Бьёрн Магнуссон

Гриндевальд забыл обо всём: о своём возрасте, о времени, проведённом в заключении, об осторожности и боли. В эту ночь он любил её так, как не любил ни одну женщину в мире. Это было похоже на то, как истощённый путник в пустыне припадает к источнику воды, который уже и не надеялся встретить. Под утро Гриндевальд уснул, крепко обняв руками и ногами роскошное тело Риты. Когда он проснулся, в камере никого не было. Ни малейшего следа того, что здесь совсем недавно была прекрасная незнакомка.

В этот день Гриндевальд пытался покончить с собой много раз, но магия Нурменгарда безжалостно восстанавливала его разбитую голову. Только через неделю Геллерт немного пришёл в себя и начал думать, кто это мог сделать и зачем. Мысли о Рите долго не давали ему покоя. Однажды во сне старое зеркало вновь наполнилось потусторонним светом. Геллерт немедленно сделал шаг сквозь него и, как и прежде, оказался в библиотеке ученика.

***

Бьёрн меланхолично следил за тем, как на диване формируется фигура Гриндевальда. Выглядел тот на редкость паршиво. Было ощущение, что Геллерта что-то сжигает изнутри. Бьёрн вздохнул и послал в Гриндевальда поток энергии. Через несколько секунд на диване уже сидел прежний Тёмный Лорд, каким Бьёрн видел его в газетах шестидесятилетней давности.

— Здравствуйте, герр Гриндевальд, — хмыкнул Магнуссон. — Вот сейчас вы выглядите намного лучше. Что вас довело до такого состояния? Раньше мне казалось, что вы протянете ещё как минимум лет двадцать.

— Один симпатичный жучок укусил меня прямо в сердце, — Гриндевальд угрюмо поджал губы. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? Это ведь ты подослал мне ту девушку?

— Я, — не стал отпираться Магнуссон. — Я наложил «Империо» на любовницу Ориона Блэка и перенёс её к вашей крепости. А дальше она сама сделала всё остальное.

— И зачем это тебе было нужно? — с неожиданной злостью прошипел Гриндевальд.

Его глаза вспыхнули болью и яростью. Однако на Бьёрна гнев учителя уже давно не производил впечатления. Он только хмыкнул на этот взрыв эмоций, обычно хладнокровного тёмного волшебника.

— Всё дело в рунах и ритуалах, учитель, — Бьёрн побарабанил пальцами по столу. — Вытащить вас из крепости нереально. Даже если я разрушу Нурменгард до основания, вы всего лишь умрёте вместе с ним. Ваше тело и энергетика были встроены в защиту крепости. В каком-то смысле вы и замок — это одно целое. Поэтому Нурменгард восстанавливает любые ваши повреждения. Пока источник ещё вырабатывает магию, она полностью уходит на поддержку Нурменгарда. Из-за этого вы, Великий Волшебник, не способны даже «Люмос» зажечь.

— Рита… здесь… причём?.. — прошипел сквозь зубы Гриндевальд и сжал кулаки, готовый броситься на Магнуссона.

— Она носит вашего ребёнка, учитель. Правда, из-за особенностей ритуала у него нет души, но это поправимо, — Бьёрн серьёзно посмотрел на Геллерта. — Я перенесу в его тело вашу душу, вернее, не я, а ритуал. Память и самосознание активируются потом, когда тело вырастет. Я постараюсь пристроить ребёнка к кому-нибудь из друзей с моего факультета, но тут как получится. Потерпите семь лет в Хогвартсе, а потом делайте что хотите. Вы сможете отомстить Дамблдору или устроить неприятности Фламелям. Единственное, что не может перенести ритуал, — это вашу силу, она всё же связана с источником, а не с душой. Но если вы захотите снова стать Великим Волшебником, у вас впереди будут десятилетия для развития источника. Ваши знания останутся с вами в полном объёме. Есть ещё одна не менее важная причина. Думаю, стоит мне только вытащить вас из Нурменгарда, вас тут же убьют русские. Вот уж у кого долгая память и масса возможностей для мести. Действовали вы под чарами Фламелей или нет, им всё равно. Именно вы вскормили Гитлера и развязали войну, чтобы набрать сил. Если русские узна́ют, что я сумел освободить вас, то нас обоих ничто не спасёт.

Геллерт опустил голову и задумался. То, что предлагал его ученик, было вполне реальным. В древних трактатах, бережно хранимых в его семье, было описание необходимого тёмного ритуала. Однако предков останавливал от такого бессмертия главный его недостаток. Сила мага не сохранялась, а второй раз подниматься наверх с самого начала хотели не многие. Точнее, на памяти Гриндевальда ни один из его предков не воспользовался этим способом, чтобы продлить себе жизнь. Никто не мог гарантировать, что новое тело будет достаточно развито магически. А родиться сквибом или даже магглом — хуже участи и представить нельзя. Лучше уж сразу броситься грудью на меч, чем жить без магии.

— А что будет с Ритой? — Гриндевальд сурово нахмурил брови.

«Запала блондинка ему в сердце», — хмыкнул про себя Бьёрн, но не изменился в лице и вежливо пояснил:

— А ничего с ней не будет. Родит сына и решит, что тот от Ориона. Блэк заберёт ребёнка и сотрёт память Рите. Убить вас он не решится, побоится получить откат от магии, и, скорей всего, оставит в каком-нибудь приюте. Оттуда я вас заберу, когда определюсь, в чью семью получится пристроить ребёнка. Может, наследником рода станете, — рассмеялся Бьёрн. — Чем только Всеотец не шутит.

— Ладно, говори, что нужно делать, я согласен, — проворчал Гриндевальд.

Почувствовать магию вновь ему хотелось до зубовного скрежета. «Даже если моё настоящее сознание начнёт просыпаться только в одиннадцать лет, то ничего страшного, — решил про себя Гриндевальд. — Зато мне не придётся терпеть все эти пелёнки-распашонки».

Как взрослому разуму пережить периоды взросления, Геллерт даже представить не мог. Уж лучше осознать себя в зрелом возрасте.

— Тогда прощайте, учитель, — Бьёрн встал из-за стола и уважительно поклонился Гриндевальду. — Спасибо за всё, что вы сделали для меня. Старое тело умрёт, когда кончится энергия в его источнике, но вашей души там уже давно не будет. Себя вы осознаете только тогда, когда освоите окклюменцию на высшем уровне и сможете надёжно закрываться даже против мастера. Поэтому уроки ментальной магии станут приходить к вам во сне лет с четырёх. Надеюсь, к одиннадцати вы надёжно защитите память от любопытных волшебников.

— Скажи мне, Бьёрн, — не выдержал Гриндевальд. — Как ты сумел превзойти и меня, и Дамблдора в твои-то годы? Это же невозможно без миллионов жертв или философского камня Фламеля и его жены! А насколько я понимаю, эта подколодная гадина тебя не усыновляла.

— Много-много мотивирующих «Круциатусов», ослиное упрямство и, главное, хорошая наследственность, — весело рассмеялся Бьёрн. — Прощайте, герр Гриндевальд. Пусть ваша новая жизнь не покажется вам скучной.

Геллерт криво усмехнулся, провёл рукой по встопорщенным светлым волосам и растаял в воздухе. Он покинул библиотеку ученика навсегда. Через несколько месяцев зеркало перехода вновь засияло во сне. Гриндевальд помянул всех богов, демонов, в последний раз проклял Дамблдора и Фламелей и уверенно шагнул в зазеркалье, бесшабашно улыбнувшись напоследок.

Сознание бывшего Тёмного Лорда погасло на долгие одиннадцать лет. А в камере утром проснулся обычный старик с памятью прожитых лет, как две капли похожий на Гриндевальда. Настолько похожий, что ни одна самая тщательная проверка по крови, ауре, энергетике не смогла бы обнаружить подмену. Отличий от прошлого Гриндевальда было всего два: у человека не было души, а ещё его глаза были теперь одного цвета.

***

Северус Снейп с надменной улыбкой на лице уже в пятый раз за этот день вертел перед собой рукой, на которой красовался символ его триумфа. «Мастер-зельевар», — довольно прошептал Северус, протирая тряпочкой золотые латинские буквы на перстне. Сердце его колотилось как бешеное, и казалось, будто из ушей вот-вот пойдёт пар, словно из закипевшего чайника. Он достал палочку, взмахнул ею и с затаённым ожиданием произнёс:

— Эспекто патронум!

Никто из его знакомых слизеринцев кроме, пожалуй, Магнуссона, не мог создавать заклинание «Защитника». Многие даже гордились этим, мол, мы тёмные маги, и всё такое. У Северуса «Патронус» тоже никогда не получался. Однако, ощущая какое-то душевное тепло от смешного медвежонка, которого играючи создавал Магнуссон, Северус очень хотел повторить заклинание.

Он прочитал всё, что сумел найти, и узнал, как такая магия помогает противостоять дементорам и другим тёмным существам. Для создания этого сложного заклинания нужны были искренние светлые эмоции, которых у Снейпа никогда не было. Он всегда ждал от жизни подвоха, и та не давала ему возможности усомниться в этом. Но сегодня, в момент триумфа, выдержав серьёзное испытание, организованное ему гильдией зельеваров, Северус был безумно счастлив. Возможно, впервые в своей короткой жизни.

Из его палочки вылетела светящаяся лань и заскакала по коридору, грациозно переступая копытцами. Северуса обдало таким теплом и счастьем, что он застыл, глядя на волшебное животное блестящими от восхищения глазами. В какой-то момент Северус вспомнил, что похожий «Патронус» был у его подруги детства, отчего улыбнулся с лёгкой ностальгией. Жаль, что у них не получилось. К счастью, жизнь продолжалась, и надо было двигаться дальше, а не плакаться о прошлых неудачах.

Магистр Джузеппе Медичи выбил из его головы подростковые комплексы и наивные глупости. Сейчас Северус трезво смотрел на многие вещи, в том числе и на свою детскую привязанность к магглорожденной девочке. Информация о его мастерстве очень скоро достигнет Англии. За последние сто лет он оказался самым молодым мастером-зельеваром. Талант, помноженный на мудрое руководство магистра Медичи, дал невероятный результат. Северус инстинктивно чувствовал зелья. Ему больше не требовалось чётко следовать инструкциям, он походя изобретал свои, оптимизируя давно созданные рецепты.

— О чём задумался, ученик? — довольный Джузеппе хлопнул его по плечу. В понимании остальных членов гильдии магистр Медичи совершил невозможное. За несколько месяцев он сделал мастера из ученика, который даже не имел звания подмастерья. Обычно, чтобы защитить ранг, любому магу требовалось от пятнадцати до сорока лет в зависимости от таланта и средств на эксперименты. Ингредиенты всегда стоили дорого, а шансов сварить что-то полезное и продать это, пока ты всего лишь ученик, практически не было. Торговлю контролировала гильдия, ни один магазин не решился бы продавать зелья недоучек. Северус мысленно в который раз поблагодарил Бьёрна за возможность зарабатывать на преступниках.

— Я не хочу возвращаться в Англию, — Снейп вздохнул и с грустью посмотрел на магистра. — Боюсь, там меня не ждёт ничего хорошего.

— Хочешь, я договорюсь с кардиналом Строцци? — Медичи внимательно посмотрел на Северуса. — Если ты согласен стать инквизитором, он поможет заблокировать воздействие метки, снять её, к сожалению, невозможно. Поживёшь в монастыре пока. Рано или поздно Волдеморта убьют, а ты получишь свободу.

Снейп в страхе покачал головой. Мысль стать инквизитором вызывала у него инстинктивный ужас. Даже просто находиться рядом с братом Томазини оказалось неимоверно тяжело, хотя тот никогда не демонстрировал неприязни. Что-то в Северусе начинало вопить от ужаса, едва только улыбчивый итальянец заходил в комнату. Мысль о том, что ему придётся жить рядом с этими людьми, вызывала в душе́ Северуса бурный протест.