Гневная любовь

Глава 21

Говорят, что самые вкусные яблоки — краденые. Правильно, в общем-то говорят. Не могу сказать насчет этих прекрасных фруктов, парнем всегда был городским, на заборы не лазил, но вот, оказавшись в нагло захваченном замке, сразу же почувствовал ту самую, воспетую в русских легендах, атмосферу стыренного. Даже лучше, завоеванного. Хотя, какое там завоевание? Нагло отжатого, вот так будет вернее!

А тут получилось зажопить огромный, красивый и почти неразграбленный замок!

Мы ходили по нему как на экскурсии, любовались на портреты, восхищенно ахали от огромных люстр в залах, с довольным цыканьем щелкали ногтями по отполированным до блеска канделябрам, устраивали танцы на кухне (кухнях!!) и пугали оставшихся в замке слуг своим неожиданным появлением (строение было размером с поселок городского типа на шесть этажей в каждом жилом крыле!).

А в первую же ночь Тами, проснувшись ради справления естественной нужды, заблудилась на кровати, была взята в плен скомканным пододеяльником, подралась с ним и проиграла, от чего впала в панику и начала звать на помощь. Еле успели. Больше рыжая одна спать не пыталась. Да и на кровати часами больше не прыгала с криками «Это всё моё!».

Проснувшись, я с удовольствием потянулся. Обычно подобная роскошь мне не по карману, потому как каждое утро надо выползать из-под своего девичества, норовящего прижаться и закинуть всё, что можно, на меня, но величина кроватей в этих покоях такая, что спящие откатываются по ночам на метр-полтора в бок, от чего каждый спит, раскинувшись по мере возможностей. Нужно только взять Виталика за упитанные бока, переложить непроснувшегося питомца на раздетую грудь рядом сопящей Мимики и всё, я свободен!

Туалетные и мыльно-рыльные дела, а затем недолгий, всего в 15 минут забег до кухни. Во дворце осталось несколько поваров, но с местным населением мы договорились полюбовно: защищаем захваченное вместе, но в остальном каждый живет своей жизнью. Они не отдирают дорогой паркет и не бьют посуду, а мы не имеем к бывшим слугам никаких претензий. Жрём врозь, пьем тоже врозь, в винные подвалы каждый ходит сам за себя! С теми оказалось всё настолько в порядке, что игристое вино, запасенное Саякой, мы потратили на ванны для девчонок. Те были в огромном недоумении, но я сказал, что это веха и они должны её пройти!

Готовлю завтрак на необъятно большой кухне. Здесь могут одновременно работать до 50-ти разумных, причем помещение адаптировано и под самые крупные виды. Сковородок, кастрюль, мешалок, половников — море! Даже стыдно что-то варганить съестное, зажавшись в уголке от всего этого подавляющего стерильного великолепия.

Так, кушать подано, а жрать сами придут. Мы специально самую большую кухню условились считать местом встречи, которое не будем менять. Вот пусть голодающие и прутся за пищей насущной. А я перекушу и пойду себе, пойду… заниматься новым хобби. Вчера его для себя открыл. Очень полезным для нервной системы оказалось.

Кивнув двум боевитым дедам в строгих униформах, что бдели у главных ворот замка, я поднялся в помещение над ними. Эдакий выход для глашатая или впередсмотрящего, дабы оповещать вниз, когда открывать ворота перед гостями. Здесь, на балкончике, всё было уже готово. Под балкончиком, что характерно, тоже.

Толпа была небольшой, где-то три десятка охрипших и недовольных тел с транспарантами, упрямо гундящих чуть ли не себе под нос проклятия и угрозы. Ну правильно, еще утро раннее, вот потом будет куда больше народу! А к вечеру так вообще сотен пять-семь соберется! Ну и ладно, время терапии.

При виде меня, севшего на перила с кружкой кофе, шварцтаддцы оживились и заорали хриплыми противными голосами, ругаясь, требуя и угрожая.

— Никак вы, м-мать, не научитесь…, - горько вздохнул я, крутя на указательном пальце увесистый ободок из тяжелого драгоценного металла желтого цвета. Легкое движение пальцем и упомянутый обод по крутой дуге взмывает над толпой недовольных граждан, с громким звоном падая на плиты площади. А затем катится, весело подпрыгивая. Часть толпы продолжает мерять меня ненавидящими взглядами, а часть срывается в погоне за ободком.

Ну, каким ободком? Короной, чего уж там. У всего этого семейства Диццедорнов оказалось их просто море! Походные, парадные, домашние, церемониальные, военные, специальные… наверное, даже туалетные есть. Не всматриваюсь и не оцениваю, так как себе ничего не беру. Еще не хватало прослыть преступником. Так, сижу, пью кофе, щурюсь на восходящее солнышко, кидаюсь символами державной власти в хулящих мою светлую личность граждан Шварцтадда. Есть в этом какая-то извращенная справедливость, что эти громкоголосые и бессильные бездельники, тупо орущие на недостижимое, станут куда богаче тех, кто сейчас в городе пытается что-то решить для всех. Да, каждый такой кусок драгоценного металла минимум на пару миллионов тянет, но на это и расчет. Если добро победит, то эти крикливые хапуги побегут из страны, так как к ним у трудового населения возникнут вопросики. А если победит зло, то получится, что они кормились с его рук. Конечно, во втором случае спрашивать с них будет некому, но тут важен символизм бросания с балкона монаршими атрибутами!

Корону, кстати, у бегунов слямзил сидевший в засаде воришка, от чего народный гнев всколыхнулся с утроенной силой, а когда начали прибывать отоспавшиеся за ночь граждане, присоединяясь к пикету, злоба пришедших ранее начала вообще перехлестывать все границы! Выспавшиеся же еще и бегали куда лучше них!

Через пару часиков терапия оказала обратно-пропорциональный эффект. Мне стало гадко, стыдно и глупо. Я же сам из народа, от сохи и вольтметра, какого лешего я сижу здесь, в захваченном дворце, и кидаюсь свысока коронами?! Мы, электрики, мы должны стоять внизу, выдирая плитку из мостовой, мы должны низвергать тиранов, сжигать олигофре… олигархов, призывать к порядку диктаторов, сажать на кол депутатов! А я чем занимаюсь?!!

Черт побери, но я же всегда был на стороне добра. За угнетенных, обижаемых, несправедливо пострадавших, невинно осужденных и социально необеспеченных! Я всегда был за себя! А сейчас?

Горько. Пусто. Обидно.

Какое же правое дело можно делать, когда совесть орёт о том, что ты некрасиво поступаешь?

В руке сама собой нарисовалась бутылка. Кинув на нее незаинтересованный взгляд, опознал в сжимаемой емкости ни что иное, как шампанское, то есть игристое. Пара ящиков в инвентаре осталась с тех самых ванн, где недоумевающие девчонки сидели, пытаясь понять, что за «веху» они проходят. Слегка повеселев, я вспомнил, как они всё строили предположения, в чем смысл происходящего и почему пузырики так кожу щиплют. Забавно было. А теперь я вот тут… с коронами.

Эх, а почему бы и не… да?

— Я, может, и не аристократ…, - пробормотал я, прищуриваясь на утреннее солнышко через стекло бутылки, — Но дегенерат — точно!

Хлоп!

Вопли внизу при виде пьющего с утра меня стали совсем уж злыми, а через полчаса, когда народ понял, что бухающий и тоскливо взирающий вдаль Герой больше не будет кидать корон, так вообще все разошлись. А лаялись до этого так, что рука периодически дергалась за записной книжкой, стремясь запечатлеть обороты. К тому времени я уже усосал пару бутылок, от чего впал в меланхолию и катарсис. На душе скребли виноватые кошки.

Наконец, мне банально надоело слушать всю эту фигню.

— Конструктивом займитесь, ослы! — проорал я вслед уходящим с балкона, — Конструктивом! Часики тикают! Отнял Герой домишку, раздолбает и империшку! Пойдете с протянутой рукой по миру!!

Выслушав ответы, среди которых были разные маршруты, один обиднее другого, я со всей силы запустил самой богато украшенной свадебной короной куда-то в городскую черту, а затем поплелся во дворец. Мне хотелось ходить в тишине по его коридорам и залам, пить и презирать монархию.

Чем, конечно же, и занялся.

На душе легчало с каждой выпитой бутылкой. Надменные рожи на портретах, позолота, доспехи по углам, разные там полуголые тетки и дядьки из камня… лепнина! Вот зачем нужна лепнина и позолота простому пролетарию? У меня такого — не будет! В моем простом скромном замке будут эти… как их. Ну эти! Панели, вот. С изоляцией. Чтобы на каминах экономить долгими зимними вечерами. И вообще, утеплю всё. У настоящих пролетариев слуги зимой не мерзнут!

…и для павлинов вольер нужно будет утеплить. И колья во рву сделать с внутренними канавками для яда. И тиграм домики многоярусные построю, да баобабы высажу, чтобы когти драли! Планов — громадьё!

А хорошее игристое. Жаль, что перевели. Ик!

Вот зачем мне нужны пираньи? Это не по-нашему, вот совсем. Нужны крокодилы. Их можно приручить. Да? Если нажрусь и полезу в ров купаться, то лучше с крокодилами, чем с пираньями. А еще нужно механизмы опущения… опускания… люстр сделать. Как у Сатарис. И её тогда в гости будет не стыдно позвать. Хорошая, всё-таки, девушка. Хоть и подкузьмила мне с Валерой. Но с ним справились! Какой орёл сейчас! Выправка — во! Глазки стеклянные! Решительный, как удар серпом по яйцам! Инициатива… а зачем она, ик!… ему? У него есть Князь Тьмы. Вумная…

Как сделать такое джакузи, чтобы в нем нельзя было утонуть? А, стоп. Я же не могу утонуть. Никто не может! Вот, сэкономим! Еще завалинка нужна будет. Не хочу замок без завалинки. Буду на ней по вечерам семки с дворовыми девками грызть, а Лилит будет приходить и смотреть осуждающе. А потом и её грызть научим! Семки — они такие…

Так и ходил я по окрестностям, периодически стукаясь плечами о стены в узких коридорах, пока не наткнулся на здоровый зал. Вообще здоровенный, большой как стадион. И пустой как моя подвыпившая голова, в которой кончились все потребные идеи. Заодно и переживания тоже кончились, поэтому мне было хорошо! Только устал слегка. А здесь, в зале, вооон тама, стоят сидушки. В смысле кресла. Удобные на вид. Только к ним по ступенькам подняться надо. Глупо как-то делать ступеньки к креслам. А если человек пьяный, он же и полететь носом вниз может?

— Всё у этих арысто-кра-тов через зад…, - запутался я языком в зубах, — …д-жопу! Всё через неё!

В маленькое кресло я бы задом не въехал, а среднее меня не привлекло тем, что в нём пришлось бы сидеть. А я сидеть не хотел. Хотел лежать, перевесив ноги через подлокотники, пить вино и чувствовать себя хорошо, так как все мысли ушли. Пришлось занимать самую большую и богато украшенную штуковину с высокой спинкой. Офигительно высокой спинкой! И там, высоко надо мной, в полутьме, у двух высоких фигурных штырьков, которыми заканчивалась спинка суперстула, висела еще одна корона.

— Дпфффрхавффр…? — пробурчал я, глотая из бутылки. В переводе это значило «Они их тут солят, что ли?».

Ответа у мироздания не было. Я лежал, смотрел вверх по причине лежачей позы, пил вино и пытался… что пытался? Не знаю, погрузиться еще больше в пьяное спокойствие? Наверное. Здесь было хорошо, тихо, никого из людей, никто не орёт, никто не смотрит на меня взглядом «ну давай поправь всё, чтобы оно было светлым и радостным!». Замечательное место, замечательное игристое, замечательный я.

…только вот корона, сука такая, раздражает! На глаза лезет! Сбивает с мысли! А я тут думать пытаюсь. О своем, о наболевшем.