Моргемона

— Тебе что, Леммарт самой нравится?

— Нет-нет, что ты!

— Аврора, ты можешь сказать мне.

— Нет, совершенно нет! — заявила та, но глаза её, как показалось Гидре, гласили обратное. — Леммарт твой муж. А мне этого всего не надо…

«Странная получается картина», — призналась себе диатрис.

Леммарт вскоре прибыл на ландрисском корабле, и поэтому они отужинали в трапезной зале Лорнаса вместе. На сердце у обеих девушек было тяжело, но диатрийский консорт, как всегда, зажигательно шутил за всех бардов и мимов вместе взятых. Он поминал и лягушачьи лапки, и прочие их приключения годовой давности. Однако Гидра всё равно сослалась на желание спать одной и ночью, как обычно, отправилась к поймам Тиванды.

Лилигрисы покрывали теперь уже весь склон под Лорнасом, даже самую крутую его часть. Скоро их стало бы видно из-за мангровых крон. Гидра шагала, охваченная тревожными чувствами. Она боялась, что не встретит Энгеля — такое иногда бывало, если он был занят.

Но он ждал её на берегу. Увидев его, диатрис припустила бегом и кинулась в его объятия, так что он сел ровнее и прижал её себе обеими руками.

— Энгель, милый, — шептала она, вся дрожа. — Я…

— Тш-ш, — отвечал он ей, своими живыми, настоящими руками гладя её по голове и по плечам. — Тихо, моя хорошая.

Она утопила пару слезинок в его длинных волосах. И посмотрела на него — хоть и молча, но глаза говорили за неё сами. А он взял её щёки в свои ладони и прошептал ей прямо в губы:

— Я люблю тебя, моя Шаа. Я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Но я счастлива с тобой.

— Если это переменится, я не хочу, чтобы ты горевала из-за меня, — и его прохладные губы коснулись её вновь. — Ты живая. А я нет. Всякому понятно, что между нами есть непреодолимая сложность.

— Энгель…

— Мне много, много лет, моя лапочка. Я не боюсь ничего, кроме твоих горестных слёз.

Однако ком застыл в горле Гидры.

«Ещё чего», — подумала она. — «Я, кажется, уже дала понять и тебе, и всему миру, кого я выбрала. И я этого не переменю».

— Ты их не увидишь больше, — пообещала диатрис и ткнулась лбом в его лоб. — Я буду приходить к тебе довольная. Потому что всё будет идти так, как я решила.

— Какая же ты упрямица, — вздохнул Энгель, но обнял её крепче, не лишая себя соблазна побыть с ней наедине звёздной ночью.

Впрочем, своё отношение к Леммарту он не упоминал лишь из приличия. Хотя нельзя сказать, что он его не замечал. Однажды Леммарт явился к супруге и заявил взволнованно:

— Представляешь, гуляю я с Ма… в общем, с одной мадам, по делам, конечно же! И тут мне как на голову чуть не рухнет та часть арки с тиграми, что у площади… на чём только держится, сколько веков она там стояла и почему ждала меня?

Гидра расхохоталась в ответ.

— Но, может, мне повезло, — продолжал сэр Леммарт. — Потом я говорил с Фабианом из моего полка, а он утверждал, что у Манны есть некие проблемы со здоровьем, а ведь я мог бы с ней пойти.

Гидра тут же перестала смеяться и швырнула в него одну из масляных медуз.

— Идиот, — заявила она. — Хоть это, чёрт тебя возьми, как-нибудь проверяй!

— Да я уж понял…

Так или иначе, это лето они, как и прошлое, остались проводить в Лорнасе. Гидра, Леммарт, Аврора, Лесница, Летиция и камергер Леон Паррасель. Гидра всё так же платила жалованье Амадину, чтобы тот пел песни и изображал крики разных попугаев. Ездила с Авророй и сестрой на пикники за город. И разбирала письма и послания с разных островов, втайне надеясь, что не случится ничего такого, что потребует её внимания.

Спокойствие и размеренная жизнь позволили Гидре набрать несколько килограммов, и она стала живее и здоровее. А к началу сезона дождей, лунару зимену, она наконец обнаружила, что вошла в положение.

Доктору Спаргу пришлось прописаться в Лорнасе. Каждый день он ходил за диатрис, на любую её жалобу подбирая ей соответствующее лекарство. Но сложнее всего было выбрать меру для постоянных скачков настроения. Гидра стала острее ощущать отсутствие Энгеля в реальной жизни и всё меньше хотела видеть подле себя Леммарта. Тот тоже то был терпелив и заботлив, то, бросив всё, пропадал на несколько дней, а то и недель. И Гидре всё чаще хотелось уйти подальше от привычных серо-голубых стен Лорнаса, к Тиванде, и лишь убедительные слова самого Энгеля возвращали её обратно к жизни.

В шестой лунар дождей, димен, когда Леммарт возвратился со строевых учений Дорга, он даже не поздоровался с супругой. Они молча разминулись в анфиладе принцевых комнат. И Гидра, разумеется, воспользовалась и этой ночью, чтобы отправиться к реке. Вот только Леммарт всё-таки выследил её и догнал у подножия холма, до которого разлилась великая река в сезон ливней.

— Гидра! — позвал он негромко. Та вздрогнула и обернулась. Она слишком привыкла к тишине во время своих ночных вылазок.

Она ответила ему хмурым взглядом, молча вопрошая, чего ему нужно.

— Значит, этим ты занимаешься в Мелиное, — запыхавшись, он настиг её и остановился рядом. — Ходишь к реке. Постоянно. Ландрисы докладывали мне об этом не раз, но теперь я увидел своими глазами.

— И что? — огрызнулась она, пряча живот за рукавами.

— Одна, ночью.

— Это всё ещё черта города. Тигры здесь не появляются.

Леммарт нахмурился и грозно сверкнул жёлтыми глазами. Она вздёрнула подбородок, готовая хорошенько с ним поругаться, но красивое лицо рыцаря вдруг погрустнело. Он неловко погладил её по плечу согнутыми пальцами. И сказал:

— Ты скучаешь по нему. Я знаю. И я вечно злюсь на это вместо того, чтобы хоть чем-то тебе помочь. Но я… словом… почему… почему сюда? Что ты ищешь на берегу? Расскажи мне.

— Ты не поймёшь, Леммарт. Считай, что я просто грущу, глядя в своё отражение.

— Нет, ты не такая. Если ты приходишь, значит, зачем-то. Ещё ни разу не видел, чтобы ты делала что-то впустую.

Гидра внимательно всмотрелась в его лицо. Разлившаяся по склонам ночь располагала к откровениям. И она сказала:

— Потому что он тут, на берегу.

— Тут? Сейчас? — Леммарт на всякий случай оббежал глазами склон и мангровый лес, в корнях которого плескалась вода.

— Нет. Сейчас нет. Но он бывает здесь, — и Гидра тоже обернулась к воде. — Он есть на самом деле, просто иначе, не как мы.

Она ждала возражений и привычных суждений о том, что жить надо настоящим, а не прошлым. Однако Леммарт неожиданно шагнул к ней, и, судорожно вздохнув, прижал её голову к своим губам.

— Милая… милая… — забормотал он, беспорядочно гладя её по плечу второй рукой. — Ты же… ты же понимаешь, что так не может быть? Хотя бы самую малость понимаешь?

Гидра содрогнулась от испуга. И быстро мотнула головой, отстранилась.

— Нет, это правда, — дрогнувшим голосом сказала она и выдержала его отчаянный взгляд. — Он есть. Я могу брать его за руку, вот как тебя.

Но Леммарт ни верил ей ни мгновения. В его взгляде укоренялся страх.

— Не смотри на меня так! Я доа и кошачья диатрис, и я бы не сказала, что встречать у великой реки Энгеля — это самое странное из всего, что со мною было!

Он сморгнул и всё равно обнял её, заставив её чувствовать себя неудобно.

«Если Энгель рядом, он не покажется, пока Леммарт тут. Но он наверняка видит».

— Хорошо, хорошо… — забормотал диатрийский консорт смиренно. — Хорошо. Я уйду, не буду мешать. Только сделай одну вещь. Попроси у него что-нибудь, как на память. Украшение или прядь волос. Сожми в кулаке… вот так, — и он загнул ей пальцы. — И принеси мне. Хорошо?

— Ладно, — проворчала Гидра. И проводила его взглядом.

Тиванда в сезон дождей была огромна. Она тихо журчала под ногами, заставляя диатрис думать о том, не подточат ли однажды её воды основание Лорнаса. Но скучать ей пришлось недолго — Энгель возник, идущий по мелководью босиком.

Гидра заулыбалась ему.

— Как себя чувствуешь, луна моя? — спросил почивший диатр и, громко шлёпая по воде, приблизился к ней.

— Сносно, — отозвалась Гидра. — У меня постоянно болят ноги. И голова. Но, когда я гуляю, становится лучше.

Он покачал головой и обнял её за плечи.

— Как перестанут дожди, оставайся спать со мной здесь, — предложил он ласково. — На свежем воздухе всегда полегче.

— Да… — Гидра уткнулась в его плечо и наконец решилась. — Послушай. Можно я возьму с собой прядь твоих волос? Положу к себе в кулон.

Энгель посмотрел на неё задумчиво. Но кивнул и, сняв с пояса красивый старинный кинжал, которого при жизни у него никогда не было, щедро отрезал часть своего белого локона.

— Держи, моя радость.

Они провели вместе много сладостных минут, но напоследок он вспомнил об этом подарке. И напутствовал:

— Прошу, милая… храни этот локон как память обо мне, как и собиралась. Знай, что я рядом. Всегда.

Она не знала, о чём он, а он не стал вдаваться в подробности. Поэтому она возвратилась в Лорнас, крепко зажав в ладони белую прядь. «И как я раньше не додумалась», — тепло думала она, прижимая их к своей щеке на ходу. — «Когда мне будет грустно, я просто коснусь его волос, и всё станет хорошо».

Из-под двери спальни виднелся свет. Леммарт не спал, дожидаясь её при свечах. Гидра молча прошагала к нему и раскрыла перед ним ладонь.

Пустую ладонь.

Сердце замерло. Она уставилась на свою руку, пробежала взволнованным взглядом тонкие пальцы. Поскребла кожу ногтями. И вдруг впилась ими в свою руку со страшным криком — и упала на колени.

Сквозь шум в ушах раздался топот. Леммарт кинулся к ней, схватил её за плечи. Зазвенел остервенелый голос Авроры:

— Идиот! Что ты наделал?!

— Я просто хотел…

— Ты жестокий, ты вредитель!

Мягкие, но сильные руки Авроры расцепили пальцы Гидры. Она не позволила ей содрать с ладони всю кожу и крепко прижала её к своей груди. Но Гидра больше не плакала.

Она просто дрожала, не в силах смириться с тем, что узнала. И смотрела прямо перед собой на болезненно пляшущие огоньки.

Следующие дни она провела в постели, потому что врачи оправданно волновались за её положение. Но отчаяние разума было для неё хуже тянущих болей в животе.

— Аврора, — обращалась она к своей подруге, которая не отходила от неё ни днём, ни ночью. — Но ведь я не могла знать всего, что он мне советовал, сама. Законы, назначения, меры пресечения, всякие там… я вообще в этом не разбиралась!

— Первое время — да, — кивала та, гладя её по слипшимся рыжим волосам на макушке. — Мне казалось, ты полагаешься на интуицию. Она у тебя очень развита. Но потом ты стала видеть результаты своих решений и корректировать их.

«Он всё реже присоединялся к делам Рэйки последние лунары».

— Но ведь я сразу же стала делать то, о чём понятия не имела…

— Тебе так кажется, милая. Вы с Энгелем постоянно обсуждали управление и дела Рэйки. Тебе что-то запомнилось, но ты не отдавала себе отчёт в том, что это были твои решения.

Кровь стучала в голове, и Гидре дышалось всё труднее.

— Но нет, а как же кошки? Печати? — бормотала она бессвязно. — Не одна я знаю об этом. Иерофант ведь тоже…

— Да, но он говорил об одном, а ты о другом. То, что он рассказал, никак не подтверждает возможность того, что дорогой кузен хоть как-то жив, — вздыхала Аврора и гладила её ещё сильнее, чтобы диатрис чувствовала её присутствие.