Связанные

ЧАСТЬ 1. Я твой покой желанный, что все сотрет границы

Гермиона, все еще потирая глаза и пытаясь прогнать сон, медленно спускалась по лестнице в кухню. В окно, которое она с вечера забыла закрыть, залетали звуки утра: работающая неподалеку газонокосилка, веселая заливистая трель птиц, лай соседних псов. Из-за открытого окна в кухне было ощутимо прохладнее, чем в спальне, даже несмотря на начало лета, и Гермиона поежилась, плотнее кутаясь в тонкий синий халатик.

Она поставила чайник на плиту и направилась к холодильнику, чтобы достать продукты, когда неожиданно увидела на подоконнике черного ворона, молчаливо взирающего на нее. От удивления Гермиона замерла и даже приоткрыла рот.

— Ты чего тут делаешь? — задала она ему вопрос и в ответ получила лишь хмурый взгляд. Гермиона махнула на него рукой: — Кыш!

Но ворон лишь возмущенно каркнул и деловито подвинул лапой небольшое письмо, лежащее у его ног, которое она не заметила сразу. Гермиона замерла, всматриваясь в птицу. Почтового ворона она видела впервые. Догадка моментально вспыхнула в голове, и она с невероятной скоростью подлетела к подоконнику, схватила письмо, распечатала его и быстро пробежала взглядом по тексту.

Глаза ее заблестели волнением и предвкушением, а руки задрожали от эмоций. Она ждала это письмо так долго, что сейчас едва ли верила своим глазам. Забыв обо всем на свете, она бросилась к выходу, выбежала из дома и, перебежав через лужайку, забарабанила в дверь стоявшего на ней трейлера.

— Антонин! Антонин! Открой же ты мне… у меня чудесные новости, — от нетерпения она прямо-таки подпрыгивала на месте.

Через, казалось бы, вечность послышались нетвердые шаркающие шаги, а потом дверь распахнулась, явив взору Гермионы заспанного взрослого мужчину с растрепанными темными волосами, небрежно упавшими на глаза, в одних лишь боксерах и с внушительным утренним…

— Мерлин всемогущий! — вскрикнула и порывисто отвернулась Гермиона, зажмурив на всякий случай глаза и пытаясь прогнать образ, который теперь будет выжжен у нее на веках. — Ты можешь одеться?! — рявкнула она, все еще не оборачиваясь.

— Я спешил за чудесными новостями, — едко ответил Долохов уже откуда-то из глубин трейлера.

Гермиона вздохнула и покачала головой. Она услышала шорох ткани, а потом как что-то забренчало на кухне. Раздражение снова волной поднялось в ней. Как же он ее бесил! Этот невоспитанный русский хам.

— Ты выйдешь ко мне? — попыталась, не переходя на оскорбления, напомнить она о себе.

— Может, ты зайдешь? — в его голосе явственно слышались издевательские нотки.

Гермиона не заходила в его трейлер. Принципиально. Таким образом она демонстрировала ему, что они не друзья, не соратники, а просто люди, которые вынуждены работать над одной проблемой. Поэтому она лишь поджала губы и села на ступеньку трейлера, предварительно смахнув с нее мусор.

— Он ответил мне, — возбуждение от этого факта снова охватило ее, вытеснив раздражение и злость на этого мужчину.

— Кто?

— Колдун, — ответила Гермиона, закатив глаза. Как будто она не говорила лишь о нем последние три месяца. Иногда Долохов бесил ее гораздо больше, чем Рон. Последний хотя бы старался ограничивать поток глупостей, которые лились из его рта, этот же… словно специально провоцировал ее. Гермиона скрипнула зубами и снова опустила взгляд на письмо, добавив: — Он написал, что есть способ разорвать связь.

Антонин не донес чашку с кофе до рта, замерев, и посмотрел на Гермиону суровым взглядом, от которого она едва сдержала порыв поежиться, но ее глаза сверкнули мятежным огнем, и она вздернула подбородок.

— Не говори, что ты, несмотря на все мои запреты, написала тому самому…

— Да, я написала Сварогу! — выпалила Гермиона и отвела взгляд, не в силах наблюдать, как злость зарождается в темных глазах. — Знаю, что ты отмел его из возможных решений проблемы, но не привел ни одного довода, чтобы меня это устроило…

— Грейнджер! — чуть ли не взревел Долохов. — Когда тебе Пожиратель смерти говорит, что с этим ведьмаком лучше не связываться, значит, нужно довериться и слушать меня.

Гермиона хотела было хмыкнуть и напомнить, что он бывший Пожиратель, но не стала. Слишком уж он был возбужден.

— Много ли ты знаешь! — все же не удержалась и буркнула она.

— Намного больше тебя. Чем ты думала, умная маленькая девочка? Внимание некоторых личностей лучше не привлекать.

— Мерлин, что ты так орешь, Антонин?! — вскочила Гермиона, оглушенная его тоном. — Ты можешь ошибаться…

— Я никогда не ошибаюсь.

Она бы поспорила об этом, особенно если учитывать его взгляды на жизнь.

— Я тоже!

— Серьезно? — скептические нотки в голосе Антонина заставили Гермиону бросить на него мрачный взгляд, когда он, держа кружку с заваренным растворимым кофе, достал сигарету и закурил, видимо, пытаясь успокоиться.

— Серьезно! — твердо ответила Гермиона. — Мы же хотим избавиться от связи? Просто я не вижу у тебя энтузиазма.

— Просто я не вижу причин ему помогать нам, — парировал Антонин.

— Представь, люди иногда помогают другим людям, просто потому что могут, Долохов, — Гермиона постаралась вложить в свою речь как можно больше яда.

— Это очень ошибочное мнение, которое сформировалось у тебя, потому что ты плохо понимаешь, как устроен этот мир, — Антонин замолчал, затягиваясь сигаретой и глядя в блестящие от нарастающего гнева глаза Грейнджер. — Люди всегда делают это для чего-то. И я отлично понимаю, что колдун из сибирской тайги — это последний человек, которому я доверюсь. Ты даже не представляешь, на что он способен.

Гермиона вскочила, раздосадованная, что разговор принял такой поворот и отсутствием у Антонина желания делать хоть что-то, чтобы справиться с ситуацией, в которой они оказались. Раздраженно помахав письмом, чтобы разогнать дым от сигареты, она яростно посмотрела в уже спокойное лицо Долохова, который, видимо, решил, что разговор окончен и он ее убедил.

— Может, тебе просто удобно ничего не делать? Тебя устраивает то, что есть сейчас…

Гермиона не успела договорить, как Долохов оказался прямо перед ней, между ними было расстояние, но это не отменяло того, что он нависал на ней грозной тучей.

— Ты думаешь, мне нравится быть привязанным к скучной чопорной англичанке, которая не видит дальше своего носа?

— Я пытаюсь делать хоть что-то, — Гермиона бесстрашно вскинула голову, ужасно жалея, что настолько ниже его, но упрямо посмотрела в темно-зеленые, болотного цвета, глаза, — а ты, такой недовольный связью с чопорной англичанкой, даже не пытаешься шевелиться. — Гермиона ткнула в него пальцем, отчего он опасно сощурился, сверля ее взглядом, но она проигнорировала этот знак. — Потому что тебе удобно продолжать портить мне жизнь. Ведь только эта связь удерживает тебя от тюрьмы…

Антонин отбросил сигарету и одним быстрым движением оказался в ее личном пространстве, обхватив затылок Грейнджер широкой ладонью и не давая ей отдалиться. Гермиона широко раскрыла глаза, уперевшись ладошками в его грудь и ощущая под пальцами тяжелые удары сердца.

— Антонин, — предупреждающе протянула Гермиона, но он словно не слышал ее слабого голоса, приблизив лицо почти нос к носу.

— Ты очень ошибаешься, девочка, — его негромкий голос был больше похож на рычание, а от самого Долохова исходила такая темная аура, что Грейнджер на секунду задохнулась. — Эта связь — проклятье, которое мешает мне покинуть вашу чертову Англию. И я больше всего на свете мечтаю избавиться от этого, — Антонин дернул рукой, на которой был надет плотно сжимающий запястье железный браслет, с начертанными на нем рунами. — Но при этом я не хочу подохнуть. А то, что предлагаешь ты, это прямой путь на тот свет…

Гермиона поджала губы и не стала спорить с ним, ощущая давление широкой ладони на затылок и наблюдая за желтоватыми искорками в болотного цвета глазах, которые сейчас оказались так близко. Она порой забывала, кто находится рядом с ней. Но провоцировать его сейчас совсем не хотелось. Она вывернулась из его рук, поняв, что он просто дал ей уйти, и, больше не сказав ни слова, быстрым шагом направилась в сторону дома.

* * *

— Просто невыносимый хам, — бурчала Гермиона себе под нос время от времени, внимательно заполняя документы на оформление международного портала, который перенесет ее в Россию.

Не хочет помогать ей — она справится одна. Она избавится от этой связи, чего бы ей это ни стоило.

Чуть больше года назад, когда они одержали победу над Волдемортом, произошло нечто, изменившее жизни десятков волшебников. Казалось бы, они могли успокоиться, принять эту кровавую победу и спокойно оплакивать умерших, но судьба распорядилась иначе, не дав времени передохнуть и подкинув новую проблему. Смерть Волдеморта повлекла за собой всплеск небывалой магической силы, которую почувствовали все волшебники. Была это какая-то темная остаточная энергия, умышленно наложенное последнее проклятие или просто издевка самой магии, никто так до сих пор и не понял, но после этого, со временем, некоторые волшебники стали терять свою магию.

Как бы они ни пытались колдовать, варить зелья, пройти в Косой переулок — ничего из этого больше не было им доступно. Они медленно становились магглами. И Гермиона была одной из тех людей, кто лишился доступа в мир, за который так самоотверженно сражалась. Не помогали ни книги, ни заклинания, ни зелья, многие из которых стали для нее теперь токсичными и недоступными.

Над этой проблемой работали лучшие невыразимцы из Отдела Тайн. Был собрана команда самых искусных магов. Потерявших магию волшебников проверяли всевозможными артефактами и заклятиями, но ответа так и не могли найти даже лучшие умы Британии.

Но однажды все изменилось. Это была чистая случайность. Гермиона как раз проходила в Атриум, чтобы покинуть Министерство магии и отправиться к Уизли, как ей повстречался Гарри, который куда-то спешил.

— Гермиона, — он быстро обнял ее и осмотрел с ног до головы, озабоченно спросив: — Есть новости?

Стараясь не подавать виду, как она подавлена, девушка покачала головой.

— Нет, Гарри, — заметив, как он сдвинул брови, Гермиона добавила: — Но они не отчаиваются и продолжают исследования. Так что надежда есть… А ты куда спешишь?

— Начался суд над Долоховым, — Гарри чуть сдвинул брови и пригладил торчащие в разные стороны волосы. — Не могу его пропустить. Хочешь со мной?

С Долоховым у Гермионы были давние счеты, и, поразмыслив, что ужин Уизли все равно не начнут без Гарри, и будет неплохо, если они придут потом на него вместе, кивнула, и они отправились на заседание.

Визенгамот заседал в полном составе, как и на всех делах Пожирателей, приближенных к Темному Лорду. Долохов сидел посреди зала в большом кресле, скованный цепями. Рядом с ним, чуть позади, завис дементор, полы плаща которого шевелились, словно жили своей жизнью.

Антонин Долохов выглядел просто отвратительно. Отросшие волосы грязными сосульками свисали на лицо, закрывая глаза. Он не мог дотянуться скованными руками, чтобы откинуть их. Щеки ужасно впали, как и темные глаза, в которых таилось легкое безумие. Нос у него был сломан, на лице виднелись кровоподтеки и синяки. Но до чего ярким был взгляд. Долохов был скован, но не сломлен. Он все так же ненавидел всех, кто собрался его судить.