Канон

28. Adieu l'ami

Неприятности только начинались. День уже сорвался в штопор — и я вместе с ним, — потерял управление и теперь стремительно нёсся к катастрофе. Хотя про штопор я, наверное, погорячился, поскольку крыльев у меня уже не было, и вниз я падал практически камнем… Я сильно задержался, и Сценарий нетерпеливо тащил меня на встречу с Роном и Гермионой, которые дожидались меня на втором этаже. Оттуда мы и пошли искать свободный класс, чтобы поговорить. Я практически на автопилоте рассказывал им про якобы виденную мной сцену с Сириусом, которого в моём видении прямо сейчас пытали в Отделе тайн. Как ни странно, но Рон поддерживал меня, а Гермиона, наоборот, спорила, утверждая, что я наверняка перегрелся на солнышке или съел что-то не то, оттого мне всякие ужасы и мерещатся… Не знаю, что на неё нашло — помимо Сценария, конечно, — но она проявляла просто чудеса занудства, выставляя меня то фантазёром, то авантюристом, которого хлебом не корми, дай лишь кого-нибудь спасти.

Появившиеся вскоре Джинни Уизли с Луной Лавгуд лишь добавили мне головной боли. Точнее, Джинни добавила, сразу усевшись поближе ко мне и попытавшись ко мне прислониться. Я был начеку и вовремя отгородился от неё спинкой стула. Вот чего мне в данный момент точно не хватало — так это её маниакального желания во что бы то ни стало меня охомутать. Непонятно — неужели других парней в школе нет? Или они с Молли рассчитывают всё-таки заполучить доступ к мифическому банковскому сейфу Поттеров с горами злата в нём? Так напрасно — та тысяча, что я отдал Фреду с Джорджем и была той самой “горой злата”, а в сейфе сейчас лежали несколько медяков да старые колдографии…

Луна же наоборот… Как хорошо, что она пришла! Собственно, она оказалась единственной, кто заметил моё состояние. Пока Рон с Гермионой ожесточённо ругались, кому стоит верить — Гарри Поттеру или Дамблдору, Луна сначала долго и внимательно читала что-то на моём лице, а потом грустно похлопала по руке.

— Кстати, я не считаю, что ты напрасно тратишь время, изображая из себя героя… — тихо сказала она.

— Хоть кто-то меня понимает, — благодарно кивнул я в ответ.

Я уже давно понял, что меня не очень волнует, что думают Рон с Гермионой по поводу моего умения влипать в неприятности. Поэтому, в очередной раз выслушав умные рассуждения Герми по поводу того, что мне не стоило в прошлом году спасать Габриэль Делакур, я сделал себе небольшую пометку в уме — Гермиона мне, конечно, друг и товарищ, но подпускать это чудо к себе ближе я совершенно не намерен. Хотя бы потому, что её ценности идут вразрез с моими собственными, и она меня в точности так же будет упрекать каждый раз, когда я буду бросаться к пешеходному переходу, чтобы перевести старушку через дорогу. Как всегда, изображая из себя героя, естественно.

Пока остальные отвлекали учеников, мы с ней пробрались в кабинет Амбридж, и я засунул голову в камин, чтобы выяснить, где Сириус. Ах, ну да, мне же совершенно точно было известно, что Сириус дома, а ни в каком не в Отделе тайн, но я терпеливо продолжал общаться с Кричером, упрямо твердившим, что хозяина дома нет. Почему Поттер не мог просто нырнуть в камин, раз уже стало понятно, что Сириус не ответит? На самом деле, в итоге ему как раз в Лондон и нужно было, так почему нельзя было воспользоваться транспортным средством, которое уже вроде как под рукой? С моей точки зрения, ответ прост — на Гриммо был Сириус, а с ним Поттеру встречаться никак нельзя было, иначе вся операция по заманиваю Сириуса в Арку накрывалась бы медным тазом. Это, впрочем, вполне нормально для писательницы, выдумывающей героические приключения — заставить своих героев вести себя совершенно нелогично и вопреки здравому смыслу, что в итоге затянет сюжет на лишних три тома, как минимум заставит героев страдать, а как максимум вообще приведёт к ненужным смертям.

Поэтому, когда меня за шкирку схватила Амбридж и потащила из камина, я чуть ли не вздохнул с облегчением — её тупая ненависть была проста и логична. Словно глоток свежего воздуха после тупого и бессодержательного разговора с Кричером.

— Тебе конец, Поттер! — завопила она. — Я тебя всё-таки поймала! Теперь тебе не отвертеться! Что ты улыбаешься, гадкий мальчишка?

— А что, вас уже выпустили из психушки? — спросил я.

— Что?!! Какой психушки?!! — завопила она под дружное хихиканье невидимых ещё мне зрителей. — Молчать!!! — завопила она так, словно её взял за руку Снейп, заставив корчиться от невыносимой боли.

Нет, всё-таки, почему она здесь? Неужели действительно кости в её конечностях самым волшебным образом проросли за сутки? Ах, ну да, это же магия! Смешки стихли, и я увидел Малфоя, который тянулся к моему карману за палочкой. Меня аж передёрнуло от мысли, что этот петух сейчас меня коснётся.

— Только дотронься до меня, — сказал я. — Всю жизнь будешь работать на одни лекарства.

Он злобно оскалился и отшатнулся, а палочку у меня с хмурым видом вытащила Панси. У двери Милисента, которая делала вид, что силой удерживает Гермиону, осторожно, двумя пальчиками, тоже лишила ту оружия. Дверь открылась, и в кабинет к Амбридж ввалилась ещё толпа народу — слизеринцы приволокли остальных заговорщиков и Невилла. Краб, который его вёл перед собой, сначала невозмутимо кивнул мне, а потом сделал Малфою какой-то знак, после чего тот ещё более злобно ощерился и залез на подоконник, удалившись от меня на достаточное расстояние.

— Малфой, что вы расселись? — снова взвизгнула Амбридж. — Бегом ко мне профессора Снейпа!

Малфой убежал, а к ней подошла Панси и стала что-то нашёптывать, кивая на зеркало. Я понял, что она придумала лично мне какую-то невообразимую пытку, и не ошибся. Амбридж достала из своего стола огромный косметический набор, полный помадок, пудры, теней для глаз и туши для ресниц — и всё это было самых тошнотворных оттенков розового. Потом она уселась у зеркала и стала наносить свои запасы на лицо, по видимости твёрдо вознамерившись истратить содержимое сундучка за один раз, буквально приняв к руководству слова о том, что красота требует жертв. Меня мутило, а лица присутствующих школьников — всех, кроме Краба, которому вообще всё было без разницы — постепенно зеленели. Даже Панси цветом лица уже напоминала скорее сильно недозрелый помидор, постепенно двигаясь в сторону арбуза. В кабинет ворвался Снейп и поначалу в ужасе отшатнулся.

— Что за чёрт?!! — закричал он.

— Профессор Снейп! — залебезила Амбридж голосом столь приторно-сладким, что мне срочно захотелось понюхать нашатырного спирта.

Снейп снова покачнулся.

— Ди… Долорес, — поклонился он, манерно обмахиваясь полой мантии, чтобы не упасть в обморок. Судя по жирным следам на ладонях, перед тем, как войти, он на них поплевал, чтобы пригладить волосы. Или просто что-то ел руками… — Я вас сразу и не узнал. Чем могу служить?

— Ох, вы такой шалун, профессор Снейп! — визгливо захихикала Амбридж под аккомпанемент столь же отвратительного голоска Малфоя, ещё и кокетливо прикрываясь ладошкой.

Панси не выдержала первая и выбежала из кабинета, уволакивая за собой Милисенту. Оставшимся, к сожалению, такого лёгкого избавления от страданий не светило. Снейп надул щёки, зажимая ладонями рот, и отвернулся. Краб, уже отпустивший Невилла, флегматично разминал пальцы, щёлкая костяшками.

— Дорогой Северус, не осталось ли у вас ещё хоть полкапельки той замечательной сыворотки правды? — игриво проблеяла Амбридж.

— О, Мерлин, за что?!! — пробормотал несчастный, воздев глаза к потолку и снова обратился к ней. — Погодите, а не вам ли совсем недавно я поставил два пузырька отличнейшего Веритасиума?

— Тот Веритасиум, что вы мне поставили совсем недавно, мы давно уже выпили, — заморгала этими зубными щётками, что у неё вместо ресниц, Амбридж. — И теперь ждём не дождёмся, когда же вы снова пришлёте ещё!

— Мерлин, его же по капле нужно отмерять! — застонал Снейп, который прекрасно знал, каких трудов стоит изготовить лишь небольшой флакончик. — Вы им что, драконов поили?

— Вы же знаете детей, Северус, — томно потянулась Амбридж, заставив костюм проявить тошнотворные обводы её телес. На этот раз мне показалось, что у Краба всё-таки дёрнулся левый глаз. — Они постоянно врут! Целая школа лжецов! Да мне Веритасиум цистернами нужен, а не каплями!

Они стали препираться по вопросами дозировки, а я почувствовал нарастающее нетерпение — словно мне в туалет нужно было. Это Сценарий опять стал меня подгонять.

— Бродяга у него! — заорал я, бешено вращая глазами в подражание несравненному мастеру хрустального шара и повелительнице кофейной гущи профессору Трелони. — Они его того... где оно!

Спорщики моментально заткнулись и уставились на меня — Снейп брезгливо-недоумённо, а Амбридж с жадным торжеством. Однако обоих роднило дикое непонимание во взгляде.

— Ага, вот оно что! — завопила она. Потом замолкла, подумала и поинтересовалась: — О чём это он, кстати?

— Понятия не имею, — бросил Снейп, внимательно разглядывая что-то на подоконнике.

Амбридж машинально повернула голову вслед его взгляду, и он одним стремительным шагом, взметнув полы мантии, как крылья, исчез за дверью. Любовь — это такая злая штука! Иногда попадётся на жизненном пути какой-нибудь козёл… Или жаба, к примеру. И тянет вроде, но и терпеть нет никакой возможности. Впрочем, Снейп особо и не старался — терпеть-то он не умеет, как и слушать, впрочем, тоже. Сам растоптал первую любовь именно из-за своей этой слабохарактерности. Понятно, отчего ему и Волдеморт не доверяет — неизвестно, какой взбрык случится со Снейпом в следующую минуту, какая муха его укусит. Даже для того, чтобы быть Пожирателем, нужно иногда заткнуть своё единственное и неповторимое “я” куда подальше и делать то, что сказано…

— Ах ты!.. — только и успела бросить ему вслед разочарованная Амбридж.

Ну ещё бы — два центнера отборнейшей розовой штукатурки для лица — коту под хвост. Герой-любовник позорно ретировался, даже не потрудившись прикрыть за собой дверь. Малфой бы тоже обиделся. Амбридж достала палочку и направила её на того, кто, по её мнению, был виноват во всех её бедах в школе — на меня. Точнее, главной помехой для неё в школе были все дети, так что она бы с удовольствием всех присутствующих обезглавила, упрятала в Азкабан и навещала там три раза в день, угощая Круциатусом. Но я для неё отчего-то был олицетворением всего, что она ненавидела в детях — хотя сам ребёнком себя уже не считал, — поэтому и был самым первым достойным кандидатом на раздачу.

— Ты не хочешь говорить! — пробормотала она. — Гнусная мелкая зараза! Ну тогда я выбью это из тебя. Всё, всё приходится делать самой! Самой посылать дементоров к дому твоего приёмного родителя, вот уж святой человек, к слову сказать!.. Самой добывать из тебя правду…

Насчёт мелкого — она ведь погорячилась? Не такой уж я и маленький всё-таки, и по этой части расхождение со Сценарием уже бросается в глаза — в нём-то Поттер был не очень высокого росточка, временами глядя снизу вверх даже на девушек-одногодок.

— Ты мне сейчас расскажешь, ты мне сейчас всё расскажешь, гадкий смутьян… — продолжала она себя уговаривать и наконец решилась: — Круци…