Бьёрн Магнуссон

Однако когда бармен наклонился поднять золотой, Грюм молниеносно направил палочку в голову Тома и совершенно трезвым голосом произнёс:

— «Обливиэйт!» — ты меня сегодня не видел. Когда придёшь в себя, то будешь думать, что просто устал.

В несколько быстрых шагов Грюм достиг двери и бросился догонять Фенвика. Тот успел отойти довольно далеко, и Аластору пришлось пробежаться по улице. Наконец, он увидел бредущую фигуру и поспешил окликнуть приятеля.

— О, а я уже решил, что ты передумал, Аластор, — ухмыльнулся Бенджамин. — Посмотри, какая красивая ночь. Здесь дышится так легко, когда уже нет этих мерзких машин. Обожаю ночной Лондон.

Они зашагали рядом, а Грюм начал рассказывать свежие сплетни Аврората. Недалеко от дома, где снимал квартиру Фенвик, кто-то разбил фонари, и метров двести на улице было темно.

— Мордред! — выругался он, вытащил палочку и зажёг «Люмос». — Первый раз тут такое, Аластор. Обычно магглы хорошо следят за освещением.

В свете «Люмоса» лицо Грюма показалось ему восковым.

— Твоего «Люмоса» хватит нам обоим, — Аластор скривил губы в подобие улыбки. — Благо тут и споткнуться негде, не то что у нас в Шотландии.

Они пошли дальше, и когда проходили мимо узкого тупика, где у магглов стояли контейнеры с мусором, Грюм сделал неуловимое движение рукой и воткнул нож в сердце Фенвика. Бенжамин изумлённо уставился на друга и молча рухнул на землю, выронив палочку. Грюм поспешно поднял тело «Левиосой» и прошёл в тупичок, не забыв наложить на проход «Магглоотталкивающие» чары.

— Прости меня, Бенджи, — прохрипел Грюм. — Нельзя, чтобы эта история когда-нибудь всплыла. Как любит говорить Альбус: «Всё ради высшего блага». И хотя я в эту ересь не верю, но надо отдать ему должное, сейчас его фраза, как никогда уместна.

Он сноровисто разрубил тело Фенвика на куски и с помощью заклинаний раскидал всё по мусорным бакам. Палочку, нож, личные вещи Бенджамина, и вообще всё, кроме мешочка с галеонами, Грюм так же выбросил в мусор. Накинув на голову капюшон, он вышел из тупика и, не оглядываясь, пошёл в сторону метро.

***

Альбус Дамблдор вышел из домика миссис Бэгшот и неторопливо направился к своему. Годрикова Впадина никогда ему не нравилась, но он с каким-то мазохистским удовольствием возвращался сюда снова и снова. Даже купил тут ещё один коттедж, чуть дальше по улице, ближе к старому кладбищу.

На кладбище упокоилась вся его семья, кроме младшего брата, который с ним не общался уже много лет. Мать, сестра и отец. Дамблдор зашёл за оградку, прошёл мимо могилы одного из Певереллов и, наконец, увидел своих. Трансфигурировал себе скамейку и тяжело на неё опустился. Прошло много времени, но он до сих пор корил себя за прошлые ошибки. Дамблдор посмотрел на изображение сестры, матери и глухо произнёс:

— Надеюсь, когда-нибудь я смогу себе сказать, что вы меня простили. А если у меня получится собрать все «Дары Смерти», то я смогу вернуть вас. Но не тебя, — Альбус посмотрел в сторону надгробия, на котором было выбито имя его отца.— Ты бы сам этого не захотел…

Когда-то давным-давно, будучи в ту пору молодым и подающим большие надежды волшебником, он добился разрешения на посещение отца в Азкабане. Тот выглядел крайне истощённо и увидев Альбуса, подождал, когда они останутся одни, и сказал:

— Собери слёзы, Альби. Хочу, чтобы ты увидел мою жизнь. Я не буду просить у тебя прощения, я такой, какой есть и другим мне не стать. Но мне бы хотелось, чтобы ты понял, почему я их убил тогда.

Альбус вытащил флакон и протянул отцу. Тот поднёс хрустальную ёмкость к уголку глаза и в глубину хрустального фиала капля за каплей полилась концентрированная память Персиваля Дамблдора. Когда ёмкость наполнилась, измождённый узник протянул её сыну.

— Не повторяй моих ошибок, Альби. Постарайся прожить достойно. А теперь уходи…

Альбус спрятал флакон с памятью отца под мантию и вышел. Это был последний раз, когда он видел Персиваля живым. Вернувшись домой, Альбус вытащил взятый на время у Элфиаса Дожа омут памяти и вылил в него светящуюся жидкость из флакона. Опустив голову в воду, он камнем полетел вниз в воспоминания отца.

— Меня зовут Персиваль Дамблдор, мне девять лет, — невысокий худой мальчик стоял возле доски в кабинете маггловской школы.

— Проходи, садись, Персиваль, — строгая женщина, по-видимому, учительница, взмахнула рукой, указывая на свободное место за одной из парт.

Правда, когда Персиваль подошёл, чтобы сесть, хорошо одетый толстый мальчишка пнул ногой стул и крикнул:

— Я не хочу сидеть с этим новеньким, миссис Брэдшоу!

Стул попал Персивалю по ноге, и тот от неожиданности упал. Класс обидно засмеялся. Знакомство с новой школой не задалось, но Персиваль терпеливо сносил насмешки, стараясь не реагировать на них. Им с родителями и так пришлось переехать в этот город как раз потому, что маленький Персиваль не смог найти общих интересов с детьми в старой школе. Они словно чувствовали, что он другой.

Однажды после занятий всё тот же толстый мальчишка с дружками перехватил его возле выхода и насмешливо прорычал:

— Слышишь, Персик. Я думаю, пора тебя хорошенько проучить. Ты не такой, как мы. Ты ненормальный!

Он схватил Дамблдора за плечо и сильно его толкнул. Персиваль отлетел к стене и стукнулся затылком, но не заплакал. Он исподлобья оглядел предвкушающих развлечение мальчишек. Одноклассник вальяжно подошёл вплотную и снова схватился за курточку Дамблдора.

— Вырви глаз своему другу и съешь его, — внезапно прошептал Персиваль, глядя на мальчишку.

Тот, видимо, собирался что-то сказать, но так и замер с открытым ртом и остекленевшими глазами. Отпустив Дамблдора, он развернулся обратно и, не закрывая широко распахнутый рот, пошёл к друзьям. А подойдя вплотную, он неожиданно схватил одного из приятелей за волосы и сунул ему пальцы в глаза. Мальчишка заверещал от дикой боли и упал на пол без сознания. Все остальные бросились в разные стороны, а ошалевшие учителя, выглянувшие из окна, наблюдали, как сынок директора школы чем-то хрустит, облизывая окровавленные пальцы.

Альбуса перенесло дальше в воспоминаниях. Здесь его отец уже был юношей. Сейчас он находился на какой-то танцевальной площадке, где под звуки скрипки и барабана веселилась молодёжь. Персиваль увидел, что какой-то высокий черноволосый юноша держит за руку девушку, а та пытается вырваться и что-то ему выговаривает. Персиваль подошёл к ним и зло сказал:

— Эй, отпусти Дженорию, осёл!

— Ты кто такой? — парень сердито посмотрел на Персиваля.

— Её брат. Отпусти, я сказал.

— А что ты мне сделаешь, щенок? — ухмыльнулся тот, не обращая внимания, что девушка побледнела и с испугом смотрит на брата.

— Ах ты жалкий маггл, — зло прошипел Персиваль. — Откуси себе язык!

Парень сделал неловкое движение челюстями и в ужасе заорал. Из его рта хлынула кровь, а Персиваль и Дженория отошли подальше, становясь незаметными для окружающих.

— Зачем ты опять это сделал? — сердито прошептала ему девушка.

— Я ненавижу магглов, — презрительно выплюнул Персиваль. — Как смел этот урод, хватать тебя за руку?

— Мы бы сами выяснили наши отношения, — пылала злостью девушка. — Я же и дала Джейку повод себя ревновать. Это такая игра между влюблёнными, понимаешь. Надо поддерживать огонь в камине, чтобы не замёрзнуть. Ну вот зачем ты влез, Перси? Кто тебя просил?!

Следующее, что увидел Альбус, как Персиваль уже почти взрослый сидит под деревом и ест яблоко, а перед ним танцуют четыре обнажённые девушки. Они извиваются, всячески пытаясь привлечь его внимание, но он смотрит на них с каким-то презрением, а потом швыряет им огрызок яблока и говорит:

— Вы так похожи на людей, магглы, но, по сути, вы животные. Это яблоко достанется той, что убьёт всех остальных. Сделайте это, боритесь за приз!

А затем, девушки начинают драку за огрызок. В ход идут зубы и когти, а потом и валяющиеся на земле камни. Через несколько минут смертоносной возни в живых остаётся лишь одна, которая окровавленным ртом с наслаждением облизывает испачканный в земле огрызок злополучного яблока.

Снова перемена места событий и сейчас Альбус с болью видит, как его сестра Ариана наколдовала бабочку в руке и та кружится над ней, а с её крылышек прямо на девочку падает золотая пыльца. Ариана весело смеётся, пытаясь её поймать, её чистые глаза сияют улыбкой.

Следующая картина, Персиваль возвращается домой и слышит за поворотом крик дочери. Он срывается с места и бежит. Когда Персиваль выскочил из-за угла, то увидел, как его младшую дочь бьёт какой-то толстый мальчишка, а ещё двое стоят рядом и громко требуют:

— Покажи своё колдовство, маленькая ведьма!

— Отпусти, — плачет Ариана. — Отпустите, ну, пожалуйста! Что я вам сделала? Мама!

— Ах вы, твари! — кричит Персиваль, и голова толстого мальчика взрывается кровавыми брызгами. Двое остальных, в ужасе начинают бежать, но из земли вырываются пики, которые насаживают их, словно бабочек на иглы. Из-за забора видны испуганные лица соседей, среди которых есть как волшебники, так и магглы. Персиваль вытаскивает палочку и направляет её на кричащих от боли подростков, которые не в силах пошевелиться из-за пронзивших их тела, каменных пик.

— Вы хотите лишить меня самого дорогого, моих детей? Мерзкие магглы, — ревёт Персиваль. — Получите же, твари! «Круцио! Круцио!»

Подростки начинают орать ещё сильнее, дёргаясь на каменных пиках. Их голоса уходят в ультразвук и быстро замолкают. Безвольные тела обвисают, как неведомые красные плоды, выросшие на колючей каменной паутине.

— А вы, что уставились. А-а-а? — кричит Персиваль, обводя бешеным взглядом соседские дворы. — Когда моя дочь плакала и звала на помощь, что-то ни одна тварь не выглянула посмотреть, что тут происходит. А сейчас вам любопытно, да?

Он направил палочку на дом одного из маггловских соседей, окатив бешеным взглядом стоя́щих возле ограды людей, и рявкнул:

— «Бомбарда Максима!»

Дом взлетел на воздух, а тела соседей разметало на куски. Поднялась паника, все остальные бросились кто куда, Ариана заревела во весь голос, и Персиваль поспешил взять её на руки.

Картина снова сменилась, и сейчас Альбус видел зал заседаний Визенгамота, в центре которого, прикованный цепями, сидел в кресле, прямой как палка, Персиваль и с безразличием смотрел на безликую толпу волшебников, собравшихся его судить.

— Зачем вы это сделали, мистер Дамблдор? — прогрохотал председатель. — Вы убили несколько человек и подвергли угрозе международный Статут Секретности!

Персиваль ещё сильнее выпрямился и медленно заговорил:

— Уважаемые господа члены Визенгамота. Допустим, мы смотрим в лесу на муравейник. Скажите себе. Разве вам не всё равно, в каком месте спят муравьи, что они едят, пьют и как отмечают свои муравьиные праздники? Кто с кем, простите, спаривается, кто их дети и где они проводят своё время. И вдруг вы замечаете, что эти твари кусают вашего ребёнка. Что будете делать? Бороться за права муравьёв, — зло выкрикнул Дамблдор, зазвенев цепями, — или попросту раздавите их?