И в болезни, и в здравии, и на подоконнике

Глава 16

С залива поднялся туман, густой, как сливки, и темнота окрасилась в грязно-серый. Фонари висели в белесой хмари, как сияющие золотые яблоки. Водяная пыль вокруг них мерцала и переливалась радужными гало. Под ажурными столбами лежали яркие пятна света, отражающиеся в мокрых камнях, но стоило отдалиться от фонаря, как сумрак сгущался, заволакивая мир тусклой пеленой, и даже звук шагов делался глухим и странным.

Рядом с домом Друзиллы Лангфранк было так темно, что Делла едва различала Стэна, цепляющегося за стену – неопределенного цвета пятно на фоне темных камней. Удивительно, но дурацкая маскировочная куртка действительно маскировала. По крайней мере в тумане. И по крайней мере в темноте.

Балансируя на скользком фундаменте, Стэн пытался поддеть запор на окне. Нож соскальзывал, и Стэн сдавленно матерился, сжимая пальцы на мокром подоконнике.

- Да еб же твою…

- Может, все-таки магией? – неуверенно предложила Делла. В ходе обсуждения они договорились, что не будут вскрывать замки заклинаниями. Делла обоснованно полагала, что немагические методы взлома будут менее очевидны для стражей. Но сейчас, глядя, как Стэн цепляется за подоконник заледеневшей рукой, она начала сомневаться в разумности этого решения.

- О, есть! Слава яйцам!

Лязгнул металл, и окно наконец-то распахнулось. Стэн спрыгнул вниз, растирая покрасневшие ладони. Вид у него был ужасно самодовольный – что странно для человека, порицавшего проникновение в чужие жилища.

- Ну надо же. А я-то думала, ты апологет законности и порядка, - покачала головой Делла.

- Нет. Я апологет справедливости. Мы будем трындеть или займемся делом? - упершись ботинком в стену, Стэн приглашающе похлопал по бедру. Делла ухватилась за подоконник – ледяной, мокрый и пиздецки скользкий, - и, утвердившись на одной ноге, убрала с подошвы грязь.

- Долбанулась? Лезь давай, потом штаны почистим! – шепотом взвыл Стэн и подтолкнул ее в спину. – Быстрее!

Толкнувшись левой, Делла подтянулась и выпрямилась, балансируя у Стэна на колене. Теперь карниз был на уровне груди, и она, перевалившись через подоконник, залезла в дом.

- Нормально. Давай!

Тут же на белой раме появились крепкие пальцы – и Стэн, подтянувшись, прыгнул в комнату. Делла закрыла окно, торопливо задернула шторы и взмахнула палочкой.

- Пракаш!

Шары под потолком вспыхнули, заливая комнату бледно-золотым светом.

Они стояли в просторной, дорого и безвкусно обставленной гостиной. Комната выглядела как пришелец из романов Диккенса: плюшевые шторы, обои в мелкий цветочек, резное дерево и кружева. В стеклянных горках громоздились чайные сервизы, на полках плотно, корешком к корешку стояли книги, а перед ними выстроились десятки фарфоровых безделушек: кокетливые пастушки, олени с оленятами, умывающиеся котики, влюбленные парочки…

- М-да… - задумчиво протянул Стэн. – Про минимализм здесь точно не слышали.

- Ага. Наша пижамная вечеринка затянется надолго, - Делла описала палочкой круг, формируя линзу сканирующего заклинания. – Устраивайся поудобнее, можешь подремать.

Предметы в сканнере переливались всеми цветами радуги: здоровенная черная книга отсвечивала лиловым, чашки мерцали перламутром, молочник подмигивал золотыми искрами. Вокруг огромного, как дохлый мамонт, дивана, расползалось прозрачное голубоватое облачко, в котором вращались крохотные вихри, а подушки походили на пушистые облачка тьмы.

- Это что за хрень? – прозвучало сзади. Делла вздрогнула.

Отвергнув предложение подремать, Стэн встал у нее за спиной, с интересом разглядывая иллюминацию.

- Заклинания. Бытовые в основном: на молочнике – охлаждающее, на чашках – поддерживающие температуру. Диван… кажется, очищающее. Но выглядит странно – наверное, авторские доработки хозяев.

- А подушки? – Стэн наклонил голову, чтобы не смотреть через линзу. Без сканнера подушки услаждали взор вышитыми цветами, щеночками и томными испанскими красавицами с розами в волосах.

- Чехлы. Чтобы вышивка не протиралась, - Делла погладила подушку ладонью и не почувствовала рельефа ниток. Тонкое силовое поле мягко, но упорно отталкивало пальцы.

- Ясно. У моего одноклассника бабушка все кресла в доме полиэтиленом затягивала, чтобы ткань не пачкалась, - Стэн все-таки сел на диван и откинулся на заговоренные подушки. – Нихрена не чувствую.

- А ты рукой потрогай, - посоветовала Делла, возвращаясь к окну, которое выбрала стартовой точкой для обыска.

- О, теперь чувствую! – стиснул подушку Стэн. – Мне такая хрень на ботинки нужна!

- Серьезно?

- Шучу, конечно. Хотя… - Стэн повертел стопой, разглядывая поцарапанные мыски. – А это реально?

- Более чем. Завтра сделаю.

Делла методично обследовала все содержимое комнаты, передвигаясь против часовой стрелки от окна. Содержимое шкафов, все безделушки, шаль на спинке стула и сам стул, законсервированные заклинанием гортензии в огромной вазе – она проверяла каждый предмет, который видела, а потом, опустившись на четвереньки, просканировала доски пола.

Поначалу Стэн наблюдал за ней, как ребенок – за самым удивительным в мире спектаклем. Но Делла не делала ничего интересного: она просто передвигалась от одной вещи к другой, таращилась на нее, иногда взмахивала палочкой и меняла объект. Через десять минут Стэн заскучал, через пятнадцать – затосковал, а через двадцать начал задавать вопросы. Сначала они говорили о магии, потом – о технике, а вскоре Делла с некоторым изумлением осознала, что предметом обсуждения стал хоккей.

Делла знала, что такое хоккей. Это игра, в которой десяток мужиков на коньках носится по льду за крохотной черной шайбой и периодически пиздится в мясо. Просто. Грубо. Глупо. Но теперь о хоккее говорил Стэн, и перед Деллой открывался новый мир.

Оказалось, что толпа маловменяемых мужиков – это команда, в которой у каждого есть конкретная функция. Центральный нападающий выстраивает атаку, а крайние добивают шайбу, загоняя ее в ворота. Защитники следуют за нападающими, отсекая поползновения противников, и разрушают их стратегию. А капитан управляет всем этим хаосом, принимая решения в промежутках между вышибанием зубов и прошибанием головой бронепластика.

А еще были тафгаи – здоровенные опасные парни, которые выходили на лед только для того, чтобы выбить из кого-нибудь дерьмо. Они не играли в хоккей – они очищали площадку.

- Уэйн Гретцки был охуенным нападающим, но знаешь, почему он забил почти девятьсот голов? Потому что рядом с ним был Семенко. Шесть футов роста и двести фунтов веса, он пер по льду, как долбаный танк. Любой, кто пытался доебаться до Гретцки, улетал в нокаут быстрее, чем успевал сказать «Аюшки». Просто ДЫДЫЩ! – и Стэн, сияя глазами, изобразил два стремительных боковых – справа и слева. – Да он даже с Мухаммедом Али дрался и закончил бой вничью.

- И кем же был ты? – отвлеклась от хрустальной вазочки Делла.

- Позвольте представиться: левый защитник «Тигров Западного Бронкса», – изобразил поклон Стэн.

- А почему именно защитник? – спросила Делла. Не столько для того, чтобы получить новую информацию, сколько для того, чтобы проверить уже сделанные выводы.

Потому что Стэн был идеальным защитником – в любой игре. Он не рвался вперед, теряя голову от азарта, спокойно и методично прикрывал спину и сходу ловил пас, доброжелательно и охотно включаясь в дело. Эта же черта была и в Петере – но Петер был убежденным гуманистом, а Стэн… Стэн мог и въебать.

- Потому что это самое интеллектуальное амплуа.

Ответ был настолько неожиданным, что физиономия у Деллы вытянулась – и Стэн счастливо заржал.

- А ты как думала? Хороший защитник должен просчитывать игру на несколько ходов вперед. Мы же не только прикрываем форвардов, мы еще и соперникам мешаем: перебиваем распасовки, ломаем тактику. Мы охуенные, - сурово выпятил подбородок Стэн. И тут скорчил рожу, на корню уничтожая пафос. – А вообще-то я в нападение хотел. Да блядь, туда все хотят! Но форвардами у нас ставили крупных и агрессивных…

- А умных отодвигали от линии атаки, чтобы сохранить ваш ценный интеллект, - любезно подсказала Делла.

- Да. Точно. Так оно и было.

***

Стэн сто лет не вспоминал о хоккее. Он не ходил на матчи, не следил за результатами игр и переключал телевизор, когда на экране появлялась эмблема НХЛ. А сейчас он сидел в чужом доме, в который вломился в нарушение всех существующих законов, рассказывал о том, как Руди забил гол – и был совершенно счастлив.

- Мы тогда в своей зоне играли, защищали ворота. Тотальное рубилово, кто перед тобой, вообще ничерта не видно, только цвет формы, и еще шайбу под ногами пытаемся разглядеть – но хер там, только коньки крошево изо льда высекают. А дальше хуй его знает, что произошло. Наверное, кто-то случайно шайбу пнул, а может, выбить в сторону попытался. Короче, шайба подпрыгивает в борт, рикошетит и улетает в воздух. А Руди в младшей школе в бейсбол играл. Что у него в голове переклинило, я не знаю, но Руди размахнулся и засадил по шайбе клюшкой, как битой, – прямо в воздухе! Только вообрази: шайба летит через всю площадку, мы провожаем ее охуевшими взглядами, а потом ТАДАМ – и она ложится точно в ворота. Гол! Руди потом на тренировках пытался трюк повторить – нихрена не вышло. Шайбу только вскользь зацепил, а про забить я вообще молчу.

Делла, не уловившая толком прикола, все равно рассмеялась, и Стэн подумал, что надо бы отвести ее на игру. Чтобы теория соприкоснулась с практикой.

К тому же что-то подсказывало Стэну, что Делле хоккей понравится. Насилие, азарт и адреналин: смешать, не взбалтывать, добавить побольше льда. Вот он, рецепт идеального шоу.

Поставив мысленную зарубку «погуглить ближайшую серьезную игру», Стэн перешел к истории о Фреде, который пробил гол с полутора футов и все равно промазал, потом о голкипере, который ухитрился проебать клюшку, но поймал две шайбы, растянувшись в шпагат поперек ворот. И три месяца лечил связки, потому что садиться в шпагат вообще-то не умел.

Делла слушала, старательно обследуя каждую деталь комнаты, и перед Стэном то и дело открывался живописный пейзаж: то оттопыренная круглая задница, то обтянутая футболкой грудь.

Они в доме совершенно одни. Ночью. На много часов. Не то чтобы Стэн собирался переступать границы профессионального общения, но само осознание возможности отзывалось внутри темной и сладкой дрожью.

В одиннадцать часов противозаконная пижамная вечеринка переместилась на кухню. Делла обследовала чашки, банку с кофе и переключались на содержимое шкафчиков, а Стэн занялся ужином. Варить чужой кофе в чужом доме было странно, жутковато и почему-то весело. Нездоровый шальной азарт искрами пробегал внутри, прорывался наружу смешками и быстрыми, нервными движениями. В воздухе повисло невидимое напряжение, оно сгущалось, набирая массу и плотность, закручиваясь в медленную голодную воронку. Стэн покосился на Деллу. Она работала так, будто ничего и не происходило.

Хотя… ничего и не происходило.

Разлив кофе по чашкам, Стэн экспериментальным путем обнаружил банку с сахаром – сразу после банки с солью, и высыпал на тарелку пакетик арахиса.