тоже не было видно: на выходе из домика сухонький пожилой старичок направлял на каждого палочку и бормотал какую-то тарабарщину, после которой человек переставал быть видим или слышен.

Гермиона взяла Джона за руку и твёрдо повела за собой. Теперь они стояли в сотне метров от Воющей хижины и ждали.

Внутренние часы Джона ещё с войны работали неплохо, так что он про себя спокойно отсчитывал минуты. Было холодновато, но отнюдь не невыносимо.

Постепенно поднялось солнце.

До восьми оставалось, по прикидкам Джона, совсем немного времени. Вместо напряжения пришла расслабленность. Адреналин в крови привёл его в отличное расположение духа, дал сосредоточенность и внимательность. Откуда бы ни решил появиться преступник (или Криви, или кто угодно) — Джон знал, что не пропустит его.

Примерно без пяти восемь с громким хлопком посреди улицы аппарировал аврор, изображавший Гарри Поттера.

В характерной манере он огляделся по сторонам, сунул одну руку в карман мантии, повёл плечами и медленно двинулся к хижине. Любой, кто увидел бы его, сразу заметил бы его настороженность и готовность к решительным действиям.

Он обошёл предполагаемое место встречи по кругу, ещё раз огляделся, достал палочку и приблизился к двери. Толкнул её. Открыл заклинанием. Осмотрел дверной косяк и порог, ожидая подвоха вроде того артефакта-ловушки. Шагнул внутрь.

Джон подобрался.

Автор записки должен был явиться прямо сейчас. Если это действительно преступник, то он не станет аппарировать. Воспользуется порталом? Прилетит? Придёт пешком из Хогсмида, сделав вид, что просто гуляет по деревне?

За спинами Джона, Гермионы и невыразимцев постепенно начиналась обычная будничная жизнь.

Хлопали двери, открывались окна.

Раздавались голоса.

Издали было слышно, как с кем-то скандалит мадам Розмерта.

В девять Джон понял, что замёрз, а использовать согревающие чары не может — вдруг пойдёт пар?

К половине десятого стало ясно, что операция провалилась.

Ровно в десять Гермиона объявила отбой.

Аврорам был немедленно выдан ордер на арест Криви, Воющую хижину оцепили уже открыто.

К одиннадцати стало ясно, что Колина Криви в Лондоне нет. И в Хэмпшире, в доме его родителей, тоже. В газете, в которой он работал фотографом, Колина не видели с понедельника.

Он пропал, причём совершенно бесследно. Не колеблясь, Гермиона выдала ещё один ордер — на обыск в его квартире, и сама взялась его исполнять. Джон последовал за ней в маленькую холостяцкую квартирку на окраине Лондона, недалеко от пары волшебных переулков, но всё-таки в маггловском мире.

— Смотрим всё, — объявила Гермиона после того, как авроры закончили возводить вокруг квартиры защитные заклинания, — документы, личные записи — в первую очередь.

Джон оглядывался без особого любопытства — с Шерлоком он побывал во множестве домов, так что и здесь сориентировался быстро. Криви много времени проводил дома, много фотографировал — некоторые снимки, в основном нейтральные, висели на прищепках над столом и понемногу оживали. Джон, представляя, что рядом с ним ходит Шерлок, принялся просматривать фотографии: и те, что висели, и те, что стопками лежали на столе. В основном Криви снимал портреты — у него здорово выходили люди, как живые. Были и интерьеры, и кадры с какого-то мероприятия в книжной лавке.

Джона заинтересовал только один снимок, на котором был изображён он сам — ракурс казался странным, как будто… Присмотревшись к фону, Джон понял, что не ошибся — снимали действительно на Косой аллее и явно исподтишка. Впрочем, Колин был давним фанатом. Стоило ли удивляться?

Обыск не дал ничего: Криви вёл обычную жизнь, заполненную фотографированием. Ещё они узнали, что он часто заказывает пиццу, пользуется мобильным телефоном и до сих пор не забыл «Всевозможные волшебные вредилки»: в ящике стола они нашли капсулу с перуанским порошком мгновенной тьмы, пару блевательных батончиков, сломанный удлинитель ушей и выдохшиеся чернила со встроенной проверкой орфографии. Джон грустно улыбнулся: наверное, теперь они легко превратят «Рональда Уизли» в «Рундила Уозлика».

Правда, эти находки мало что давали.

Они переместились в кабинет Гермионы в Министерстве. Авроров Гермиона сразу же отпустила, а сама села за стол и вздохнула. Джон нахмурился и пригляделся. Гермиона была не просто расстроена, она выглядела… озадаченной и по-настоящему грустной. Поймав её взгляд, Джон вдруг почти забыл о деле и преступнике — эта новая, незнакомая Гермиона до боли напомнила ему его лучшую подругу. И она была готова вот-вот заплакать, наверное, только статус и привычка позволяли ей держать себя в руках.

Джон взял Гермиону за руку.

— В чём дело? Ты расстраиваешься, что он от нас ушёл? Но…

— Нет, Гарри, — Гермиона покачала головой, крепко сжимая его пальцы. — Прости, Джон. Тут другое. Дело в другом.

— Для тебя я всегда буду Гарри, — тихо сказал Джон. — Так что случилось?

Несколько долгих мгновений Джон думал, что она не ответит. Но она, поколебавшись, достала из сумочки знакомую Джону записку — ту самую, от Криви.

Записка светилась голубоватым светом, словно её покрывала тонкая плёнка. Джон взглянул на листок и не смог разобрать ни единого знака — плёнка искажала буквы до неузнаваемости, смазывала их.

Гермиона положила записку на стол и заговорила:

— То, что сегодня никто не пришёл, означает одно из двух. Либо с Криви что-то случилось, либо преступник узнал о засаде. Вчера, едва получив от тебя записку, я заколдовала её — видишь, это чары конфиденциальности. Стандартные, министерские, мы так закрываем все бумаги. Снять их можно только той палочкой, которой они наложены, или, — Гермиона хмыкнула, — крайне сложными отмычками из тех, что продаются исключительно в Лютном и исключительно из-под прилавка.

— Не понял… — Джон наморщил лоб. Гермиона запечатала записку чарами, а значит…

— Вряд ли кто-то узнал о месте встречи от меня.

— Не от тебя! — она помотала головой. — Слушай. Вчера я запечатала записку и сунула в карман куртки. Хотела сразу убрать в сумку, но Джордж запустил шутиху, а у Хьюго случился от неожиданности магический выброс. Пока я его успокоила, пока мы привели в порядок гостиную… — она сглотнула. — Я забыла переложить записку. Убрала только совсем поздно вечером, когда мы уходили домой.

Джон покачал головой. Он всё ещё не понимал. Записка ведь была защищена чарами, верно? И вряд ли у кого-то в доме Уизли нашлись бы магические отмычки из Лютного?

Гермиона посмотрела на Джона совершенно больным взглядом:

— Моя палочка слушается Рона, как его собственная. И вчера… Он брал вчера мою палочку, пока я утешала Хьюго. Я не сразу вспомнила, только сейчас…

Джон старым, уже совершенно забытым жестом запустил пальцы в волосы. Да нет, бред. Рон тут точно ни при чём. Да и… зачем ему?