Алый ангел

В дом входит только она. Логана нет. И нет никакой надежды на спасение.

Все происходит быстро.

Племмонс ослепляет ее, ударив кулаком прямо в лицо. Она роняет ключи и телефон. Лана, ошеломленная и сбитая с толку, врезается в стену от удара.

Он прижимается к ней своим телом, и она вскрикивает, когда он выкручивает ей руку, которой она пытается ударить его, одновременно удушая ее другой. Несмотря на музыку, я слышу каждое его слово.

― Напористая. Мне это нравится. И такая симпатичная. У агента Беннетта хороший вкус, ― насмехается он. ― Он, наконец-то, оставил тебя одну. Скажи мне, принцесса, ты боишься Бугимена?

Он приподнимает ее и швыряет в стену. Она сильно врезается, прежде чем упасть на пол.

Мой слух навостряется от звука ее смеха, когда она медленно поднимается с пола.

― Бугимен, ― говорит она, глядя на него. ― Долго же ты добирался.

Он осекается. На его лице появляется замешательство, смешанное с гневом. Он наслаждается страхом. Болью.

Она же действует противоположно.

Логан научил ее?

Или она на самом деле них*я не боится?

Племмонс нападает на нее: пинает ногой в живот, а затем хватает ее за волосы и рывком поднимает на ноги.

Приглушенный звук боли вырывается из нее, а он бьет ее об стену с достаточной силой, чтобы что-то треснуло. Ее лицо повернуто в сторону, и она улыбается, когда он встает позади нее.

― Теперь не смешно? ― спрашивает он, опуская руку вниз и стягивая ее штаны. ― Ты больше не засмеешься сегодня.

― Думаю, этого достаточно, чтобы все выглядело убедительно, ― говорит онапрежде, чем он успевает закончить.

Этот странный комментарий останавливает его, пока мое сердцебиение отдает в ушах.

Она выбрасывает локоть и ударяет его под невозможным углом. Я втягиваю воздух через нос, потрясенная, когда он отшатывается.

Она вытирает рот, глядя на свои пальцы, пока включает свет другой рукой, подставляя окровавленные кончики пальцев.

Ее нос и нижняя губа кровоточат, а лицо уже начинает покрываться синяками в местах, где он бил. Но она словно не ощущает боли.

Он настороженно смотрит на нее.

― Бугимен не такой страшный при свете, ― произносит она. Темная улыбка украшает ее губы.

У него из носа идет кровь от удара, нанесенного ее локтем, и он рычит от ярости прежде, чем броситься на нее. Она уворачивается и перехватывает его кулак, поднимая колено и сильно ударяя его по ребрам.

Когда он сгибается пополам, она снова крутится, поднимая ногу и ударяя его в спину. Он врезается в стену, и она широко улыбается, когда Племмонс в замешательстве оборачивается. Разъяренный. Готовый убить.

― Не могу оставлять на тебе слишком много синяков. Они заподозрят, не так ли?

Кровь застывает в венах. Я трясу головой, не веря своим ушам.

Он вытаскивает нож: тот самый, которым он убил многих других. Она небрежно смотрит на него.

― О, как бы я хотела унизить тебя и отнять у тебя то, что ты отнял у всех тех женщин. Заставить тебя ощутить ту же боль и ужас, что и они, ― говорит она, глядя на него с ухмылкой. ― Но я не могу. Однако могу лишить тебя гордости, которой ты так дорожишь. Вся эта сила, которую ты думаешь, что имеешь. Тогда я смогу убить тебя.

Он атакует, но она уклоняется от двух ударов слишком легко, будто играет с ним.

Она хватает его за запястье при третьем выпаде и быстро поворачивается, заламывая его руку. Затем он кричит. Нож падает на землю, и она делает выпад, выбивая землю из-под него.

Когда он падает, она отбрасывает нож в сторону, вне его досягаемости. Он вскакивает на ноги и бросается к столу, но она делает выпад и хватает нож, кидая его в комод с такой силой, что он застревает на половину всей своей длины лезвия.

Комод даже не сдвигается с места, когда Племмонс дергает нож, и на этот раз смеется она, нападая на него. Он пытается схватить ее, но девчонка двигается слишком быстро, и бьет его в пах так сильно, что он падает, рыдая, поскольку, скорее всего, яйца теперь у него в горле.

― Они поверят в удачный удар коленом по бубенчикам, ― говорит она, выдергивая нож из комода, прежде чем открыть его и вытащить пистолет. ― Кстати, хорошая попытка. Жаль, что я знаю, где прячу собственное оружие, а?

Она ― кошка, а он ― мышь.

Человек, который терроризировал весь Бостон так долго, а теперь держит в страхе Колумбийский округ, сейчас просто игрушка в ее руках.

Кто, бл*ть, такая Лана Майерс?

Я не издаю ни звука, боясь по совершенно новой причине. Я пришла и запугивала девчонку, которая заставила хныкать сексуального садиста.

― Большой плохой Бугимен, ― вздыхает она, кружа вокруг него и держа в руке нож. ― Я всегда ненавидела фильмы ужасов. Знаешь почему? ― спрашивает она, пока он держится за свою промежность, все еще раскачиваясь от боли.

― Я скажу почему, ― продолжает она, поворачиваясь к нему спиной, и направляется в гостиную. ― Потому, что они всегда изображают женщин жалкими крикуньями, которые не могут спастись. Плохой парень всегда проникает в дом. Девушка всегда убегает. Тем не менее, каким-то образом большой плохой Бугимен все равно ее ловит.

Я смотрю, что Племмонсу удается встать на ноги, а она все еще стоит спиной. Мои глаза широко раскрыты, и я не знаю, кто из них хуже.

Два дьявола в одной комнате.

Как это вообще со мной произошло?

― Я также ненавижу то, как они изображают из себя удачливых идиоток, ― продолжает она, не обращая внимания на то, что он подходитк ней ближе. ― Как девушки хватают нож в последнюю секунду, а убийца натыкается на лезвие. Так скучно. Обычно убийца исчезает, когда они, наконец, бегут звать на помощь. Затем он делает последнюю попытку убить их.

Он тихонько подкрадывается к ней сзади, а затем в последнюю секунду бросается.

Она усмехается, и мое сердце подкатывает к горлу, когда девчонка принимает упор лежа на спине и быстро выбрасывает ноги. Обхватывает лодыжками его горло, прежде чем переворачивает его, и все это происходит одним плавным движением.

Чертова ниндзя.

Племмонс падает на пол, и она душит его, обернув ноги вокруг его шеи.

― Мне нравится душить мужчин так же, как тебе женщин, ― шипит она, ее тон настолько мрачный и зловещий, что меня тошнит, когда подтверждаются мои худшие опасения. ― Но я не охочусь на тех, кто слабее меня. Не трогаю ни в чем не повинных людей.

Она отпускает его и с той же нелепой, почти неестественной скоростью вскакивает на ноги. Ее слова медленно доходят до меня, пока я не понимаю их значения.

Убийца отмщения. Леонард сказал, что наш убийца мстит убивая.

Сходство.

Маленькие кусочки пазла складываются.

Племмонс кашляет, задыхаясь от недостатка воздуха в его легких.

― Кто… ты… такая? ― спрашивает он, тяжело дыша.

Ее улыбка становится шире.

― Я — девушка, которая сражается с самыми темными из мужчин. Мужчинами, которые творили мрачные поступки и издевались над слабыми. Мужчинами, которые охотились на невинных. Мужчинами, которые думали, что убили меня, когда я была слаба. Так же, как те женщины, которыхубил ты.

Она приседает возле его головы, когда он плюхается на спину. Это спектакль. Он— ужасный актер. К черту все! Он притворяется!

Я пытаюсь ее предостеречь, наконец выбирая сторону, но слова заглушаются слоями кляпа и непрерывным потоком музыки.

Она подносит нож к его щеке, проводя по ней тыльной стороной лезвия. Он перестает сопротивляться, замирает.

― Ты как я, ― говорит он, больше удивленный, чем напуганный.

― Нет, ― тихо произносит она. ― Я намного хуже и лучше тебя. Я — лучшее от всех монстров, что скрываются в темноте. И теперь я — ночной кошмар Бугимена.

Она делает шаг назад, и он поднимается на ноги. Когда он встает лицом к ней, она подмигивает. Подмигивает, бл*ть, ему. Она наслаждается каждой секундой этого.

Девушка делает то, что обещала. Девушка лишает его гордости и силы, разрушая бессмертное чувство неприкасаемости, которое он имел.

Он хватает лампу и замахивается на ее голову. Когда она, смеясь, уклоняется, он поднимает столик и бросает его в нее.

Она уворачивается, используя свою скорость в своих интересах. Будто хочет, чтобы это произошло.

― Ты даже не можешь поднять его, как настоящий мужчина, ― говорит она, ухмыляясь, пока его ноздри раздуваются, а ярость искажает все черты его лица. ― Тебе нужно резать женщин, смотреть, как они истекают кровью, просто чтобы был стояк. Ты — слабак, ― говорит она, двигаясь по комнате. ― Мне даже не стоит тратить на тебя свое время. Мужчины, которых я убиваю, — сильные, могущественные люди, которые могут трахнуть женщину, не заставляя ее. Они насилуют только тогда, когда чувствуют, что женщину нужно поставить на место.

Она говорит правильные вещи, чтобы спровоцировать его, сорвать фасад, который он построил, и обесценить его. Девчонка так хороша в профилировании, потому что изучила его. Научилась подрывать авторитет и унижать всех своих жертв.

Так же, как они унизили ее.

Она жертва. Или, по крайней мере, была ею.

Ее слова проникают в мое сознание, рассказывая историю, которой она ни с кем не делится.

― Знаешь, что я отнимаю у них? ― спрашивает она, опуская глаза на его колени, прежде чем снова взглянуть ему в глаза. У меня опускается живот. Я знаю, что она отнимает. ― Все, ― наконец говорит она. ― У них есть что отдать.

Она поворачивается к нему спиной, ведя себя так, будто он не властен над ней, показывая ему, что он не представляет угрозы. Пистолет лежит перед дверью шкафа, но он за ним не тянется.

Было бы большой слабостью взять его.

Она отлично играет с ним.

Она отлично играет с мужчинами, которые считают, что управляют миром.

И она выиграет.

Он бросается, готовый проявить себя, и она разворачивается, держа нож у талии, и смотрит на него. Он бежит прямо на лезвие, и я сдерживаю звуки, теперь беспокоясь, что меня услышат.

Она закатывает глаза, когда его глаза расширяются от шока, черты лица бледнеют, когда он отступает, нож выскальзывает, когда она выдергивает его.

― Мне так повезло, ― насмехается она. ― Прямо как в фильмах ужасов. Они никогда не подозревают таких вещей.

Он падает на колени, рана в животе сильно кровоточит. Ему понадобиться слишком много крови, чтобы выжить, если помощь не придет сразу.

Я была бы его следующей жертвой. Теперь мне интересно, что произойдет, когда она узнает, что я все видела.

Хотя она могла уже убить меня, и никто бы ее не заподозрил.

Вместо этого она выследила моего отчима, убила его, а затем спасла жизнь ребенку. Которого я подвела, потому что стала не героем, а дьяволом.

Лана Майерс, или кем бы она там ни была, пережила нечто страшное, поэтому хочет отмщения.

Но Логан спит с ней.

Он влюбился.

А она — еб*ная психопатка.

Моя собственная вина за свои неудачи заставляет меня задуматься, что произойдет, если я остановлю ее. Я недостаточно знаю ее жертв, чтобы знать, причиняют ли они другим ту же боль, что я позволила причинять Кеннету, дав ему уйти от ответственности.

Я подвела многих, поверив лжи.

Она положила конец его злодеяниям.

Что произойдет, если другие будут страдать из-за того, что я остановлю ее, прежде чем она закончит? Я едва живу с чувством вины, с которым мне еще предстоит столкнуться.