Связанные

Она медленно подняла руку, протягивая ее Хозяину.

— Грейнджер!

Что-то раздражающее и одновременно теплое поднялось в ней, реагируя на звук, который был едва различим из-за грома, жуткого гула леса и голосов зазывающих отовсюду:

— С нами! С нами! С нами!

— Отдай ему…

Голос мужчины звучал все тише, а ее пальцы почти коснулись темной тени, когда в голове всплыли картинки…

— Боже, Антонин, смотри какой страшный! — она указала тонким пальчиком на рисунок, где было изображение не то гнома, не то покореженного пня.

Долохов подошел сзади, склонившись над девушкой и заглядывая ей за плечо.

— А! Это леший. Не страшный вовсе. Веди себя прилично, и он никогда тебя не тронет.

— А взгляд злой, — рассматривала картинку Гермиона.

— Знаешь, кто злой? — Антонин забрал у нее книгу, и некоторое время листал ее, выискивая что-то. Потом положил перед ней и указал пальцем. — Повстречаешь его, считай, сгинула.

Гермиона смотрела на изображенную огромную тень ростом почти с дерево и яркие голубые глаза. И корона. Она выделялась на рисунке, подчеркивая особый статус.

— Кто это? — тихо спросила она, не в силах оторвать взгляда.

— Хозяин леса. Решит забрать в свое царство, и тебя не станет.

— И что же, против него нет спасения? — спросила Гермиона, поднимая удивленный взгляд на Долохова.

— Таким маленьким девочкам, как ты — нет, — Антонин щелкнул ее по носу и пошел к столу, где готовил для них ужин, — а сильный духом человек может отказаться…

— И как же? — обернулась она на него.

— Отдать ему что-то другое…

Отдать ему что-то другое.

Гермиона замерла и тут же почувствовала, как сознание снова поддается новому напору чужого влияния, вытравливая все, что принадлежало ей. Из последних сил, левой рукой, она достала из-за пояса свой серебряный нож и кинула его на мягкий мох к ногам Хозяина.

— Нет, — тихо повторила она, глядя в начавшийся тонуть в тени образ. — Возьми, что даю. Я не пойду с тобой.

Тут же оглушительный крик заставил ее зажать уши, а неведомая сила мощным ударом отбросила девушку на пару метров. Гермиона вскрикнула, когда щеку рассек глубокий порез, а волосы резко потянуло, словно кто-то намотал ее косу на руку.

А потом все стихло, но Гермиона почему-то больше не могла шевелиться, словно на нее наложили Петрификус. Она не чувствовала ни рук, ни ног, ее взор постепенно мутнел и последнее, что она увидела перед тем, как закрыть глаза, знакомую фигуру Долохова, выскочившую на эту проклятую поляну.

Гермиона то приходила в себя, то снова проваливалась в темноту. В голове звенела пустота, и не было мыслей. Она чувствовала, как Антонин несет ее куда-то, укладывает, что-то шепчет. Она даже расслышала заклинания. Но ее воспаленный мозг мог это и придумать, плавая в собственном кошмаре, смешанном с реальностью.

Когда Гермиона чувствовала его руки или то, как Долохов прижимает ее к себе, ей становилось гораздо легче. Вокруг были монстры. Но от всех остальных она бежала лишь к одному, у него искала защиты. Потому что лишь он здесь способен на это. Она знала его в лицо, а он почему-то признавал ее за свою, охраняя и не причиняя боли.

Но надолго ли, Гермиона не знала.

* * *

Она плавала на границе реальности и сна, не в силах проснуться. Рядом слышался

треск поленьев, а ветер доносил запах близкой воды. Гермиона пошевелилась, и рядом тут же кто-то возник.

— Ну что, Грейнджер, очнулась?

Она почувствовала его руку на своей голове и приоткрыла тяжелые веки.

— Я жива? — хрипло спросила Гермиона, все еще плохо ощущая свое тело.

— Конечно, — заверил Антонин и поднес к ее губам железную чашку с водой. — И мне надо, чтобы ты до вечера пришла в себя. Я не хочу тащить тебя на себе до дома.

Гермиона закашлялась, поднимая голову повыше, чтобы посмотреть, где они оказались.

— Опять это озеро? — она устало откинула голову, снова закрывая глаза.

— Не возникай. Хотела остаться на той милой поляне?

Гермиона содрогнулась против воли, и Антонин тут же успокаивающе погладил ее волосы, что совершенно противоречило его тону.

— Я видела его… — ее голос сорвался, и слезинка скатилась из-под закрытых век. — Антонин, я никогда так не боялась.

— Ш-ш, тихо, — грубым пальцем он стер слезинку и погладил по волосам.

Гермиона подняла руку и дотронулась до пореза, рассекавшего щеку. Поморщилась, но по этому поводу она поплачет потом. Подняла чуть выше, ощущая, что что-то не так. Провела рукой по волосам и обнаружила, что ее локонов нет.

— Мои волосы, — выдохнула она, ощупывая их. — Мерлин!

— Они отрастут, Грейнджер, уж поверь, ты легко отделалась…

Она шмыгнула носом и кивнула, чувствуя накатывающую слабость.

— Я снова засыпаю, Тони, — еле ворочая языком, произнесла Гермиона и услышала его тихий смешок.

— Поспи, — разрешил Долохов, — время еще есть.

— Мне не нравится озеро…

— Спи.

Гермиона все сильнее проваливалась в сон, чувствуя его поглаживания на своих волосах.

* * *

Гермиона резко открыла глаза, вырванная из темноты. Тянущее, болевое чувство в груди тут же заставило ее согнуться, подтянув руку к груди. Морщась от боли, она осмотрелась. На землю опустился вечер. Солнце скрылось за высокими кронами, окутав сумраком озеро, над которым плыл белыми нитями легкий туман. Стояла невероятная тишь, как и всегда над озером. Не пели птицы, не было слышно и шороха.

Гермиона уже не чувствовала слабости и поэтому поднялась и села. С нее упала рубашка Антонина, которой она была прикрыта. Рядом горел костер, но его тепла она почти не чувствовала, потому что все ее тело, казалось, поглотил леденящий холод. Она вскинула голову, озираясь в поисках Долохова, и с удивлением обнаружила, что он заходит в воду. Она нахмурилась, когда новый приступ в груди, тянущий и болезненный, заставил ее сжать кулачки и судорожно втянуть воздух.

— Антонин! — крикнула Гермиона, но он даже не обернулся. — Антонин!

Она с трудом поднялась на ноги, ощущая во всем теле невероятную слабость. Сделала несколько шагов к воде, и увидела их. Русалок. Они совсем отличались от тех, что жили в Черном озере, были похожи на красивых юных дев. Они вились вокруг Антонина, выплывали, игрались и смеялись. Ей казалось невероятным, что он попал под их чары. Кто угодно, только не он. Но тем не менее, он зашел уже почти по грудь в воду и медленно двигался за ними дальше.

Гермиона бросилась за ним. Ну уж нет, черта с два она позволит хоть какой-то нечисти похоронить их в этом гребанном лесу, который она на данный момент ненавидела всей душой. Злость придала ей сил, и она влетела в воду, распугивая ее обитателей.

— Долохов! — рявкнула Гермиона, пытаясь быстро преодолеть расстояние между ними, но едва она вошла по пояс в воду, как вокруг нее закружила одна из русалок, касаясь ее большим красивым хвостом. Она выплыла перед ней и, заигрывая, улыбнулась. Гермиона выставила вперед руку и угрожающе произнесла: — Лучше отойди.

— Зачем он тебе, оставь его нам, и будет тебе свобода, — пропела она, так искренне и задорно улыбаясь, словно Гермиона была ее подругой.

— И магия к тебе вернется, и сможешь покинуть лес, — эхом отозвалась вторая, ударив хвостом по воде и создав характерный всплеск, который Гермиона уже не раз слышала, когда находилась близ озера.

— Мы покинем лес вместе и точка, — твердо сказала она, продолжая идти дальше.

После встречи с Хозяином леса русалки совсем не пугали, но Гермиона опасалась, что они просто могут схватить ее за руки и утянуть на глубину. Но даже это не могло остановить ее и оставить Долохова на их растерзание. Она смотрела, как третья играется с ним и плещется, уводя дальше. Гермиону это взбесило.

— Чертов Пожиратель, и перед чем ты там не устоял, — бурчала она.

— Он хотел бросить тебя.

— Да, хотел отдать Хозяину и освободиться.

— Пошли вон! — Гермиона заорала на русалок, что вились вокруг нее, преграждая путь, и так хлопнула ладошками по воде, что вырвавшаяся магия волной отшвырнула их.

Они ушли под воду, прячась от колдовства, а потом снова вспылили прямо за спиной Антонина и на расстоянии от Грейнджер.

— Мы покажем.

— Только взгляни.

Они схватили Долохова и опрокинули его в воду. Вокруг него сразу образовался небольшой водоворот и из-под воды забило яркое свечение.

— Нет! — Гермиона бросилась вперед, но одна из них остановила Гермиону и указала на светящийся омут над головой Антонина.

— Посмотри, — зашипела она, и черты человеческого лица исказились, превращая ее в чудовище.

Гермиона с ужасом смотрела на Долохова под водой. Он даже не сопротивлялся.

— И что с того, что посмотрю? — она перевела взгляд на русалку, но не успела и шагу сделать вперед, как ее схватили за обе руки и потянули в омут.

Гермиона успела сделать лишь вздох, прежде чем провалилась в воспоминания и мысли Долохова. Это отличалось от обычного просмотра воспоминаний. Она не была в воспоминании эфемерным призраком, она словно стала частью самого Долохова. В его голове…

Антонин понял, что что-то не так почти сразу. Почти… За эти дни они уже не раз двигались к озеру. И тропа была каменистая, с выступающими корнями деревьев, о которые то и дело спотыкалась девчонка, каждый раз не в силах запомнить, что ноги нужно поднимать повыше. Но то, что она не спотыкалась сегодня, он понял лишь когда они прошли вверх минут сорок. Все из-за чертовой Грейнджер, которая занимала его мысли.

Женщины! Они всегда появляются в его жизни к беде.

Весь этот год она его забавляла и веселила своей неуемной энергией, жаждой знаний, уверенными аргументами, которые излагала с жутко деловым видом. Он с улыбкой смотрел на нее и сосредоточенно слушал. Он не был слепцом. Ему нравилось, что он видел. Она была красивой. Очень красивой, эти ее кудри так и хотелось намотать на кулак, а потом оттянуть голову назад и взять сзади.

Но Долохов и юнцом не был, который не может справиться со своими возникающими время от времени желаниями. И отдавал себе отчет в том, что Грейнджер не его вариант. Слишком правильная девочка, слишком влиятельная в своей стране, слишком юная для него. Пару часов удовольствия не стоят тех проблем, что свалятся на него после этого…

Но здесь, вдали от их привычного мира он не мог найти аргументов не делать этого. И желание с каждым днем нарастало все сильнее. Он трахнет Грейнджер. Сегодня же. А потом они разойдутся.

Сведя брови от невеселых мыслей, он полез в карман за сигаретами и тут взгляд скользнул по тропе. Это не был привычный путь. Тропа была ладная, без густой травы по бокам и жгучей крапивы. Не подавая виду, что что-то не так, Антонин прикурил и, ступая дальше, но уже медленнее, исподтишка наблюдал за лесом.

— Ох, слава Мерлину, ты сбавил шаг, — тяжело дыша проговорила ему в спину Гермиона, наконец догоняя его. — Вечно спешишь, словно мы опаздываем.

Антонин проигнорировал ее слова, то тут, то там настороженным и опытным взглядом выхватывая скользящие тени. Лес становился все гуще и темнее. Они шли в западню и были не одни. Он не испытывал по этому поводу ничего, лишь усталость, что придется разгребать очередную проблему. Не успел он выкурить и одной сигареты, как понял, что не слышит шагов сзади. Порывисто обернулся, сосредоточенно осматривая пространство, но Грейнджер рядом не было. Снова посмотрел вперед и увидел каменистую тропу с корнями, освещенную солнечными узорами, и озеро впереди, которых еще мгновение назад перед ним не было. Антонин находился там, где и должен был быть, но девчонки рядом больше не было.