Незапертые двери

Глава 5

Проснувшись, Лайс долго смотрел в потолок, приводя свои мысли в соответствие с реальностью.

Он никогда не мечтал и даже в самых смелых своих фантазиях не подумывал о том, чтобы оказаться с Верховной в одной спальне. Все рассказы о ее невиданном мастерстве и невероятной искусности в вопросах любви пролетали мимо него как все прочие досужие россказни. Вокруг ее личности роилось множество баек и похабных историй, но Лайс предпочитал относить их к разряду неизбежного фольклора, так или иначе сопровождающего любого сколь-либо влиятельного человека.

Жрицы, вообще, славились своими умениями, позволявшими им соблазнять и подчинять даже весьма высокопоставленных чиновников Республики, буквально сводя некоторых из них с ума. Да и рассказы об «охоте», где Жрица выбирала себе жертву из новоиспеченных выпускников, не сходили с уст более старших курсантов, изобилуя такими подробностями, от которых душа то забивалась в дальний темный угол, то камнем обрушивалась с небес, вызывая приятное тянущее ощущение в самом низу живота.

Но, так или иначе, Лайс никогда не принимал эти истории слишком близко к сердцу, рассматривая их как вид местного народного творчества, придающего пикантности и остроты дворцовой жизни. Думается, в любом подобном сообществе пубертатных курсантов обязательно найдутся подобные сказания, теребящие их юношеское либидо.

А вот поди ж ты! Не успел Лайс и глазом моргнуть, как судьба забросила его в самую гущу молодежных легенд, где оставила барахтаться один на один с самой Верховной.

До какого-то момента он, конечно, по инерции пытался изображать дурачка, пусть и не особо убедительно. Пока они с Дэлери шли от интернатского крыла к жилым корпусам, ограничиваясь ничего не значащей пустопорожней болтовней, Лайс втайне продолжал надеяться, что этим все и ограничится. Он проводит Жрицу до дверей ее покоев, где они расстанутся – и все. Он вовсе не горел желанием ввязываться в более серьезные приключения.

– Ты не заглянешь? – вопрос Дэлери вдребезги разбил все его жалкие оборонительные укрепления. – На улице похолодало, не хочешь немного согреться?

– Я там столько выпил, что теперь, думаю, даже на северном полюсе не замерзну!

– Да брось! – рассмеялась Дэлери, в одно мгновение испарив ту ауру строгости и неприступности, что ее окружала. – То пойло, что вам там предлагали, способно разве что ноги заплести. Я же предлагаю тебе попробовать настоящий отборнейший шик, бальзам для уставшей и продрогшей души! Не упрямься!

Не дожидаясь его ответа, Верховная ухватила Лайса за рукав куртки и втащила за собой внутрь. За его спиной щелкнул замок закрывшейся двери. Путь к отступлению был отрезан.

Спохватившись, Лайс принял у Дэлери плащ и повесил его на вешалку. Потом он скинул ботинки и осторожно прошел за ней дальше, из последних сил давя в себе возбужденную дрожь и с любопытством рассматривая интерьер. В конце концов очень немногие могут похвастать тем, что побывали в личных покоях самой Верховной, славящейся своим выверенным и безупречным вкусом.

Апартаменты Верховной Жрицы располагались в старом крыле дворца, что выражалось и в низких лепных потолках и в узких, напоминавших бойницы, окнах, и в большом камине, вокруг которого строилась вся центральная зала. Здесь как нигде ранее Лайс вдруг осознал, насколько стар дворец и насколько глубоко въелись в его камни и в его обитателей старые традиции, регулярно высмеиваемые зеленой молодежью.

Однако верность традициям вовсе не отменяла современных технологий, а потому на стоящем в углу рабочем столе из натурального темного дерева красовался коммуникационный терминал последней модели.

Ступая по мягкому ковру, Лайс подошел к окну и выглянул на улицу. Судя по всему, днем отсюда открывался прекрасный вид на город и убеленные снежными шапками горные вершины, но все, что он смог рассмотреть сейчас – лишь россыпь огней внизу.

Он обратил внимание, что опирающиеся на подоконник пальцы его левой и правой рук касаются словно разных поверхностей. Опустив взгляд, Лайс обнаружил, что темная массивная доска разделена наискось на две неравные части. Одна оставалась гладкой, в то время как другую покрывала сеть мелких трещин, словно она за долгие годы выгорела на солнце и рассохлась. Подобная неряшливость посреди совершенного во всех смыслах интерьера выглядела по меньшей мере странно.

– Это тень, – пояснила подошедшая Дэлери, – страшное напоминание о том ужасе, что мы все тогда пережили.

Лайс даже вздрогнул и отдернул руки, когда понял, о чем идет речь. След на подоконнике оставила вспышка того взрыва, что сровнял с землей половину города…

– У меня тоже есть… подобное, – он поднял к свету свою обожженную левую кисть. – И я никогда не забуду ту жертву, что принесла ради нашего спасения Сестра Кьюси. Я до сих пор вижу ее взгляд всякий раз, когда закрываю глаза.

– Я понимаю, – Жрица тряхнула головой, разметав по плечам темные волосы, – но довольно о грустном. Не будем омрачать возможно последние часы твоей беззаботной жизни. Лучше насладимся ими сполна, пока еще есть такая возможность.

– Последние? – Лайс недоуменно нахмурился.

– Грамотные люди сейчас нарасхват! Кто знает, быть может тебя уже завтра куда-нибудь призовут?

– Так скоро?

– Вот я и говорю – времени осталось мало. Потрать его с умом.

– Но…

И тут Лайса снова переклинило. Не мог же он просто в лоб спросить Жрицу, что ему делать дальше! Раздеваться прямо сейчас, или полагается еще какая-нибудь преамбула? А вдруг он вообще все неправильно понял, и она, действительно, пригласила его только ради того, чтобы угостить бокальчиком хорошего вина?!

К счастью, Дэлери не стала лишний раз Лайса испытывать и сама ответила на все его невысказанные вопросы:

– Танцы все же здорово утомляют, так что, думаю, горячий душ тебе сейчас не помешает, – она стрельнула глазами ему за спину. – Ванная – там. Полотенце на полке, халат – на крючке.

Двигаясь словно запрограммированный бестолковыми первокурсниками учебный робот, Лайс проковылял в ванную, заметно превышавшую по размеру их с Холиссом комнату в общежитии. Бешено колотящееся в груди сердце тем не менее не помешало ему отметить и отделанные натуральным камнем стены, и современную начищенную до зеркального блеска сантехнику, и оставленные нетронутыми массивные темные деревянные балки под потолком. Возможно, пристальное внимание к деталям обстановки, помогало ему прятаться от мыслей о предстоящем ответственном экзамене?

Вообще ванная комната выглядела настолько чистой и аккуратной, что складывалось впечатление, будто ей никто никогда и не пользовался. Подобные интерьеры обычно можно встретить на рекламных буклетах, где каждое полотенчико и каждая баночка крема разложены и расставлены точно по линейке. Ну или…

Или же ее специально подготовили к его визиту. Вот – пустая вешалка для одежды, вот – стопка полотенец на тумбочке, вот – халат, причем единственный. Какие-либо разночтения представлялись маловероятными.

Так или иначе, но указания ему были даны прямые и недвусмысленные, а потому Лайс разделся, открыл воду и шагнул под обжигающие струи.

По мере того, как он поворачивался под душем, подставляя упругим потокам свои бока, накопившееся за вечер напряжение постепенно таяло, и из тела, истерзанного несколькими часами непрерывных танцев, уходили усталость и боль, уступая место расслабленной истоме…

Выйдя из ванной, Лайс немного растерялся, поскольку все помещение оказалось погружено в темноту, чуть подсвечиваемую отсветами уличных огней.

– Я здесь! – донесся до него оклик Дэлери откуда-то справа.

Повернувшись, Лайс увидел протянувшуюся по ковру полосу мерцающего желтого света, падающего из приоткрытой двери. Осторожно переступая босыми ногами по ковру и касаясь стены рукой, он двинулся на свет. Подойдя ближе, Лайс толкнул дверь, и его сердце вновь провалилось в самый низ живота.

Он оказался в спальне, размеры которой мешал определить сгустившийся в углах полумрак. Пока Лайс отсутствовал, Дэлери успела растопить камин, и теперь облизываемые огнем поленья звонко потрескивали, привнося в комнату тепло и домашний уют. Сама же она, также переодевшись в домашний халат, полулежала на большой постели, держа в руках два бокала с густо-янтарным вином.

– Присоединяйся! – Дэлери протянула ему один бокал. – Сегодня ты сполна заслужил свою награду. Свой танец ты исполнил просто великолепно!

– Я просто последовал вашему совету и отбросил прочь все посторонние мысли, – Лайс присел рядом и принял у нее вино. – Ну а дальше меня вела сама музыка.

– Именно так и должно быть! – кивнула Жрица. – Что ж, за новый этап твоей жизни!

Они чокнулись, и Лайс пригубил напиток, мгновенно разлетевшийся по телу мягким теплом. Что верно, то верно, та дешевая кислятина, что подавали на балу, не шла с ним ни в какое сравнение! Прикрыв глаза, он некоторое время наслаждался этим приятным ощущением.

– Ну что, нравится? – в голосе Дэлери послышался смешок.

– Восхитительно! – честно признался Лайс. – Тут замешано какое-то колдовство?

– Как можно?! Исключительно натуральный продукт! – рассмеялась Жрица. – Но если ты хочешь испытать немного настоящей магии, то допивай – и я тебе покажу.

Лайс открыл глаза, всматриваясь в ее лицо, словно увидев его первый раз в жизни. Судя по всему, за время его отсутствия Дэлери также успела где-то умыться и даже принять душ, поскольку теперь на ее лице не осталось и следа того контрастного вечернего макияжа, что обострял ее черты там, на балу, а от терпкого запаха духов осталось лишь легкое воспоминание.

Сейчас перед ним, буквально на расстоянии вытянутой руки находилась уже не строгая наставница или жесткая и требовательная руководительница, а вполне обычная живая женщина из плоти и крови, и мокрые кончики разметавшихся по плечам темных волос придавали ее образу неожиданную живость и естественность. Только в ее глазах по-прежнему царила немая бездна, затягивающая в себя любого, кто безрассудно отваживался подойти опасно близко. И Лайс, отбросив сомнения, нырнул в нее с головой.

Одним глотком допив вино, он отставил пустой бокал на тумбочку и уже не сопротивлялся, когда Дэлери, легко толкнув Лайса в грудь, опрокинула его на подушки…

Несмотря на то, что Кордок издевательски называл его «тихоней», Лайс вовсе не был чужд суматохе обычной юношеской жизни. Так что с противоположным полом ему ранее уже доводилось пересекаться, хотя на полноценного донжуана он, конечно, не тянул. Но весь его предыдущий опыт не шел ни в какое сравнение с прошедшей ночью, и тут он даже замешкался, подыскивая подходящую аналогию.

Ведь странно, согласитесь, сравнивать, скажем, ветерок от комнатного вентилятора с яростным торнадо, пламя спички с извергающимся вулканом, а любительскую игру на гитаре с оглушающим крещендо симфонического оркестра. Хотя, если задуматься, то самым верным было бы все же сравнение с танцем. Если справедливо утверждение, что танец – это вертикальное выражение горизонтального желания, то все, что происходило этой ночью между ним и Дэлери, являлось ни чем иным, как горизонтальным продолжением того самого «Пылающего вечера», который они исполняли на балу минувшим вечером.