Вторая жена господина дознавателя

Я с умным видом кивнула, очень радуясь, что мне не нужно сидеть со всеми в гостиной. Вроде бы я потихоньку вживаюсь в роль Элианны, но на сегодня я явно исчерпала весь лимит актёрских способностей.

Из кабинета «отца» мы с Элинорой вышли вместе. Меня ждала Иси, смиренно опустившая голову. Элинору тоже ждала служанка: худенькая девочка, на вид ей не больше шестнадцати.

— Кейра, ты почему здесь? — строго спросила её госпожа.

— Господин Азерис сказал, что они сами присмотрят за детишками, — зачастила та, — а остальным занимается Сельвия, я там мешаю только! Так господин Лорентис велел пойти и ждать вас: вдруг помощь нужна будет.

— Конечно, я же сама не в силах спуститься по лестнице, — проворчала Элинора, однако всё же оперлась на локоть девушки, и они удалились. Нора больше не удостоила меня взглядом. Я постояла, прислушиваясь к бормотанию «сестры», и, глянув на Иси, со вполне искренним недовольством сказала:

— Ну а ты чего стоишь? Пойдём скорее в спальню, иначе прямо здесь и усну.

Глава десятая. Очень длинный день

— Прощайте и будьте счастливы.

Его голос по-прежнему холоден и безразличен. Он отпускает мою руку, и я будто срываюсь в пропасть. Куда-то лечу. Мне страшно и больно от осознания, что его больше не будет рядом. А потом вдруг становится тепло.

Я открываю глаза и вижу свою маленькую, уютную комнатку с весёлыми обоями в розовый цветочек. Вот мой письменный стол, на нём светодиодная лампа, стопка блокнотов и ноутбук, рядом с которым стоит кружка с надписью: «Мужик сказал — мужик сделал» и смешным, длинноносым мужичком в тельняшке, стучащем кулаком по столу. Я подарила её Антону на день защитника Отечества, хоть он и не служил в армии. Антон оставил кружку у меня и пил из неё, когда оставался ночевать.

Выходит, я дома! Не об этом ли мечтала всё это время? Но тогда почему так грустно? Почему на душе одно лишь опустошение, а вокруг — холод, несмотря на заглядывающее в окно солнышко? Вдруг прямо над ухом раздался страшный грохот, и я открыла глаза.

Комнату осветила яркая вспышка. Увы, это всё ещё спальня Элианны… и, кажется, на улице снова гроза. Ой, простите, огненная буря! Почти сразу же раздался оглушительный раскат грома, и я повернулась на левый бок, чтобы видеть окно. Его очертания озарила молния. Я почему-то вспомнила Иси и подумала, как она там, у себя. А может, она не у себя, а у Даннилиса? А я ведь так и не обрадовала её, не успела.

Почему-то вспомнились слова Элиноры про «свои источники». Не Иси ли рассказала ей про связь Элианны с Максимилиусом? Больше вроде как и некому. Да и Бруно явно что-то знает про Иси: не зря так удивился, когда я попросила позволить ей выйти замуж. Ладно, какая уже разница? Лично мне Иси не сделала ничего плохого. Накануне очень услужливо помогла мне снять накидку и платье, уложила спать, даже одеялом укрыла, как маленькую. И всё бормотала какие-то добрые слова. Девчонка, как и я, просто пытается выжить в этом жестоком мире.

Я встала, сунула ноги в тапочки и подошла к окну. Слегка отодвинув тяжёлую штору, выглянула наружу. Как раз в этот момент сверкнула молния. Похоже, грозы здесь сильнее, да и климат явно более тёплый, чем у нас в Подмосковье. Но как же красиво! Вспышка озарила идеально ровные дорожки, высокие деревья, окружавшие подъездную аллею, уютные домики, клумбы. Всё-таки здесь очень здорово, хотя сами обитатели и не слишком приятные люди.

Как раз в это время по стеклу забарабанил дождь, вернее, это скорее напоминало тропический ливень. Я ещё долго стояла, пока молнии и гром не стали реже. Потом они затихли совсем, а ливень превратился в мерный, успокаивающий дождик. Почувствовав, что ступни, несмотря на тапочки, начали немного замерзать, я вернулась в кровать и закуталась в одеяло. Кажется, это моя последняя спокойная ночь. С этой неутешительной мыслью я и заснула.

Разбудил меня звук отодвигаемой шторы. Я открыла глаза и тут же закрыла их: слишком ярким показался свет из окна. Кажется, на улице опять солнечно, а ночная гроза благополучно ушла дальше. Я перевернулась на другой бок, но почувствовала, что над кроватью кто-то наклонился.

— Госпожа Элианна, — послышался громкий шёпот Иси. — Пора вставать, уже десять. Через час прибудет портниха, а вам ещё нужно успеть позавтракать, ведь после полудня есть будет нельзя до завтрашнего свадебного обеда.

Я тут же открыла глаза и перевернулась на спину. Есть нельзя, из комнаты выходить нельзя, разговаривать ни с кем вроде как тоже нельзя. Ужас! Хотя последнее, пожалуй, меня пугает меньше всего.

— Ничего, тебе тоже скоро предстоит выдержать подобный денёк, — проворчала я, садясь. — Я вчера поговорила с отцом насчёт вашей с Даннилисом свадьбы, он дал согласие и велел вам подойти к нему на разговор завтра, когда я уеду.

— Ах, госпожа Элианна, какое ж вы чудо! — Иси вскрикнула так, что я даже вздрогнула, но тут же сама себе зажала рукой рот и молча кинулась мне на шею, едва не повалив обратно на постель.

— Уймись, сумасшедшая, иначе передумаю! — проворчала я, отпихивая Иси от себя: на сей раз моё недовольство было вполне настоящим. Не то чтобы по утрам я не в настроении, но сегодня мне точно не хочется никаких обнимашек. Пусть просто оставят меня в покое…

— Госпожа Элианна, миленькая вы моя, да уж я вас знаю, коли вы сказали, уж не передумаете, — заявила эта хитрюга, но отстранилась от меня и даже, шустро нырнув вниз, надела мне на ноги тапочки и метнулась за халатом.

Я на такой подхалимаж только хмыкнула, а Иси продолжала бормотать:

— Ни у одной служанки в мире нет такой доброй госпожи, как моя! Да я ж всю жизнь буду молить богов о вашем благополучии, да о том, чтобы брак ваш счастливо сложился, и чтобы деточек вам послали много-много, здоровеньких да красивеньких. Хотя что ж это я? Конечно, ваши деточки красивые будут, с такой-то маменькой!

— Иси, подлиза, прекрати. — Я строго глянула на служанку. — Мне, конечно, приятно, что ты меня так любишь, но я просила за тебя от души, а не ради того, чтобы ты чувствовала себя мне чем-то обязанной. Просто будь счастлива со своим Даннилисом, и этим ты меня лучше всего отблагодаришь.

— Уж не сомневайтесь, моя хорошая, мы будем счастливы! И вы с господином Норденом тоже будете счастливы, уж я-то чувствую. Ой, не зря некоторые говорят, будто огненная буря ночью — к счастью! А сегодня ночью она особенно сильная была. То и дело боги посохом шарахали, аж внутренности все в узел заворачивались!

«Боги посохом шарахали», ну надо же! Хотя у нас, кажется, тоже есть выражение про божью колесницу.

— Значит, ты боишься бурь? — подначила я.

— В детстве очень боялась, госпожа. — Иси расправила мой халат и подошла, держа его на весу. — Прямо до трясучки! Маменька всегда говорила, мол, это боги гневаются на людей. И пугала меня, что накажут за шалости. А уж когда к вам в услужение попала, вы мне и объяснили, что это просто природа так устроена, и что огненная буря, хоть и жутко опасная, но не может сама выбирать жертву. Вы ж тогда только из пансиона вернулись, много чего мне рассказывали про мир и то, что в нём и как.

Я величественно кивнула. Ну ладно, всё-таки люди тут не совсем уж тёмные. Хотя что значит «природа так устроена», не совсем понятно, но судя по тому, что здесь есть электричество, местным учёным наверняка и происхождение гроз известно.

— Рада, что смогла тебя просветить, — кивнула я, постаравшись добавить в голос побольше самодовольства, и вытянула руки, чтобы Иси было легче меня одеть.

— Я тоже люблю… огненные бури, — призналась я и тут же об этом пожалела: что если Элианна их терпеть не может?

— Знаю, госпожа. Я-то, думаю, у вас это и переняла.

— Вот и молодец. — Я запахнула халат и поднялась на ноги. — А теперь займись завтраком. Переодеваться мне, наверное, не нужно?

— Это уж как вам угодно, госпожа. Обычай не запрещает провести день в платье. Но, думаю, во время примерки свадебного наряда вам будет удобнее в халате. Но если прикажете…

— Нет-нет, всё нормально, — отмахнулась я и направилась к выходу из комнаты.

— И это всё? — Я скептически осмотрела содержимое подноса с завтраком: какие-то сухари, твёрдые хлебцы, вода вместо здешнего кофе и немного фруктов.

— Вы не думайте, что это я пожадничала, госпожа, — скороговоркой поспешила пояснить Иси. — Так велит обычай: нельзя невесте много есть перед самым важным событием в жизни. Вот водички я вам ещё принесу, а то как же без воды-то.

Ага, самое важное, конечно! Я поморщилась, но ответила:

— Понимаю, Иси, тебе не за что оправдываться.

И приступила к еде, очень стараясь не думать о том, что мне нельзя будет больше есть, наверное, целые сутки. Тем, что принесла Иси, в любом случае особо не насытишься, но это лучше, чем совсем ничего.

— Всё, госпожа, нельзя мне больше отвлекать вас от размышлений и мешать. — Иси потихоньку ретировалась к двери, но я жестом остановила её. Вчера как-то совершенно вылетело из головы, что хотела расспросить служанку о свадебном обряде. И вот теперь, кажется, последний шанс. Как раз есть немного времени до прихода портнихи.

— Иси, расскажи, как проходит свадебный обряд?

— Ах, это! — Иси явно испытала облегчение и, вернувшись, встала рядом, смиренно сложив руки на животе. — Да вы не волнуйтесь, госпожа Элианна. Вечером, около семи, как сказал ваш папенька, прибудет господин Норден. И он, и вы облачитесь в свадебные наряды, и в полночь вас по отдельности проведут в храм. Вы будете находиться в одной части, а ваш жених — в другой. Всю ночь вы оба станете размышлять о своей старой, свободной жизни да прощаться с ней. Надо мысленно попросить прощения у всех, кого когда-то обижали, чтобы войти в новую жизнь, так сказать, очистившимися. А в полдень…

— В полдень?! — ужаснулась я, отложив так и не донесённый до рта сухарик. — Это же сколько нам без сна сидеть?

— В этом, госпожа, и заключается главная часть обряда. Тело должно пострадать, чтобы принять в себя новое и очиститься от старого, быть готовыми зачать новые жизни. Потому и есть нельзя, и спать.

Кажется, скоро у меня начнётся самая настоящая истерика. Это у меня-то, после шести лет работы в школе!

— А потом? — пролепетала я и сделала большой глоток воды.

— Так вот, в полдень, значит, соберутся родственники с вашей стороны, и начнётся церемония. Жрец храма пояснит, чего вам должно делать, а чего нет, вы дадите клятвы…

— Клятвы? А если я не помню, что надо говорить?

— Не волнуйтесь, моя хорошая. Говорить-то будет жрец, а вы за ним станете повторять. Не все ж, сами понимаете, могут вот так запросто клятвы выучить, да и они простые. Ну знаете там, быть рядом с супругом и в силе, и в немощи, и в радости, и в печали…

Ох, ладно, это очень похоже на наши свадебные клятвы. Хоть что-то хорошее!

— Потом вас соединят магическим ритуалом и наденут брачные браслеты. Вы поцелуете мужу руку, и всё.

Последний пункт особенно… приятен. Видимо, Иси заметила моё вытянувшееся лицо, потому что прибавила:

— Это знак такой, что жена будет чтить мужа, понимаете?