Чингисхан. Сотрясая вселенную

Глава вторая. Время голодных хищников

/19 августа 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

— Почему так долго? — недовольно спросила Тиудигото. — Я уже собиралась идти искать вас.

— Я нашёл их не сразу, — ответил Темучжин. — Они игрались рядом с пещерой.

На самом деле, они хоронили Дикинея в овраге. Вырезав дёрн, они выкопали яму, поместили туда тело, после чего закопали и выложили дёрном так, будто нет никакой ямы. Подобная практика распространена в степи, когда надо надёжно избавиться от трупов, но так делают только душегубы и разбойники.

В глазах местного вождя Эйрих с братьями и сестрой, если всё вскроется, будет самым настоящим душегубом, тяжесть вины которого усугубляется ещё и попыткой сокрытия преступления, поэтому нет ничего удивительного в том, что Темучжин был вынужден применить душегубский метод.

Единственное, о чём он жалел — у Дикинея не было с собой оружия. С другой стороны, оружие легко опознать. Может, это даже к лучшему.

— У какой именно пещеры? — насторожилась Тиудигото.

— Где раньше жил медведь, — ответила Эрелиева. — Мы собрали ягоды и сидели у пещеры.

— А что с одеждой Видимира? — спросила Тиудигото, посмотрев на среднего сына.

— Уронил в реку... — озвучил тот заранее заготовленный ответ.

— Бездельники... — процедила мать. — Берите зернотёрку и курант (1) — мелите зерно по очереди.

Темучжин начал работать первым. Он приволок зернотёрку к очагу, расположенному в центре этого убогого жилища, после чего начал толочь зерно, используя курант как палку-каталку. Если заниматься этим больше половины жизни, а он занимался этим уже почти два с половиной года, (2) невольно выработаешь навык. Особенно, когда за неповиновение или недостаточно старательное исполнение тебя бьют оплеухами. Пришлось привыкнуть и терпеть.

Если сравнивать с тем временем, когда он был в плену у Таргутай-Кирилтуха, вождя рода тайчиутов, здесь всё не так плохо. Жадный толстяк использовал убийство Бектера как предлог для захвата Темучжина и превращения его в раба. Темучжин пытался сбежать, даже скрылся в лесу, но из-за голода и холода, наплевав на гордыню, через несколько дней, вышел из леса, после чего был сразу же схвачен. Толстяк приказал надеть Темучжину на шею колодку, сделав факт порабощения публичным. Позор, но иначе было не выжить.

Из рабства Темучжин сбежал довольно быстро, воспользовавшись беспечностью тайчиутов. Ему хотелось отомстить, но жизнь была дороже, поэтому он спрятался в юрте батрака Сорган-Ширы, где тот обитал с сыновьями Чилауном и Чимбаем, а также с дочерью Хадаан. Пришлось париться под ворохом овечьих шкур, потеть как проклятый, но зато всё закончилось хорошо и его не нашли. Темучжина можно назвать каким угодно человеком, но никто не мог назвать его неблагодарным: Сорган-Шира и его сыновья заняли достойные места в великом воинстве, а Чилаун и Чимбай вообще стали одними из первых его нукеров, (3) впоследствии заняли должности командиров гвардии кешиктенов. Сорган-Шира потом, когда Темучжин стал великим ханом, получил титул нойона-тысячника, (4) а также, за былые заслуги, вместе с сыновьями, получил право брать всё, что нашёл в боях и на охоте.

«Старая история...» — подумал Темучжин.

Пусть было тяжело и унизительно быть рабом, но он многое извлёк из этого состояния. Впредь он никогда просто так не плевал на тех, кто находится ниже него. Ненавидеть и презирать тех, кто бросал ему вызов — сколько угодно, но ненавидеть и презирать тех, кто просто достиг меньшего, чем ты или был менее удачлив — это пятнает честь воина и великого хана.

«Только побывав на самом дне и вырвавшись на самую вершину, понимаешь, что такое жизнь», — философски подумал Темучжин, катая курант взад-вперёд.

Перемолов три глиняных чашки зерна, он уступил место Эрелиеве, которая явно была напугана необходимостью быть с ним в одном месте.

— Мы семья, ведь так? — с усмешкой спросил у неё Темучжин.

— Д-д-да... — пугливо дёрнулась Эрелиева.

— Работай усердно, — сказал ей Темучжин. — Позовёте меня, когда придёт мой черёд.

Раз есть время до его очереди, то нужно потратить его со всей пользой. Силки всё ещё лежат за домом.

Конский волос тут не достать, пока что, поэтому он взял волосы у Тиудигото, которая удивилась просьбе, но отрезала небольшой пучок. Тратить его пришлось экономно, особенная морока, в этом свете, была с ограничением на толщину петли, ввиду дефицита материала. Из-за этого добыча часто срывалась, безнаказанно сжирая наживку в виде хлебного мякиша. Иногда попадалась слишком крупная лесная тварь, поэтому тоже происходил обрыв петли.

Но теперь, когда вокруг тела Темучжина намотана длинная кожаная бечёвка, выдранная из одежды Дикинея, прочность удавки больше не беда. Теперь силковая охота пойдёт куда живее...

Прикопав ненужный теперь волос матери под домом, Темучжин сноровисто переделал силок. Ножом пришлось пользоваться аккуратно, чтобы не заметила Тиудигото, иногда выходящая из дома по различным хозяйственным надобностям.

Что есть силок? Это деревянный колышек из двух составных частей, на одной из которых, напряжённой изгибом и придерживаемой второй частью, висит петля, а на второй части кусок наживки. Когда лесная тварь касается второй части силка, она освобождает первую часть, после чего петля натягивается. Но это ещё не всё. Лесная тварь, испугавшись резкого движения, начинает дёргаться, ещё сильнее затягивая петлю на своей глотке. Но это в идеале. Обычно петля затягивается на туловище или лапе твари.

Когда новый силок был завершён, Темучжин посидел на лавке перед домом и подумал о том, как можно будет использовать монеты, добытые с «дяди» Дикинея. Показывать родителям их нельзя, потому что это подозрительно, когда у ребёнка на руках появляются шальные деньги — будет много вопросов, на которые у Темучжина нет вразумительных ответов.

— Твой черёд, Эйрих, — очень неуверенно подошёл Валамир.

«Почему этих двоих назвали похоже, а меня Эйрихом?» — подумал Темучжин.

Он решил взять привычку называть себя Эйрихом и только Эйрихом. С Темучжином покончено, он в прошлом, как и Чингисхан. Старые достижения больше не имеют никакого значения, потому что тут о них никто и ничего не знает.

Тенгри или Христос, или Будда, или Аллах, неважно кто, даровал ему шанс. Из ничего стать всем. Снискать величайшую славу, сокрушить или покорить своих врагов, получить власть, которая и не снилась его отцу. Его отец, Есугей-багатур, не мечтал даже о том, что имел Темучжин в прошлой жизни, а здесь...

Пока что он слишком мало знает об этом мире. Ему известно лишь о существовании некоего императора на юго-востоке, ещё об одном императоре, живущем на северо-западе, а также о коневодах, сокрушающих все встреченные на своём долгом пути народы.

Сам он, выходит, из племени готов. Есть ещё род, но с этим до сих пор непонятно. Зевта говорил, что их предком был некий «сам Острогота». Кто это такой — Острогота? На этот вопрос, в прошлый раз, Эйрих получил смачный подзатыльник. Видимо, он должен сам знать. Но откуда?

Об этих вопросах он и размышлял, меля зерно для ужина и завтрашнего завтрака. Лепёшки из грубой муки могут доконать кого угодно. Ему хотелось мяса, много мяса. Пусть телом он маленький гот, но в душе его кочевник. Кочевники не едят траву и печёную муку, они едят мясо.

«Маленький кусочек, хотя бы, вяленого мяса...» — с тоской подумал Эйрих, размалывая новую порцию зерна.

Сегодня уже поздно ставить силок, но старые силки проверить надо обязательно...

Два часа спустя, они заготовили нужное количество муки, после чего Тиудигото начала печь лепёшки на ужин. Дело небыстрое, поэтому Эйрих решил, что есть время для проверки и снятия силков.

Нож был спрятан под рубищем, недостойным свободного мужа, привязанным через плечо на бечёвку. Можно быстро извлечь из прорези на подмышке.

Первый силок находился в лесном кустарнике, примерно в пяти сотнях его детских шагов, в месте, где он несколько раз слышал куропаток. Силок оказался пустым, но сорванным — значит, дичь сумела освободиться и сбежать с добычей. Забрать черенок и смотать остатки волоса, чтобы не наводить злых лесных духов на, пока ещё очень нужную, мать.

Второй силок Тему... Эйрих установил близ оврага, поросшего лещиной, то есть в двух с половиной тысячах шагах от дома. И тут явно что-то было, но недавно сбежало. Досадно, но ожидаемо. Черенок забрать, а волос смотать.

Третий силок был расположен рядом с водопоем, то есть близ очень удобного спуска к реке — при всём желании мимо не пройдёшь. И вот здесь была настоящая удача!

Эйрих подлетел к силку, где дрыгал лапками полузадушенный заяц, на ходу извлёк нож и сразу же перерезал лесной твари глотку.

Разделывать прямо тут его нельзя, но и домой нести... А почему бы и нет? Если доказать родителям свою полезность, можно заработать их благосклонность и тогда они могут начать охотнее говорить с ним. На Тиудигото нет большой надежды, она ведь женщина и совсем не видела мир, а вот Зевта может знать очень много. Особенно если знать, что он почти постоянно сидит в бражном доме, рядом с вождём. Эйрих принял решение.

Домой он возвращался быстро, потому что не очень любил лес, особенно, когда речь идёт о лесе после заката. Будь у него лук...

Вот с луком надо срочно что-то решать. Если он не сумеет развить нужные навыки в детстве, потом будет поздно заниматься... во всяком случае, он не сможет стать лучшим. Пока золотое время, надо тренироваться, а для этого нужен детский лук.

Детский лук может достать только Зевта, значит, нужно заработать его расположение.

Монеты? Это самый дешёвый способ, но и самый опасный. Зевта обладает плохим нравом и за человека Эйриха ещё не считает, может разозлиться и зашибить его. Да и неожиданное появление у Зевты лишних денег вызовет вопросы у соседей и соратников. Нет, не подходит.

Тогда единственный способ заработать расположение Зевты — это мясо. Придётся делиться, но и себя внакладе не оставлять.

Прибежав домой, Тем... Эйрих привычно коснулся оберега и переступил через порог.

— Это откуда? — сходу спросила Тиудигото, увидевшая зайца в его руках.

— Поймал в силки, — тряхнул Эйрих колышками на плече. — Два оказались пусты, а в третьем придушился заяц.

— М-м-м, — произнесла мать, стараясь скрыть удовольствие от вида трофея.

Видимир и Валамир смотрели с нескрываемой завистью. А Эрелиева глядела на тушку зайца как на дар Тенгри. У всех троих родичей в унисон заурчали животы.

— Когда придёт отец? — поинтересовался Эйрих, бросая тушку к очагу.

— Как придёт, тогда и будет ужин, — ответила Тиудигото. — И часто ты ловишь зайцев?

— Вот, первый, по-настоящему удачный, раз, — с сожалением вздохнул Эйрих.

Он с неприязнью посмотрел на братьев с сестрой.

— На это ты израсходовал мой волос? — поинтересовалась мать.

— Да, — кивнул Эйрих. — Но я нашёл бечёвку, поэтому больше волос не нужен. Вот остаток...

Мальчик передал матери скомканные в клочок волосы. Тиудигото бросила свои волосы в очаг — тоже защита от злых духов. Но Темучжин, то есть Эйрих, считал, что закопать под юртой было бы надёжнее...