Гадкий я

Гермиона с трудом воскресила картину, когда в прошлом, в Отделе тайн, Пожирателя засосало в сосуд времени. В плену хроночар годы потекли по своим законам, меняясь прямо на глазах, после чего негодяй вполне мог претендовать на шоу Барнума-Бейли. Но маховик не сосуд, и если он повреждён... не ясно, каким чудом Малфой вообще здесь стоит.

Но стоит же!

Так что его удержало?

— Я не это имела в виду, — поправилась Гермиона, чувствуя, как вопрос отдаётся в груди диким волнением: — Из-за чего ты так рисковал?

Это куда важнее.

— По-моему, всё очевидно. Хотел увидеть падение Поттера, — он направился к холлу отрешённо-чужой. И убеждённый, что ему простят его бегство. Ему многое простят под угрозой расплаты. — Который скоро очнётся, — и Малфой скрылся за поворотом, «светя» перед Грейнджер лепреконским клеймом.

Она еле сдержала улыбку и, повернув голову, уставилась на виновника торжества:

— Рассказывай, что происходит, — скомандовала Гермиона. — И возражений я не приму. Ты... ты что, подрался? — она чуть склонилась, изучая его рукав с усердьем аврора. С кем — ясно по драным штанам.

На что Драко усмехнулся и покосился на белеющее плечо:

— Вы с Поттером как из одной психушки сбежали!

Но только он «помянул чёрта» — тот подскочил как ужаленный:

— Гермиона! Ты здесь так и стоишь?! — злиться на подругу совесть не позволяла. — Трое на одного — это фол, Малфой. Ты оборзел? — Гарри на взводе обвёл глазами гостиную.

— Трое это уже оргия, — Драко присвистнул. — А вечеринка закончилась, ты опоздал.

— Где остальные? — Гарри направил на него палочку. — Ты оглох? Где другой ты... и ты?! — говорил в нём Главный аврор. Он поймал себя на мысли, что звучит это тупей не придумаешь.

— Мы ж делением размножаемся, — усмехнулся Драко и сблефовал: — Время вышло, мистер Поттер, — копируя Снейпа, заверил он, — вы ничего не докажете.

— Прям совсем ничего? — не купился Гарри. — Ты меня вырубил, — констатировал он, растягивая губы в довольной улыбке: — Спасибо, что облегчил задачу, и теперь посмотрим...

— Гарри! — осадила его Гермиона. — Прекрати. Во-первых, всё не так просто, и это не Малфой на тебя напал!

— Ага, — Гарри в недоумении хмыкнул. — На меня напал его брат-близнец, которого украли ещё в младенчестве!

— А во-вторых, может, вспомнишь, что я аврор? — не давая Гарри опомниться, отчитала она. — Повторяю, это был не Малфой, — Гермиона скрестила на груди руки. — Его палочку я узнаю! И уж точно не позволю напасть.

— А сбежать? — подловил её Гарри, без подсказок угадывая мотивы.

— Арестуешь меня? — не горя любезностью, бросила Гермиона, и Поттер даже рот приоткрыл. — Доверие обязывает к доверию, Гарри. Поэтому или арестуй, или уходи, — печально-настойчиво попросила она.

— Ты его защищаешь, — аттестовал её Гарри. — По-твоему, на меня напал кто-то другой? — Главным скептиком он перечислил улики: — С бледной мордой, дурным характером, с «Превосходно» по Заклинаниям и смекалкой на уровне... — от последнего его осенило: — Чёрт, это же Оборотка! Конечно, Оборотка, а под нею — храбре-е-ец, — степенно похвалил он, но наказания это не отменяло: — Передай, Малфой, что я его найду! — предупредил Гарри и, сжав палочку, аппарировал.

— Я только что выгнала Гарри, — выдохнула Гермиона, дав Нотту небольшую отсрочку. Она в ожидании метнулась к Малфою: — И надеюсь, твоя история стоила того.

— Боюсь, я тебя разочарую, — вполне серьёзно заявил Драко, призывая Тео спасти его. Больше некому. — Похоже, когда-то мы переспали — и всё!

Ни любви. Ни надежды.

Сердце кольнуло.

— Твоё имя бард Бидль? — ершилась Гермиона, покрываясь невидимыми иголками: — Что за обет ты дал? Он как-то связан с помолвкой?

— Не с твоей, — увильнул он, и Гермиона невольно сжалась. — Я просто дал обет не спать с Мисс Я-выйду-за-Уизела. Ни в каком обозримом будущем! — он соврал, абсолютно не думая: — А у тебя блузка расстёгнута.

Гермиона опустила глаза, и Драко поцеловал её. Поцеловал, чуть присев: нагло, со зла, мельком, почти наугад... И тут же получил по лицу — хлясь!

— Не убедительно, — Драко потёр зудящую щёку. — Теперь я и вправду уверен, что мы переспали, — съёрничал он.

— Почему ты так нелепо себя ведёшь? — Гермиона потянулась к старинной книге: — Что ты прочёл?

— Моё будущее, — предрёк Драко, отпрянув. Он прочёл очень мало, но уловил смысл. Без «зубной боли в сердце» ждать жертвы от Грейнджер — самонадеянно. — Поздравь меня, я нашёл миссис Малфой, — он указал на кольцо, связавшее его со старухой.

— И это всё, что ты хочешь мне сказать? — Гермиона побледнела, слепя разочарованием. — Тогда поздравляю!

Она ещё не оглохла. Не поглупела. Ведь если она «чуть не погибла», то на горизонте — беда, а Малфой прячет от неё истину. Но почему? Из-за Рона?

«Глупость какая!» — Грейнджер пыталась сложить все кусочки в одну картину, но чего-то явно не хватало:

Причины.

Той самой настоящей причины: для их поцелуя, для джинсов, для временного прыжка...

Гермиона сорвалась:

— А ты не пробовал быть нормальным? Не врать. Не дурить. Не хитрить. Не быть гадом. Не упоминать Рона!

— Не боись! — огрызнулся Драко, отбрасывая тяжёлый талмуд. И ревность. — Он не узнает о нас! Никто не узнает.

Вот она — истина. Ужасно горька.

— Тебе не нужны ни я, ни Астория, — Гермиона едва держалась от боли. — Ты женишься будто назло. Ау-у, мы не спали! — громко напомнила она. — По крайней мере, не вчера, — не в её прошлом. — Мы целовались, Драко, — Гермиона, глуша сомнения, произнесла чётко и ясно: — И я уже жалею об этом.

Она развернулась и скрылась в холле, подобно летящей птице, но Малфой нагнал её, ухватив за стремительное «крыло»:

— Какого дьявола ты несёшь?

— Отпусти. Меня, — приказала Гермиона, опять выпуская колючки. — Отпусти! Или заставлю, — она нацелилась палочкой ему в бок.

— Дуэль? Снова? — Драко и не думал слушать её — не в дюймах от каменной лестницы.

— Дуэль? — с издёвкой переспросила Гермиона, дёргая руку из тесного плена. — А по-моему, просто факт.

— И чего же ты ждёшь? — деревянный кончик упирался в ребро, но горячие мысли уже промелькнули: — Когда я тебя поцелую?

В лицо, как прежде, ударила кровь. Губы застыли, тело заныло, а в голове пронеслись стоны двух душ. Там, в саду, так много они упустили...

— Ты не понял? — в Драко зарядили Депульсо, и под заклятьем он отскочил: — Всё кончено, — известила Гермиона, даже не представляя, что вытащила на свет его демонов.

Ожидаемо злых.

— Да? — оскалился Драко. — А мне казалось, я один люблю врать, — прорычал он. — Ничего ещё не кончено! — потому что он так сказал. Их споры и взгляды правдивее слов. — Думаешь, я настолько тупой?

— Может быть, — допускала она. — Ты не способен мне доверять, — прикрыв глаза, обронила Гермиона. — Даже тот поцелуй казался честнее тебя...

— Он и сейчас такой, — попытался вразумить её Драко. — Поверь, иногда лучше солгать.

Потому что на кону — годы. Волчья клятва жестока, оттого так сложна.

— Значит, быть со мной ты боишься больше, чем потерять! — во весь голос заявила Гермиона, и Драко не пересилил обиду:

— А ты целуешься со мной и трясёшься... Трясёшься, что про нас узнает Уизел. Оттого и устроила этот цирк! — он не забыл спарринг за джинсы: — Драка на раздевание? Серьёзно? А чего сразу не секс? — он хохотнул.

— При чём тут?.. — её настигло смятение. — Я просто. Хотела. Сбежать, — отчиталась Гермиона, ощущая всю глубину своей лжи. Между ними хаос из чувств, но только не безразличие. И плохо, что Малфой прав: — А Рон ни в чём не виноват!

Он не заслужил такой правды.

— Так кто из нас боится огласки? — Драко скривился.

— Зря я простила тебя, — отвергая его бахвальство, призналась она. — Ты мне не нужен, — и прежде, чем Малфой успел осознать: — Мне нужен тот, другой! — полный боли и чувств.

— Потому что он тебя спас? — сорвался Драко.

— А он меня спас? — обомлела она, догадавшись: — Хроноворот! — всего секунда раздумий — и Гермиона рванула вверх по лестнице, а Малфой...

...застыл.

Он знал: плохого уже не случилось. Знал, но почему-то застыл, страшась звука её шагов и нежданного крика. Может, время нельзя обмануть и от Мунго отделяют минуты...

— Стой! — нервно одёрнул Драко. — Да стой ты, прошу. Не беги, чёрт возьми! — воскликнул животный страх, и Гермиона его ощутила.

Она обернулась:

— Господи, да что же произошло? — рука легла на перила, ноги сковало, а грудь, наверно, перестала дышать. — Это... это случилось здесь? Он ведь рассказал тебе, да?

Драко крался по тёмным ступеням, боясь спугнуть её неподвижность:

— Он не в меру болтлив.

— Тогда... — Гермиона запнулась, — почему он лучше тебя?

— Но он — это я, — слова пульсом рвались наружу. — Он это я, — повторил Малфой, — ты не сможешь этого отрицать. Именно я прыгнул по времени. И если я чего-то ещё не сделал, то потому что я не могу!

— Что ты скрываешь? — Гермиона следила за ним, замирая. — Я чуть не погибла? Пускай! Но сейчас ты отталкиваешь меня не поэтому, — как в незримых страницах, читала она. — Чего ты боишься на самом деле?

Но Драко молчал. Молчал с усердием осла, только теперь понимая мотивы Поттера: этот геройский сморчок не верил Малфою. И как его осуждать, если сам себе не очень-то веришь? Он застыл и прислушался — к стуку сердца, совершенно не разбирая его тарабарский язык: тикая в висках, дребезжа под рёбрами, колошматя по венам он мало походил на доброе-вечное.

Драко очнулся от быстрого «пам-пам-пам-пам» — прямо по нервам, вырывая без спроса из тяжких мыслей. Каблучки Гермионы барабанили по ушам, и до сознанья дошло:

«Она опять за своё!»

Ей нужен тот, кто не станет молчать. Грейнджер перероет весь Мэнор, а пристальца найдёт.

«Вот что за дерьмо!» — Драко никогда так быстро не бегал. Через ступеньку, галопом, срываясь на рёв. Он поскользнулся на втором этаже, подскочил с прытью козла и опять понёсся вдогонку. Ещё пару пролётов — и Драко чуть не навалился на Грейнджер, вцепившись в плечо:

— Я боюсь, — он ощущал, как горит иссохшее горло, — боюсь тебя не любить. Теперь ты довольна?

Гермиону как обожгло. Что за страсть к непростым отношениям?

— Довольна? — сверлила взглядом она, ступая в рассеянной темноте коридора. — Что значит твоё «не любить»?

— То и значит! — буркнул Драко.

— Это какой-то боггарт — не чувствовать? — Гермиона закусила губу, всё меньше его понимая.

Она сделала шаг к дверям, но Малфой не отпускал, не отпускал её нрав и сущность, не пряча своего раздражения:

— Оставь меня, то есть не меня... Блин, оставь Драко в покое!

О-о-очень мудрая речь.

— А если я не хочу, что тогда? — с вызовом бросила Гермиона. Ощущая далёкий трепет, она усмехнулась: — Что ты сделаешь? Свяжешь меня?

— Может быть, — не устоял Драко. — Но что же он такого сказал, отчего ты выбрала его?.. — кровь густела, будто от жара. — А не меня, — кажется, он тихо себя ненавидел. И даже к себе её ревновал!

— Он почти ничего не сказал, — задумалась Гермиона под треск тусклых свечей. — Но было что-то в голосе, в негромком «прости», в шорохе за дверью, что мне хотелось его... — она мерцала внутренним светом, облекая чувства в слова: — ...поцеловать.