Моргемона

«Мне всё равно? Или “так будет даже лучше”? Нет, я всё-таки общаюсь с диатрином Рэйки».

«…то благодаря гвардии иксиотов у нас будет время сориентироваться и отплыть на острова.

Спасибо за то, что помните обо мне. Действительно, не в обиду вашему брату, но наши отношения сложиться не успели. Наслышанная о его доброте и благородстве я, безусловно, виню лишь себя: должно быть, это злоба распирает мне череп.

Берегите себя и не волнуйтесь обо мне. Мелиной на удивление радушный город, в котором мне гораздо приятнее, чем дома.

Буду рада вашему ответу.

С уважением,

Диатрисса Ландрагора».

Гидра даже думать не хотела о том, чтобы вновь видеться с диатрис Монифой. Королева показалась ей высокомерной, заносчивой женщиной, что не привечала ни свою невестку, ни свою незаконорождённую племянницу. А уважать и терпеть её всё равно пришлось бы.

Отослав письмо, Гидра вернулась в свою постель, где ей предстояло провести ещё несколько дней.

Однако домочадцы решили порадовать хилую диатриссу. Когда ей наконец полегчало — то был грозовой, но приятно-прохладный день — все собрались в трапезном зале, и Леон Паррасель торжественно презентовал Гидре лягушачьи бёдрышки.

— Лядвия рассветных нимф, как их называли в наших краях, — важно сообщил камергер и поставил на стол расписное блюдо со светло-жёлтыми ножками.

— Всё, лишь бы не называть их лапами лягушек, — согласился сэр Леммарт с усмешкой.

Аврора глядела на блюдо в ужасе. Но пряный запах специй Гидре понравился. Она без особых сомнений взяла себе парочку лапок. И внимательно поглядела на остальных.

Лаванда снова прятала взгляд, а сэр Леммарт таращился на диатриссу выжидательно.

Тогда Гидра торжественно воткнула вилку в мясо, отделила кусочек от кости ножом и положила себе в рот. На вкус оно было пресновато, невзирая на специи, но от него не было тошнотворного послевкусия. Будто нечто среднее между запечённой птицей и рыбой.

— Неплохо, — признала диатрисса, прожевав кусочек. — И всё-таки непонятно, почему это считают чем-то особенно вкусным.

Тут она неожиданно поймала взгляд сэра Леммарта и увидела искренний ужас в его глазах.

— Так ты предложил мне их попробовать, ожидая, что меня стошнит при этом? — закипая, спросила она.

— Н-нет, — пробормотал капитан иксиотов, но его чуть побледневшее лицо говорило об обратном. — Я не думал, что вы вообще станете это…

— Пошутил, значит!

— Я не…

Но Гидра уже со звоном кинула свои приборы на тарелку и заявила:

— Так вот что, шутник. Аппетита у меня всё равно нет, так что всё это блюдо теперь твоё. Пока не съешь, из-за стола не выйдешь!

Леммарт вскинулся, возмущённый, но Гидра резонно вопросила:

— Или ты признаешь, что нарочно и совершенно сознательно подсунул диатриссе то, что считал дрянью?

Она с вызовом посмотрела также и на Лаванду, но та нарочно не поднимала глаз, ничем не выдавая своё участие.

Балансируя меж двумя непростыми решениями, сэр Леммарт сжал вилку в руке и с ненавистью поглядел на блюдо лягушачьих лапок. И ответил язвительно:

— Что вы, Ваше Диатринство. Это же, чёрт его возьми, объедение. Дайте мне всё.

Камергер посмотрел на него с жалостью; но шудры исполнили веление рыцаря и подвинули ему блюдо. Капитан со своей рыцарской выдержкой принялся есть лягушачьи лапки. Все молчали. И даже Аврора. Хотя она совсем не выглядела сочувствующей и с нотой возмущения глядела на капитана.

Гидра с любопытством следила за Леммартом. Когда тот съел пяток лапок, спросила:

— Ну как? Деликатес же? Пальчики уже хочется облизать?

— Ага, — огрызнулся сэр Леммарт. — И свои, и ваши.

Аврора вспыхнула возмущением, но Гидра дрогнула и невольно раскраснелась.

«Ещё не хватало, чтобы весь двор на это смотрел».

— Ладно, расходитесь! — велела она остальным. — Трапеза сэра Леммарта затянется, но вам это видеть необязательно.

Участники завтрака покорно разошлись, а сама Гидра встала и невзначай приблизилась к хмурому рыцарю. Её умиляла его готовность выполнять подобные приказы; и теперь ей было стыдно. Она никак не могла привыкнуть, что в её руках есть власть. Пускай и не столь авторитетная, сколь у диатрина, но всё же не пустой звук.

— Сэр Леммарт, ладно, будет вам, — произнесла она, остановившись рядом с рыцарем. — С непривычной еды часто бывает дурно, а город нуждается в целом и невредимом капитане иксиотов.

— Нет уж, вы сами сказали, — кудри Леммарта были ершистее обычного, и он продолжал жевать ей назло. — Если я помру от этого, это будет смерть при исполнении.

— Я вправе заменить ваше наказание! — настаивала Гидра и даже положила руку ему на плечо. Сильный и упорный рыцарь был весь в её власти, а его ёрничанье казалось ей до странного притягательным.

Сэр Леммарт перестал жевать и посмотрел на неё хмуро.

— Ну заменяйте, — сказал он настороженно, косясь на неё снизу вверх.

Гидра подобралась. Бросила взгляд налево, направо. Трапезный зал весь опустел, как она и хотела, и в свете солнца меж серых стен никто не сумел бы притаиться.

— Поцелуйте меня, — неожиданно даже для самой себя сказала Гидра. Крутые брови рыцаря вскинулись, он посмотрел на неё с искренним удивлением… и тут же согласно пожал плечами, будто его это ничуть не смутило.

Он отодвинул свой стул и поднялся. Гидра тут же взволновалась вновь. Знакомое чувство близости, что доселе так страшило её, теперь было в её власти: она сама приказала ему и могла прогнать его, если бы пожелала.

А при виде его широких плеч ей так и хотелось попробовать.

Они поймали глаза друг друга. Сердце забилось чаще. Гидра скрывала своё смущение и свою страсть; а капитан иксиотов был безмятежно спокоен. Витражный свет обводил его красивое смуглое лицо и мерцал в лукавых жёлтых глазах.

«Ты ведь любишь шутки и розыгрыши», — думала Гидра, не в силах перестать смотреть на его густые, чуть сдвинутые брови. — «Вот и давай».

Леммарт не колебался ни секунды. Он поднял правую руку и горячими пальцами коснулся щеки Гидры. Та вздрогнула, но не отстранилась; напротив, в ней разгорелось ещё больше огня. Она потянулась к нему, и он без промедления поймал её губы своими.

Сладостный восторг разлился в груди. Гидра с трепетом вдохнула запах мужчины и пылко прикусила его губу. Тот поддержал её порыв и надавил на неё, перехватывая инициативу, крепче удержал её челюсть рукой и провёл языком по её губам в ответ. Несколько страстных, сумбурных мгновений растянулись на добрую минуту. И Гидре не хотелось отпускать его. Руки сами тянулись к могучим плечам рыцаря, ногти скребли по вышивке на сюртуке.

Но ещё миг — и дурман рассеялся. Они отпрянули друг от друга. Гидра тут же отвернулась, поглощённая смущением, а сэр Леммарт сжал губы и иронично поднял брови.

Нужно было сказать ему что-то, мол, это просто тренировка, это её желание испробовать неизведанное, но такие подробности не шли на язык. Гидра посмотрела на него в смятении, подбирая слова; но так и не нашлась, что сказать. И просто быстрым шагом покинула трапезный зал.

«До чего же это было приятно», — думала она, пытаясь отвлечься хоть на что-нибудь. — «Слушать его дыхание, прижиматься своими губами к его. Поверить не могу, что теперь этот миг вновь и вновь возникает в моём разуме».

Ей на глаза вновь попался гримуар. Это был единственный шанс занять себя чем-то, кроме разгульных мыслей. И Гидра решила заняться магией. Спустилась к кошкам, которых набралась уже дюжина рядом с кухней, и, поймав взгляд множества их глаз, решительно подумала: «Мне нужно место в Мелиное, где растут лилигрисы».

Никто из хвостатых и ухом не повёл, но Гидра, кивнув сама себе, удалилась.

На следующий день ко двору явился лорд-канцлер по имени Магр Денуоро. Почтенный и столь же пузатый, сколь и марлорд Вазант Медреяр, он ведал Мелиноем в отсутствие Энгеля, когда тот был на учёбе в Астегаре. И, по всей видимости, полагал себя за главного и теперь.

— Ваше Диатринство, — обратился он, склонив перед Гидрой голову в кудрявом парике. — Извольте заметить, что по вашему зову к бардам, шутам и мимам в Мелиной прибыло множество подозрительных проходимцев. Я взял на себя ответственность изучить их, прежде чем допускать хоть кого-либо к вашему двору, и ни один ещё не показался мне достаточно доверенным.

Гидра приняла его в кабинете Энгеля. Рука её лежала на камушке, которым она оттискивала свою «печать». День был тёмный, затянутый тучами, и отдалённые раскаты грома молниями отражались в глазах диатриссы.

— Я разве просила об этом? — раздражённо спросила она у лорда-канцлера. — Вы были регентом в отсутствие диатрина, но теперь у города есть я. И моё слово — закон.

— Извольте заметить, сейчас идёт нешуточная война, — натянуто ответил грузный лорд, который начинал злиться, что ему не предложили присесть. — И я от имени диатрина Энгеля ведаю, как следует управлять городом в сложные времена.

— А я от имени диатрина Энгеля хочу себе смешного шута, а вы мне мешаете!

Лорд Магр Денуоро вдруг выпрямился и сплюнул на пол.

— Вы ничуть не лучше вашего папеньки, — вдруг прорычал лорд-канцлер. — Пока солдаты Рэйки гибнут в неравном бою, он всё делает вид, что драконы не слушаются его трещоток, и не подводит их к фронту уже которую неделю. А вы вместо того, чтобы молиться о здоровье диатрина, ищете себе вшивых шутов с риском пустить в замок предателей короны! Семейство вредителей!

Гидра оторопела, а лорд, ковыляя под тяжестью своего веса, вышел и громыхнул дверью.

«Ну и дела», — подумала она. — «Знал бы кто, что я папеньку ненавижу не меньше, чем он меня, и даже больше, чем его ненавидят в Рэйке за жестокость и скользкость».

Но среди странного и неприятного было и хорошее. Например, по гидриному заказу наконец пошили множество сари и воздушных, мягких к телу платьев. Удобство сочеталось с цветастой красотой и замысловатой вышивкой. Теперь девушка могла носить решительно все цвета радуги хоть в одном платье, а каждая вторая палла или пелерина из лавильского кружева имела сюжет, связанный с рыжими и трёхцветными котами. Гардероб оказался заполнен от начала до конца, и некую часть старых платьев и сари, что ей не нравились, Гидра велела просто так отдать бедным женщинам Мелиноя.

— Это благородный порыв, Ваше Диатринство, — аккуратно сказала ей Лаванда, помогая завернуться в новое белое сари с вышивкой из золотых звёздочек. — Но диатрийский протокол запрещает простолюдинам облачаться в одежды, взятые от диатров или подобные им.

— В Мелиное действует диатринский протокол, — отмахнулась Гидра. — И он разрешает.

Лаванда коротко закатила глаза, но возражать не стала. А Гидра дополнительно проследила, чтобы ушлая фрейлина не вздумала взять платья себе.

Наступило новолуние, означавшее старт третьего лунара лета, йимена. Пышным цветом благоухали мелинойские цветы, а в поймах Тиванды расцвели кувшинки и лотосы. Однако сам город становился всё тише. Угасла бурная стройка в портах и вокруг центральных кварталов. Всё чаще говорили о войне, что грозит подойти ближе к городу, и оттого многие предпочли вернуться на острова. Герольды мусолили одну-единственную победу, что одержал диатрин Энгель, напугав врага Лукавым, и сквозь зубы проговаривали десятки поражений. Ходили слухи, что военачальник Рэйки, лорд Д’Алонсо, был то ли ранен, то ли бежал; и за ним последовали многие генералы, не желавшие впустую штурмовать занятые врагом форты. Адмирал Хойя был назначен на место главнокомандующего. Но очевидцы утверждали, что Энгель оттолкнул адмирала от карты военного совета и крикнул: «Сколько вокруг трусов и жлобов! Я сам буду командовать армией от имени диатра, и я не пощажу себя и никому больше не позволю увиливать от моего призыва на бой!»