Чингисхан. Сотрясая вселенную

— Это откуда? — с беспокойством спросила Тиудигото.

— Это подарил мне вождь, — ответил Эйрих. — За то, что я вовремя увидел волков.

— Значит, ты не ошибся? — спросила мать.

— Я знаю, что я видел, — твёрдо произнёс Эйрих. — Ошибки быть не могло.

— Где твой отец? — спросила мать.

— Помогает Хумулу оклематься — охотника погрызли волки, — ответил Эйрих. — Надо было взять больше вооружённых мужчин, но мне бы никто не поверил.

— Я и сама не слишком-то поверила, — вздохнула Тиудигото.

— Вождь также даровал мне перстень, — показал Эйрих серебряную печатку. — Сказал, что я должен передать его отцу и тот, когда я стану воином, передаст мне его обратно.

— Жди отца, — кивнула мать. — Дети, сегодня никуда не выходим — волки рядом. Эйрих, ты не голоден?

— Я успел перехватить там пару кусков кабанятины, — ответил Эйрих. — Но не откажусь от хлеба.

/29 августа 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

Эйрих стоял на утоптанной площадке и держал тяжёлый камень, весящий как взрослый лук, на вытянутой руке. Тяжело, больно, но без этого не обойтись.

Он сам заставлял своих сыновей, каждого, держать вот так камень долгими часами. Нужно, чтобы левая рука привыкла к тяжести, стремясь к тому, чтобы она обрела неподвижность камня — это один из компонентов меткой стрельбы.

До этого он, с самого утра, занимался натяжением лука. Детский лук для этого не годился, поэтому он попросил отца сделать ему макет взрослого лука, с толстыми жилами в качестве тетивы. Натягивать такую тетиву было тяжело, но Эйрих понимал, что если будет тренироваться без всецелой самоотдачи, его планам будет не суждено реализоваться.

— А зачем ты держишь камень? — спросила у него из-за спины Эрелиева.

— Чтобы рука стала твёрже, — ответил ей Эйрих, покрасневший от натуги.

Лицо его напоминало выражением лицо Сизифа, который наткнулся валуном на глубокую кочку. Эйрих не знал, кто такой Сизиф и почему он тащил камень в гору, но если бы узнал, то по достоинству оценил бы усилия собрата.

Перед этим были упражнения по выработке привычки правильно вскидывать лук, чтобы рука сама правильно помещала стрелу в нужное место. Даже если знаешь это всё лучше, чем всё селение вместе взятое, это не сильно помогает. Руки-то не помнят, поэтому всё нужно осваивать заново. Но зато Эйрих знал как. И детских ошибок не повторял, за счёт чего очень быстро осваивал лук.

Ещё, зная о том, что у него нескоро появится достаточное количество лошадей, Эйрих занимался бегом на своих двоих. Пока что он бегал просто так, чтобы развить выносливость — в будущем нужно будет достать тяжёлую броню, чтобы в бою было легко бегать хоть часами. Но это в будущем, а сейчас утяжеление будет, скорее, вредно, чем полезно.

— А зачем тебе твёрдая рука? — продолжила опрос любопытная Эрелиева.

— Чтобы лук не дрожал, — ответил Эйрих, нашедший возможность хоть немного отвлечься от тяжёлой нагрузки.

Когда говоришь и думаешь о чём-то ещё, ломящая боль в руке немного отступает.

— А-а-а, понятно, — протянула Эрелиева. — Можешь научить меня стрелять из лука?

— Ох... Зачем тебе? — с натугой в голосе спросил Эйрих.

— Хочу стрелять из лука, — просто ответила сестра. — Ты ведь хочешь убивать зайцев из лука? Зайцы вку-у-усные...

— Что я... получу взамен? — спросил Эйрих, выпучив глаза.

— У меня ничего нет... — развела руками Эрелиева. — А! Придумала! Я буду давать тебе каждого третьего зайца, которого поймаю!

Куропаток она отдавать ни за что не захочет, потому что очень любит бульон, приготавливаемый Тиудигото. Хотелось бы выставить условием каждую третью куропатку, но уже давно ясно, что Эрелиева на такое никогда не пойдёт. Иногда казалось, что она без раздумий обменяет самого Эйриха на годовой запас дичи...

— Это хорошо, — кивнул Эйрих. — Завтра, как принесёшь мне зайца, приступим к упражнениям.

Практически бесплатный заяц — это всегда хорошо. Нужно больше мяса.

Валамир и Видимир полностью сфокусировались на силках, с каждым днём уходя всё дальше от дома, а вот Эрелиева, благодаря своей внимательности, ставит свои силки ближе к дому, но получает добычи больше, чем два брата вместе взятых. Эйрих подозревал, что она поняла что-то важное об охоте с силками, но делиться открытием не спешит, используя его для своей личной пользы.

Зевта, их отец, был очень доволен тем, что его дети увлеклись охотой и дома теперь чаще появляется мясо. Сам он как-то говорил, что вождь собирается учинить большую охоту, обещая щедрую добычу дружине. Только вот о точных сроках никто не знает и ждать китайского Цагаан Сара (1) не стоит, потому что желудок хочет еды каждый день, а не только в канун большой охоты...

Вопросов о том, что за ерундой мается Эйрих, никто из домашних не задавал. Его уже и так считали странным, поэтому нынешние действия укладывались в его общую «странность». Надо ему «играться с камнями»? Пусть играется. Благо, с едой острой проблемы нет и свободного времени стало больше.

Иногда опуская обессиленную руку, Эйрих продержался в противостоянии с камнем целых десять минут. Рука будет болеть следующие несколько дней, но в этом ребёнке упорства на десяток взрослых, поэтому тренировки будут продолжаться.

Рано ещё отрабатывать стрельбу по мишеням — он дал себе три месяца на то, чтобы «поставить руку» и отточить навык постановки стрелы. Эйрих чувствовал, что знания помогут быстро повысить свою меткость и выполнить указ вождя гораздо раньше, чем тот мог рассчитывать.

Придётся тратить время на сестру, в успех которой Эйрих не особо верил, но...

«Дополнительный заяц стоит усилий», — подумал он.

/3 сентября 401 года нашей эры, Западная Римская империя, провинция Паннония/

Эйрих, как всегда, с утра пораньше, упражнялся. Сейчас он тягал камни, следуя примеру опытных борцов, коих всегда держал в своём стойбище — если было надо кому-то сломать хребет или развлечь себя ожесточённым борцовским поединком.

Это ведь был один из его самых любимых способов казни неугодных. Когда кто-то зарывался, вёл себя недостойно, но являлся благородных кровей, которые, как известно, нельзя проливать, идеальным решением были борцы. Просто приказываешь своей ханской волей устроить поединок, а опытный борец всё сделает сам. Удобно, развлекательно, а ещё и, в каком-то смысле, честно. Кто виноват в том, что приговорённый наглец оказался слишком слаб? Чингисхан?

В борьбе он разбирался, так как был большим любителем посмотреть на особо знаковые поединки настоящих легенд борьбы...

И было бы греховно пренебрегать такими знаниями в личном развитии. Поэтому сейчас он держал спину прямо и поднимал самый лёгкий камень, чтобы разогнать кровь.

— Не видели Дикинея? — подошла к дому некая женщина, одетая бедно. — Ты... Эйрих, да? Ты не видел моего мужа?

— Не видел, — ответил Эйрих. — А что, он пропал?

Сидевшие у ограды Видимир и Валамир напряглись и сбледнули с лица.

— Уже который день не видел никто... — обеспокоенно пожаловалась женщина. — Где твои родители?

— Отец в бражном доме, мать внутри, — ответил Эйрих.

Женщина вошла в дом, а Эйрих продолжил тягать камень, как ни в чём не бывало.

— Это кто такая? — спросил Валамир.

— Видимо, жена дяди Дикинея, — вздохнул Эйрих.

— Это тётя Ильда, — сообщил Видимир. — Я бывал у них пару раз... Гизел, сын дяди Дикинея — мой друг.

— Да-да, — хмыкнул Эйрих. — Теперь, думаю, дружба не заладится. Если растреплешь, что видел — тебе конец. Понял меня?

— Понял, — ответил Видимир, опустив голову.

— Это и тебя касается, Валамир, — посмотрел на другого брата Эйрих.

Старательно потягав камни, Эйрих дал себе час отдыха, после чего вновь приступил к изнурительному натяжению тренировочного лука. Нужной силы ещё нет, но она обязательно придёт, со временем.

В полдень вернулась Эрелиева, довольно улыбающаяся и держащая за плечом тушку жирной куропатки. Сейчас самый сезон — опадают плоды с кустов и у дичи полно пищи, что способствует накоплению жира. Осень — это самый благодарный сезон для лесных жителей. А зима — это самый суровый сезон, склонный отнимать жизни.

И Эйриху до сих пор было непонятно, как они будут жить зимой. Запасов нет, а он знал, что оседлые народы делают запасы, скота нет, ничего нет. Они будто живут одним днём...

Раньше всё как-то разрешалось - охота не прекращалась ни на день, но теперь, когда стало ясно, что добычи перестало хватать даже волкам, уверенности в успешном преодолении зимнего периода не было даже у Эйриха, который имел хоть какой-то план.

— Удачная охота, — похвалил сестру Валамир.

— Да, удач... — заговорил Видимир.

Видимо, эти двое рассчитывают на свою долю, в счёт доброго отношения.

— Не спугните удачу, бестолочи, — пресёк происходящее Эйрих. — Чем клянчить еду у сестры, лучше бы сами тщательнее ставили силки.

Эрелиева, с видом римского триумфатора, вошла в дом. Минут десять её не было, Эйрих продолжал заниматься с камнем, а братья занимались ерундой. А вот когда сестра вышла из дому, на неё было невозможно смотреть без сочувствия: слёзы текут двумя ручьями, глаза покраснели, потекли сопли и вообще, чувствовалось, что за этим всем стоит вселенская обида.

— Что случилось? — без особого интереса спросил Эйрих.

— Ы-ы-ы... Мама... Ы-ы-ы... — зарыдала Эрелиева. — Забрала... Ы-ы-ы... Курочку забрала и отдала... А-а-а-а!!!

Не справившись с чувствами, девочка убежала в расположенные у дома кусты.

Эйрих бросил камень на землю и решительно вошёл в дом.

Он застал картину как Тиудигото приобняла Ильду, утирающую слёзы и тихо скулящую в горе.

— Как это понимать? — спросил Эйрих. — Зачем ты отняла добычу у Эрелиевы?

— Страх потерял, Эйрих? — вместо ответа спросила Тиудигото.

«Действительно, что это я?» — задумался он. — «Ох, назад дороги уже нет».

Он прошёл к очагу и взял лежащую там куропатку. Незамедлительно последовала реакция — Тиудигото подлетела к нему и дала смачную оплеуху, отправившую его в непродолжительный полёт.

— Не смей ничего трогать в этом доме, без моего разрешения, — процедила мать. — Я вас родила — я решаю, как у вас всё будет! Запомнил?

— Да, запомнил, — ответил Эйрих.

— Вечером готовь задницу к розгам, — недобро усмехнулась Тиудигото. — У Ильды трагедия, а ты думаешь только о своих кишках!

Эйриху было абсолютно плевать на Ильду и её детей, потому что Дикиней умер совершенно не просто так. Будь этот любитель мальчиков чуточку осмотрительнее, может, сейчас был бы живым.

Кивнув своим мыслям, Эйрих вышел из дома, почесал лоб, получивший только что, за необдуманные и импульсивные действия, знатную оплеуху.

Отработав весь день, Эйрих дождался прибытия отца, после чего получил законных смоченных розг. Зевта разбираться не стал: сказано, что есть проступок — Эйрих готовит задницу.

Спать мальчик ложился на живот, потому что сидеть, в ближайшие дня три-четыре, не сможет.

Охая и ухая, он разместился у очага наиболее удобно, после чего почувствовал прикосновение к своему правому плечу.

— Спасибо, Эйрих... — шепнула ему лежащая рядом Эрелиева.

Вроде бы ерунда — он просто хотел восстановить справедливость, но слова благодарности от сестры были приятны. В последние дни он переоценил её ценность. Возможно, необязательно продавать её подороже, как только станет пригодна на выданье.