Overlord. Том 3. Кровавая валькирия

— Кстати говоря, Альбедо, что ты знаешь о мировых предметах? — проговорил Айнз, хотя ему было и неловко нарушать священную тишину.

— Немногое. Знаю, что это великие сокровища, которые собрали по всему свету высшие существа, и что одно мне разрешено иметь при себе… Вот, пожалуй, и всё.

— Ясно. В таком случае я в скором времени уделю минутку и запишу список тех мировых предметов, которые ещё помню: надёжнее, чтобы этой информацией владел не только я. А сейчас пока расскажу о самых опасных.

И пока они шли, Айнз в общих чертах рассказывал Альбедо то, что знал о мировых предметах.

Мировые предметы. Они имели непосредственное отношение к строению всей вселенной «Иггдрасиля». На ветвях древа миров «Иггдрасиля» когда-то росло бесчисленное множество листьев, но однажды из ниоткуда появилось прожорливое злое чудовище и принялось объедать его пышную крону. Листья опадали один за другим, пока их не осталось всего девять. Каждый из этих листьев породил по одному миру: Асгард, Альвхейм, Ванахейм, Нидавеллир, Мидгард, Ётунхейм, Нифльхейм, Хельхейм и Муспельхейм. Но и на эти листья чудовище разинуло жадную пасть.

По сюжету игры, игроки должны были путешествовать по неизведанным мирам, чтобы спасти свой собственный. Ну а предметы мирового класса были теми самыми листьями, пострадавшими от зубов чудовища, — и поэтому в них была заключена сила целого мира. Сила некоторых прямо била через край.

Многие игроки считали, что эти предметы ломают всю игровую систему, так как лежат далеко за рамками возможного, обозначенными самой игрой. Разработчики же на это отвечали, что «рамки возможного не так узки, как вам кажется», и никогда не шли на попятную.

Видимо, кто-то в компании-разработчике вкладывал особый сакральный смысл в слово «мировой», так как классы и монстры, в названии которых встречалось «мировой», оказывались гораздо сильнее обычных. Были, к примеру, мировые враги, как финальный босс основной сюжетной линии, «Пожиратель Девяти Миров», который обрёл безграничную силу, пожирая древесную крону. Или класс «мировой чемпион», описываемый системой как «Избранный Девяти Миров», который мог получить лишь победитель Турнира.

Пока Айнз объяснял всё это, они наконец вошли в некий длинный зал, по обе стены которого в нишах стояли вооружённые статуи. Это помещение чем-то напоминало Лемегетон, предшествовавший Тронному залу, однако, в отличие от безоружных статуй Лемегетона, тут все каменные истуканы были снаряжены, как в последний бой, предметами исключительной мощи. Их снаряжение не уступало даже боевой экипировке самого Айнза.

— В-владыка Айнз… Это статуи высших существ?

— Да. А ты внимательная. Эти аватары — воплощения моих старых друзей. Но как ты всё-таки заметила сходство? Они ведь совершенно безобразны. Мне кажется, аватары не смогли передать даже десятой доли их крутости…

— Я ведь создана высшими существами, я просто не могла их не узнать.

— Это… правда так работает?

— Да. Но, владыка… название зала и все эти статуи… Неужели это значит, что все высшие существа отбыли в мир иной?

— Это… Не совсем так.

«А может, как раз именно так», — промелькнуло у Айнза в голове, и он отвёл взгляд от статуй.

Альбедо выглядела встревоженной. Как она интерпретировала повисшее молчание?

Неотразимая красавица, опечаленная чем-то, — такое зрелище ни одного мужчину не оставило бы равнодушным. А для Айнза, помимо прочего, она была ещё и бесценным созданием его лучшего друга, той, кто осталась от него в этом мире, — поэтому он ощутил укол вины, даром что являлся нежитью. Он должен был что-то сделать.

Но Айнз, у которого не то что девушки, даже друзей в реальном мире не было, не представлял, что такого можно сказать Альбедо, чтобы утешить её. Он огляделся, судорожно выискивая, на что перевести разговор.

И заговорил о первом же, на что пал его взор.

— К-кстати, видишь вон там четыре пустые ниши? — Убедившись, что Альбедо смотрит в нужном направлении, Айнз деловито заявил: — В одной из них однажды будет стоять и мой Аватар.

Нет, на самом деле этого никогда не должно было произойти.

Ведь именно Айнз делал все эти статуи. Поэтому, если бы он ушёл так же, как и другие, его статуя никогда не появилась бы тут — не осталось бы членов гильдии, чтобы её создать.

Уходя из игры, всю свою экипировку и платные предметы остальные гильдийцы отдавали Айнзу со словами: «Найди им хорошее применение». В память об ушедших из виртуального мира друзьях и чтобы эта экипировка не лежала без дела, он создал с помощью платных предметов големов, на которых её можно было надеть.

Именно поэтому Аватары получились совершенно не симпатичными. Актёр Пандоры копировал всех подряд, в том числе других членов «Айнз Ул Гоун», их изображения остались у него в памяти, однако создать из этого полноценную трёхмерную модель Айнз не смог. Ни вручную, ни с помощью внутриигровых навыков. Поэтому он просто натянул покупные скины на големов — и получились создания прямиком из кошмаров: одни — с непропорционально короткими и толстыми конечностями, другие — с раздутыми, как дыни, головами.

Но и у этого нашлись свои плюсы. Их безобразные черты, а также то, что ни один каменный уродец не был похож на соседа, нагоняли жути, поэтому Айнз поставил их тут, в качестве последних стражей.

«Немного стыдно… Словно тычут носом в слепленные в детстве фигурки».

Но гораздо сильнее, чем стыд, его донимала тоска.

Айнз создавал Аватаров, чтобы было где хранить снаряжение игроков, которые уже покинули игру, — так он объяснял своё занятие тем, кто ещё остался. А иногда оправдывался тем, что просто хочет поставить что-то на страже последних дверей. Однако на самом деле, когда ряды гильдии стали стремительно редеть, словно старая расчёска, у которой выпадают зубчики, Айнз взялся за создание Аватаров просто потому, что ему сильно не хватало тех, кто ушёл. Всё меньше становилось тех, с кем он провёл столько времени в игре.

Он создал Аватаров как напоминание, что в Великой подземной гробнице Назарик у него были друзья. Создал как отчаянную попытку хоть чем-то заполнить оставшуюся после них пустоту.

Именно поэтому он назвал это место Мавзолеем. Когда-то оно называлось просто «глубинами сокровищницы», но Айнз его переименовал. Из обычного коридора превратил в место, где он мог скорбеть по покинувшим «Иггдрасиль» и исчезнувшим без следа товарищам и где они могли покоиться с миром.

«Но мне бы хотелось, конечно, верить, что меня не одного забросило в этот мир… Что они тоже где-то там — точнее, тут…»

Айнз погрузился в размышления, но в этот миг стены сотряс душераздирающий крик:

— Прошу, не говорите так!

Тягучую тоску Айнза как рукой сняло от этого возгласа. Он тут же взглянул на Альбедо — и окончательно впал в ступор. В её глазах стояла плотная пелена слёз, только моргни — и польются рекой.

— Владыка Айнз, о владыка Айнз, милостиво оставшийся с нами, когда другие высшие существа покинули сей мир! О высшее существо, которому все мы должны быть преданы без остатка! Прошу, не говорите так! Умоляю, останьтесь и правьте нами до скончания века! — Альбедо бросилась на колени, а потом распростёрлась у его ног.

Она зарыдала, бессвязно и настойчиво повторяя, словно молитву: «Вы согласны? Согласны?» А эхо каменных стен смешивало мольбы и рыдания в один пронзительный, болезненный вопль.

Айнз никогда в жизни не видел никого, так убитого горем. Ему стало стыдно, что его полушутливая фраза настолько потрясла Альбедо. Он опустился перед ней на колени и приобнял её, приподнимая с холодного пола.

— Прости меня.

Разве не знакомо ему то же самое чувство, из-за которого Альбедо сейчас плакала навзрыд? Разве не чувствовал он себя брошенным, преданным, когда один за другим выходили из игры его друзья?

Тогда, когда бродил один-одинёшенек по подземной гробнице Назарик. Когда одиночество довело его до отчаяния, и день за днём тянулись в этой невыносимой тоске. Разве ему не было одиноко и разве гнев не обуревал его? Так почему же он, пройдя сквозь подобное сам, не смог уловить растущее в душе Альбедо отчаяние и как он мог причинить ей ту боль, которую желал забыть?

Альбедо наконец оторвалась от пола и села, но её лицо всё ещё было залито слезами, и конца-края им было не видать. Айнз достал платок и неловко попытался утереть их — а они всё лились и лились…

Он вновь попытался извиниться, но просто не смог выдавить ни слова. Они просто не приходили. Слишком маленький опыт отношений был у Айнза.

«Как мне её успокоить?!»

Он не знал.

Айнз всё ещё пребывал в растерянности, когда Альбедо подняла голову, умоляюще глядя на него.

— Владыка Айнз, прошу, пообещайте мне, что вы никогда нас не бросите и не покинете этот мир! — дрожащим от слёз голосом проговорила она.

— Прости, но… — начал было Айнз, но замолк. Он кое-что придумал. Но Альбедо явно поняла его превратно и заговорила ещё сбивчивее:

— Но что, владыка? Что? Почему вы не хотите давать это обещание? Вы желаете нас покинуть? Почему? Вас что-то тяготит, вам что-то не любо? Так скажите мне, и это никогда больше не оскорбит ваш взор! А если я тому причиной, то я и себя убью!

— Нет! — повысил голос Айнз, и Альбедо вздрогнула, будто её ударили. — Выслушай меня. Для начала… У нас не так много способов спасти Шалтир. Она под контролем предмета мирового класса, а их влияние безгранично. Сопротивляться ему можно лишь с помощью другого мирового предмета либо же обладая определённым классом.

Айнз вытирал слёзы с щёк Альбедо, словно та была ребёнком. Всё ещё шмыгая и разнесчастно икая, Альбедо выговорила:

— Т-так вы пришли сюда за мировыми предметами?

— Да. Хочу раздать их стражам Назарика. На самом деле есть один верный способ освободить Шалтир от контроля разума. Эффект одного мирового предмета может перебить другой. Просто мне не хотелось бы ими разбрасываться… Эх, никчёмный я хозяин. Дорожу какими-то предметами больше, чем своими верными подчинёнными.

— Вовсе нет, владыка! В-ведь высшие существа приложили столько у-усилий, чтобы собрать все эти мировые предметы! Я тоже с-считаю, что они стоят больше, чем мы.

— Вот как?..

Будь речь об игре, Айнз тоже так считал бы и не испытывал на этот счёт никаких угрызений совести. Однако теперь ему начинало казаться, что это неправильно.

А это значило, что они лишились очередного козыря.

Среди предметов мирового уровня, нарушающих баланс игровых сил, особо выделяли Двадцатку — двадцать предметов, значительно превосходящих по могуществу все другие. Самым известным из них было, пожалуй, «Копьё Лонгиния», стирающее цель с лица земли, — но в обмен стирающее и того, кто его использовал. От него невозможно было откупиться ни микротранзакциями, ни магией воскрешения. Если бы его использовал НПС Назарика, это стоило бы «базе» снижения доступного уровня прокачки на то количество уровней, которым владел пользователь копья.

Из других подобных, совершенно немыслимых предметов Айнз вспомнил ещё несколько.

«Ахура-Мазда» — предмет, способный охватить весь мир, особо эффективный против целей с отрицательной кармой.