APPLE. Взгляд изнутри: история интриг, ошибок и эгоизма

Новое мышление

Еще не остыло кресло исполнительного директора Apple после отставки Джила Амелио, а правоверные макинтошевцы в начале августа 1997 года уже вновь нагрянули в Бостон, чтобы отметить одно из самых феноменальных событий в истории компьютерной индустрии: после многих лет скитаний по пустыне высоких технологий в Apple Computer вернулся Стив Джобс.

За недели, предшествовавшие его появлению на шоу Macworld Expo, Джобс совершенно определенно дал понять, что он в компании больше, чем просто консультант. Де-факто он уже стал исполнительным директором Apple. Джобс проводил производственные совещания. Он председательствовал на конференциях, где оттачивалась рыночная стратегия Apple. Он даже разослал по электронной почте меморандум для всей компании, уведомляя служащих, что опционы на покупку акций Apple переоценены до 13,25 дол., что примерно соответствовало уровню их рыночной цены на момент изгнания Амелио. Искусный ход для поднятия боевого духа, неожиданно придавший ценность опционам, уже почти превратившимся в резаную бумагу. Это было равносильно тому, как если бы банк сообщил владельцу дома, что его собственность стоит не на 50 тыс. дол. меньше, чем просроченная закладная, а на 50 тыс. больше. Такой ход поубавил у сотрудников компании желание уйти.

В ознаменование своего нового положения в Apple Джобс подписал меморандум "Стив и команда руководителей" и закончил его лозунгом: "Нельзя приказать производительности вырасти. Следует предоставить людям все необходимое, чтобы они раскрыли свой потенциал. Стив Джобс".

Всем стало совершенно ясно, что главный теперь Джобс, поэтому я начал охотиться за ним, чтобы взять интервью, где бы он обстоятельно разъяснил новую стратегию и свои намерения относительно Apple. Ряд информационных изданий, в том числе "San Francisco Chronicle", сообщали, что назначение Джобса на пост исполнительного директора де-юре неизбежно, но когда я звонил ему домой в Пало-Альто, штат Калифорния, он раз за разом отказывал мне в интервью. "Не стоит волноваться, поверьте мне",— гипнотизирующим голосом заклинал меня Джобс, когда я умолял его подробнее рассказать о его истинной роли в Apple. В ответ он только обещал поделиться информацией позже.

Долго ждать не пришлось — ни мне, ни всему остальному компьютерному миру.

В полной мере власть Джобса проявилась утром 6 августа 1997 года, когда он выступил с речью на открытии последнего шоу Macworld в Бостоне. С 1998 года Macworld с Восточного побережья перемещается в Нью-Йорк. Предчувствие чего-то необыкновенного было настолько сильным, что в конференц-зал бостонского делового центра под названием Замок набилось две тысячи человек и еще три тысячи давились в соседней аудитории. Необычайно прохладная и сухая погода служила великолепным фоном для оптимистичного настроения участников конференции Macworld, которых приободрило то, что после ухода Амелио акции Apple поднялись в цене почти до 20 дол. Компания оставалась все еще убыточной, но потери сокращались, продажи набирали обороты и руководство под началом Джобса и нового члена правления Эдгара Вуларда казалось более чем когда-либо сплоченным. Неудивительно, что публика, состоявшая из зануд, задвинутых на компьютерах или желающих стать таковыми, стоя выдала громовую овацию, скандируя: "Стив! Стив!", когда с ехидной улыбкой на сцену выступил легендарный шоумен, выглядевший круто как никогда.

Теперь ему было сорок два; он изрядно заматерел с тех феерических времен, когда во весь рост красовался в командной рубке космического корабля Apple, взлетавшего к звездам экономического роста. Его харизматическое обаяние по-прежнему пьянило слушателей, и пока он говорил — безо всяких бумажек, свободно расхаживая по сцене, пронизывая людскую массу взглядами сквозь очки в проволочной оправе и время от времени молитвенно складывая ладони, — под сводами похожего на пещеру зала царила мертвая тишина. "Я вижу у Apple задатки процветающей компании",— сказал Джобс, почти мимоходом добавив, что потребуются коренные административные преобразования и начать придется прямо с совета директоров.

Итак, бомба номер один взорвалась. Громовые аплодисменты приветствовали сообщение Джобса о том, что в отставку подали трое из пяти членов совета: "серый кардинал" Майк Марккула, а также Бернард Голдстейн и Кэтрин Хадсон. При своих должностях остались Эдгар Вулард и Гарет Чанг, старший вице-президент Hughes Electronics. Аплодисменты усилились, когда Джобс объявил имена четырех новых членов совета: Ларри Эллисона, яркого и властного исполнительного директора Oracle; Джерома Йорка, бывшего главного финансового директора как IBM, так и Chrysler, заслужившего в деловых кругах уважение за свой вклад в процветание этих компаний; Билла Кэмпбелла, исполнительного директора Intuit, получившего прозвище Тренер за харизматический стиль руководства службой продаж Apple в середине 80-х. Наконец, в совет вошел и сам Стивен Джобс.

Все эти удивительные новости свидетельствовали о том, что Джобс и впрямь намерен заняться основной проблемой Apple — управлением без направления — и попытаться упрочить положение компании. "Я считаю, что перемены должны начаться сверху",— заявил он. Позднее Джобс объяснил свои действия в интервью, которого он в конце концов удостоил "The Wall Street Journal", после того как отбился от меня накануне вечером. Джобс сообщил мне по секрету, что он был "свободен" от Apple до тех пор, пока правление — по указанию Вуларда, как позже сказал мне сам Вулард,— перед тем как выгнать Амелио, не связалось с ним и не попросило его заступить на должность председателя.

По словам Джобса, он обдумывал это предложение около недели, но потом отказался. Тогда правление попросило его стать исполнительным директором, от чего он тоже отказался. "Я уже получил самую лучшую в мире работу, став частью команды Pixar",— сказал он мне. Джобс добавил, что он к тому же с головой окунулся в семейную жизнь, наслаждаясь ролью отца для только начинающих ходить детей и взрослой дочери. "Проблема в том, что у меня есть жизнь. Я не смогу быть исполнительным директором Apple. Мне просто нечего им дать".

Вместе с Джобсом к Apple вернулась способность стратегического прозрения. Кроме того, его присутствие стало катализатором для давно назревших коренных перемен, таких как отставка почти всего состава правления. Действительно, как рассказывал Джобс, примерно за две недели до выставки Macworld он собрал совет директоров и предложил подать в отставку всем, кроме Вуларда и Чанга, которые были в правлении относительными новичками. Ни один из увольняемых директоров не воспротивился этому, даже легко ранимый Майк Марккула, которому Джобс сообщил эту новость с глазу на глаз. Сам Джобс не дал по этому поводу никаких комментариев, но некто, хорошо осведомленный о содержании того разговора, сообщил, что Марккула был потрясен и опечален такой просьбой, прозвучавшей из уст человека, которому два десятка лет назад он оказал решающую финансовую поддержку. "Но он понял, что его время прошло",— добавил мой собеседник.

Перетряхивание состава правления стало крупной сенсацией, но и она отошла на второй план, когда Джобс взорвал свою бомбу номер два. Обнародование Джобсом второй составляющей перемен встретили пароксизмами смятения и криками: "Нет! Нет!" — речь шла о далеко идущем альянсе с Microsoft, давнишним непримиримым врагом Apple. В соответствии с договором, заявил Джобс, обе компании станут обмениваться патентами, предотвращая возобновление судебных процессов, так сильно испортивших их отношения в прошлом; Microsoft обязывается поддерживать Макинтош в течение по меньшей мере пяти лет своим Microsoft Office; Microsoft вложит 150 млн. дол. в акции Apple, не имеющие права голоса, в дополнение к выплате неназванной суммы (которая, по свидетельству двух хорошо осведомленных человек, составила около 100 млн. дол.) на улаживание патентного спора, находившегося на грани судебного разбирательства; Apple, в свою очередь, установит на Макинтоши браузер Microsoft Internet Explorer, обеспечив ему тем самым преимущество перед соперником — Netscape Navigator.

Поначалу приверженцы Макинтоша пришли от этой новости в ужас, ведь многие из них по-прежнему смотрели на Microsoft как на империю зла, укравшую технологию Apple, чтобы завоевать господство на мировом рынке. "Я не удивился бы, узнав, что для описания происходящего применяется слово "распродажа",— кипел от негодования один из участников конференции Macworld.— Это просто знак. Теперь ничто не мешает Microsoft сесть нам на шею".

Ощущение нереальности происходящего усилилось, когда Джобс представил хорошо знакомого гостя — главу Microsoft Билла Гейтса, обратившегося к собранию по спутниковой связи. Когда на гигантском видеоэкране над сценой появилось моложавое лицо Гейтса, в зале раздался хор неодобрительных возгласов. Некоторые называли этот момент официальным визитом Большого

Брата. Особую пикантность придавало сцене соседство громадной головы Гейтса, вещавшей с экрана, и фигуры Стива Джобса, почтительно стоявшего сбоку. А ведь менее чем двадцать лет назад Гейтс испытывал к Джобсу, находившемуся во главе компьютерной индустрии, благоговейное почтение. "Для меня очень волнительно возобновить наши обязательства по отношению к Макинтошу",— по своему обыкновению монотонно прогудел Гейтс.

Пока Гейтс говорил, до сознания даже самых непримиримых критиков Microsoft стало доходить, что же на самом деле означало это заявление: корпорация Apple, сражавшаяся за свою жизнь, получает полный вотум доверия и поддержки от самой могущественной компьютерной компании в мире. И в самом деле, к концу краткого выступления Гейтса кое-кто действительно приободрился. Тогда Джобс сказал: "Нам придется избавиться от мысли, что проигрыш Microsoft является необходимым условием победы Apple. Apple должна как следует поработать для своей победы".

В этой книге наглядно показано, что именно таких взглядов и придерживался все время Гейтс. Apple и Microsoft могли конкурировать, но могли и сотрудничать во многих сферах. Это можно назвать "соконкуренцией", когда практические вопросы бизнеса ставятся выше всех эмоциональных соображений. Apple всегда была эмоциональной компанией, и, разумеется, Джобс в прежние времена был столь же эмоционален, как и всякий другой. Однако в условиях борьбы за выживание для эмоций не осталось места. Как сказал Джобс, "нам понадобится вся помощь, какую мы только сможем получить".

Позднее, в частной беседе, Джобс признался, что за несколько недель до своего выступления звонил Гейтсу в расчете избежать очередной патентной тяжбы, которую Apple якобы собиралась возбудить против Microsoft. "Я спросил Билла, может ли он уладить вопрос, и он с готовностью согласился",— рассказывал Джобс. В тот же день я сам разговаривал с Гейтсом об этом альянсе во время телефонного интервью для "The Wall Street Journal". Гейтс сказал, что Джобс выдвинул предложение: Microsoft вкладывает деньги в Apple и организует партнерство. "Я ответил: "Это замечательная идея,— говорит Гейтс.— И толковый бизнес для Apple". Для Microsoft тоже не менее толковый.

В тот же день акции Apple подскочили на 33% — так на Уолл-стрит отреагировали на возникший альянс. На следующий день стоимость акций Apple приблизилась к 30 дол., а затем немного снизилась, после того как инвесторы осознали, что проблемы Apple пока еще никуда не исчезли. Стив Джобс продемонстрировал поразительное стратегическое искусство, но это не устранило центральную проблему Apple: ее влияние в компьютерной индустрии постепенно сошло на нет. Компания обладала столь маленькой долей рынка, что ей угрожала постоянная опасность потерять последних своих клиентов и разработчиков программного обеспечения. Ко всему прочему у мультимиллиардной компании по-прежнему не было исполнительного директора; в планах поисковой комиссии, состоявшей из Джобса, Фреда Андерсона и Эдгара Вуларда, значились скрупулезные поиски "руководителя мирового класса". Тем не менее Джобс решил, что работа по выходу из кризиса не может ждать окончания этих поисков.