И в болезни, и в здравии, и на подоконнике

- Да заткнись ты, Азатот тебя забери! – донесся откуда-то сверху пронзительный женский вопль. В доме напротив распахнулось окно, из него вылетела банка майонеза и со звоном врезалась в горгулью, заляпав стену жирными пятнами. Статуя, икнув от неожиданности, заткнулась и начала облизываться каменным языком. Душераздирающие вопли сменились не менее душераздирающим скрежетом.

Стэн медленно, с видимым усилием убрал руку от кобуры. Глаза у него были дикие.

- Может, в дом зайдем? – неуверенно предложила Делла. – Пока она опять не заорала.

Надежды на преобладающий эустресс таяли, как масло на горячем тосте.

В огромном холле было сумрачно и пусто. Расставленные в нишах чучела застыли в напряженных позах, словно изготовились к броску. В тусклых глазах поблескивали искры отраженного света. Среди причудливого паноптикума Делла уверенно опознала стандартные транс-образцы: кентавр, гарпия, русалка, и маленький, размером с кошку дракон. Цибулоффски работал с биотрансформациями, последовательно воссоздавая классические формулы модификаций: соединял тела людей и животных, изменял размеры и пропорции. Но потом Цибулоффски стало скучно повторять чужие наработки – и он начал конструировать собственные транс-схемы. На туловище быка красовалась голова крокодила, лев распахнул огромные графитово-серые крылья, а классическая русалка, утратив рыбий хвост, обзавелась изумрудно-зеленым змеиным. Даже на расстоянии пары футов Делла не могла обнаружить следы заклинаний, скрепляющих чужеродные части тел.

До чего же талантливый мужик. И до чего же ебнутый.

- Ничего тут не трогай, - вспомнила о технике безопасности Делла. – Даже пальцем не тыкай.

Стэн отрешенно кивнул, не отрывая взгляда от стеклянного куба. Там, в прозрачном консервирующем растворе, плавала голова шимпанзе без туловища, зато окруженная десятком мускулистых рук, как паук - лапами. Коричневая шерсть мерно колыхалась, создавая неприятную иллюзию движения.

- Эй! – щелкнула Делла пальцами. – Я тут! Прием! Ты меня слышишь?

- Да. Ничего не трогать, - не оборачиваясь, отозвался Стэн. – Боже, какой пиздец.

За коллекцией чучел последовала такая же впечатляющая коллекция ножей и кинжалов, потом – таинственно поблескивающие бутылочки, в которых бурлили, непрестанно смешиваясь, неопределенного назначения жидкости. Перед самым выходом из холла Делла наткнулась на небольшой фонтан. Вода в нем была черная и глянцевая, как нефть. Струи поднимались верх и обрушивались в чашу совершенно бесшумно, не оставляя даже кругов на поверхности.

- Что это? – спросил из-за спины Стэн.

- Без понятия. Поэтому лучше держаться подальше.

Обойдя фонтан по широкой дуге, Делла поднялась на второй этаж. И первым, кого она увидела, был уполномоченный страж Абрахам Дагомари – аккуратный, жизнерадостный и приветливый до омерзения.

- О, Ругер, ты уже здесь! – распахнув объятия, Абрахам бросился ей навстречу с энтузиазмом оголодавшего упыря. – А говорили, что ты на машине добираться будешь.

С трудом увернувшись от объятий, Делла отодвинулась на безопасное расстояние и вежливо улыбнулась.

- Так мы и добирались. Это вовсе не так долго, как ты думаешь. Попробуй как-нибудь, тебе понравится.

- Не думаю. Ну ты же видела эти автомобили: крохотная металлическая коробка, которая несется по шоссе в окружении таких же металлических коробок. Грохот, вонь и приступ клаустрофобии в одном флаконе, - неодобрительно покачав головой, Абрахам обернулся к Стэну и уставился на него, как на чучело из коллекции Цибулоффски. – А это тот самый парень из Большого города, которого вы в отдел взяли?

- Стэн Паттерсон, - протянул руку «тот самый парень».

Абрахам замешкался, но под пристальным взглядом Деллы ответил на рукопожатие.

- Рад знакомству. Надеюсь, что многолетние предрассудки не помешают плодотворному сотрудничеству.

- Я тоже надеюсь, - вздернул подбородок Стэн.

Установилась неловкая тишина.

Абрахам держал правую руку плотно прижатой к бедру, и Делла не могла отделаться от впечатления, что единственное его желание – это вытереть ладонь о брюки. Эта мысль отдавалась внутри тихой сладкой дрожью, и воображение в цвете рисовало картину: вот она делает шаг вперед. Размахивается ногой. И пинает Абрахама в копчик, посылая в затяжной полет по всем двадцати двум ступеням гранитной лестницы.

Золотые годы детства…

Как скучно быть взрослой.

- Вы тут все уже осмотрели? – вернулась в реальность Делла.

- Обшарили от чердака до подвала. Похоже, старый псих помер от самого обычного инсульта. Будем, конечно, еще расследовать, но я на девяносто девять процентов уверен, что никаких магических провокаций не было. – Абрахам все-таки не удержался и смахнул с брюк несуществующую пыль, с силой обтерев ладонью ткань. – Теперь дом ваш.

- Отлично. Тогда мы пойдем, - солнечно улыбнулась Делла. – Нам тут еще долго рыться.

Ничего не понимающий, но почувствовавший неладное Стэн боком обошел Абрахама и встал рядом с ней, почти касаясь плечом.

- Могу сэкономить время, - так же преувеличенно радостно осклабился Абрахам. – Манкель же просил тебя дневник Цибулоффски найти?

- Да, и что? Это ключевой артефакт, который позволит раскодировать…

- Да знаю я, знаю. А еще знаю, что Манкель правую почку отдаст за возможность хоть одним глазком заглянуть в дневник этого психа.

- Естественное профессиональное любопытство.

- Ничего иного я и не утверждал, - улыбка на физиономии Абрахама окаменела, превратившись в оскал. – Дневник лежит у Цибулоффски в спальне, на подоконнике. Темно-коричневая тетрадь в кожаной обложке. Мы его в самом начале осмотра нашли.

- Но не изъяли?

- А нам без надобности. Возиться с артефактами – это ваша работа. Удачи, Ругер, - махнул рукой Абрахам и пошел вниз по лестнице, жизнерадостно и фальшиво насвистывая.

- Что это было? – тут же развернулся к Делле Стэн.

- Это? Абрахам Дагомари. Если Абрахам тебе что-то даст – не бери. Если попросит что-то сделать – проигнорируй. А если увидишь, что Абрахам оставил без присмотра чашку кофе – плюнь туда.

- Ого, - поднял бровь Стэнь. – Я так понимаю, у вас отношения не очень.

- Нормальные у нас отношения. Просто я Абрахаму на первом курсе нос лопатой сломала.

Стэн поднял вторую бровь, вернув лицу природную симметричность.

- Что? Абрахам вел себя как полный мудак. Я ему сломала нос. Это нормально!

Абрахам действительно вел себя как полный мудак. Представители семейства Дагомари не просто возглавляли консервативную партию – именно они ее и основали триста пятьдесят лет назад. И Абрахам с детства усвоил крайне специфические представления о реальности. В реальности Дагомари были маги – и были все остальные, те, кто мешает магам жить. В детстве Абрахам не покидал крохотный волшебный мирок. Школа Высокой звезды, в которую определил его отец, была единственной в Америке, которая все еще соблюдала принципы сегрегации. Выходцев из смешанных семей туда не принимали. К одиннадцати годам Абрахам никогда не выходил в Большой город, не встречался с обычными людьми и все, кто не владел магией, слипались в его фантазиях в смутный, но враждебный образ.

Но обучение в начальной школе закончилось. Абрахам перешел в Соломонов лицей – лучшее учебное заведение среднего уровня, дававшее фундаментальные знания и в теоретической, и в прикладной магии. И тут возникла проблема: в Соломонов лицей принимали всех. В том числе и детей из Большого города.

Петера Манкеля Абрахам выделил сразу. Большой, нескладный и миролюбивый, Петер был идеальной жертвой.

Начиналось все довольно безобидно. Бестолковые стишки-дразнилки и смешки в спину флегматичный Манкель то ли не замечал, то ли считал затянувшимся, но безобидным розыгрышем. Не достигнув результата на начальном уровне, Абрахам перешел на следующий. Толчки на лестнице, подножки, совсем не случайно опрокинутые вещи Петер проигнорировать не мог. Но возмущался он вяло, открытого конфликта избегал и старательно переводил все в шутку. Только древние боги знают, на что рассчитывал Петер. Может, надеялся, что само рассосется, а может, ждал, когда вмешаются учителя. Но учителя ничего не замечали, а Дагомари стремительно дурел от безнаказанности. Выбитый из рук поднос с едой. Рассыпанные книги. Стакан воды, опрокинутый ночью в ботинки.

- Ой, извини. Я просто случайно споткнулся…

Венцом необъявленной войны стала шутка с удобрениями. После практических занятий по фитологии Абрахам с тремя приятелями подстерег Петера между теплицами и опрокинул его в кучу навоза.

Петер, который был на две головы выше любого из нападающих, так растерялся, что даже не вскрикнул. Он просто сидел в навозе и растерянно моргал.

Делла хранила под подушкой фотографию отца. Он стоял рядом со знаменем, подтянутый и строгий, и черна-белая форма стража сидела на нем, как влитая.

Делла давно усвоила простую истину: прикончи зло, или оно прикончит тебя.

В гору навоза кто-то воткнул лопату.

- Эй, ты! – окликнула Делла, а когда Абрахам повернулся, с замаха саданула рукоятью поперек лица, раздробив переносицу. Абрахам опрокинулся и завыл, обильно поливая траву кровью. Но промедление – это непростительный грех, и второй шутник получил черенком в пах и тут же – по загривку. Третьему вдохновленный неожиданным примером Петер выбил два зуба, ну а четвертый просто сбежал.

Петер и Делла получили выговор и пятьдесят часов отработок. Два месяца после занятий они драили коридоры лицея, полировали медные перила и смахивали с портретов пыль.

- Вот так, в общем, и подружились, - завершила рассказ Делла.

На физиономии Стэна промелькнуло нечто, подозрительно напоминающее улыбку.

- А я в школе хорошим мальчиком был. До пятого класса даже кабинет директора ни разу изнутри не видел.

- А потом?

- А потом Фил, Джош и я залезли в класс биологии и натянули на скелет бикини. Сработала сигнализация, приехали копы и повязали нас. Как же отец орал, когда из участка меня забирал! Потом еще мама дома добавила. А когда через неделю обнаружила, что у нее пропал купальник… - Стэн горестно покачал головой. – Разверзся ад и поглотил грешников. Меня два месяца из дома не выпускали, только в школу и на тренировки. Даже от телека отлучили. Только уроки, только хардкор – я думал, что рехнусь со скуки.

- А зачем вы в школу полезли? – не поняла Делла.

- Идиоты потому что. На спор.