Грехи империи

Глава 5

Стайк лежал на полу в каталажке трудового лагеря, уставившись в потолок с потрескавшейся штукатуркой. Всё болело. Со стоном перевернувшись, он выкашлял слизь с кровью и сплюнул на пол. Он не помнил, когда в последний раз ему так доставалось. Его закончили бить и швырнули сюда три часа назад, но казалось, будто прошла целая жизнь.

Где-то поблизости поспешно собиралось начальство, чтобы решить его судьбу. Будут передавать по кругу записку из канцелярии леди-канцлера, пытаясь прочитать между строк и гадая, оставить его в живых или им сойдёт с рук, если они закончат начатое расстрельной командой десять лет назад.

Стайк пытался припомнить, убил ли кого-нибудь после слушания о досрочном освобождении. Вся драка была как в тумане − крики, взмахи дубинок, удары кулаков. Ему хватило ума не достать нож для выстругивания, который теперь отобрали, но он помнил, что сломал по крайней мере несколько рук. Он был взбешён, когда вступил в драку, а в таком состоянии трудно сохранять здравомыслие.

Если он убил одного-двух охранников, его вздёрнут на виселице ещё до восхода солнца, независимо от того, хотела ли леди-канцлер оставить его в живых.

Рассердиться бы на самого себя, но на это нет сил. Пять лет прошло с тех пор, как он огрызался с охранником, семь − с тех пор, как пускал в ход кулаки, и восемь после попытки побега. И всё ради напрасной надежды на досрочное освобождение. Наверняка следующие полгода он проведёт в дыре, а после придётся годами отвоёвывать привилегии обратно.

Он сел. В бездну дыру. Что будет с Селиной? Её папаша умер: засосало в болото, когда рыл канавы. Стайк − всё, что у неё есть. Без него она станет лёгкой добычей для охранников и заключённых. Она не протянет и до конца лета.

− Тебя отколошматили восемь охранников, а не прошло и нескольких часов, как ты уже спокойно сидишь.

Стайк резко повернул голову к двери камеры, решив, что это какой-нибудь охранник в жёлтом ждёт своей очереди поиграть с дубинкой. Но вместо этого увидел мужчину в чёрном костюме, цилиндре, с тростью под мышкой и в ботинках, начищенных до зеркального блеска.

Незнакомец был худой и высокий, с узкими плечами дуэлянта, характерным ястребиным лицом, чёрной бородкой клинышком и холодными голубыми глазами. На вид − немного за тридцать. Он постучал тростью по решётке.

− Большинство вообще не очнулись бы после таких побоев. Ты в самом деле проклятый неубиваемый?

Стайк настороженно рассматривал его. В трудовом лагере никто так не одевается и определённо не околачивается перед камерами.

− Ты всё видел? − осторожно поинтересовался Стайк.

− Видел. − На губах незнакомца заиграла лёгкая улыбка.

− Я кого-нибудь убил?

− Проломил пару голов. Но они выживут. Это было впечатляюще. Я рад, что десять лет тяжёлой работы не выбили из тебя боевой дух.

Стайк присмотрелся к посетителю внимательнее. Не впервые у него возникло ощущение, что они знакомы.

− Ты знаешь, кто я?

− Тебя это удивляет?

− Официально я десять лет как мёртв. Судья, рассматривавшая моё досрочное освобождение, думала, что я «какой-то другой Бен Стайк».

Мужчина прошёлся туда-сюда по коридору и прислонился к стене, словно ничуть не боялся запачкать пылью дорогой костюм.

− Бешеный Бен Стайк был героем революции. «Бешеные уланы» были легендой. − Он усмехнулся. − Кроме того, мы встречались раньше.

Почему-то это не удивило Стайка. В этом человеке чудилось что-то смутно знакомое, словно Стайк видел его портрет у кого-то над камином.

− Я тебя не помню.

− Греджиус Тампо, эсквайр, − произнёс мужчина с лёгким поклоном.

− Адвокат? − поинтересовался Стайк. − У меня было мало знакомых адвокатов.

− Тогда я не был адвокатом. Я был солдатом. Служил в Тридцать втором драгунском полку. Переметнулся туда из кезанского иностранного легиона, когда началась война.

В любой другой стране слово «перебежчик» считалось ругательством. Но у фатрастанцев это знак гордости. Практически все, кто сражался во время революции против Кеза, были в каком-то роде перебежчиками. Стайк порылся в памяти в поисках подсказки, которая помогла бы узнать Тампо. Но он явно слышал это имя впервые. Может, что-нибудь вспомнит, когда в ушах перестанет звенеть и боль утихнет.

− Мне это ни о чем не говорит. Без обид.

− Ничего страшного. Мы пересеклись лишь ненадолго.

Были времена, когда Стайк обнял бы боевого товарища, предложил пива и всю ночь травил бы байки. Но больше нет. В трудовом лагере призраки прошлого редко сулили что-то хорошее. Новые заключённые означали ещё больше чужих проблем, а новые охранники − что нужно изучать ещё и их привычки и образ мыслей. Но Стайк поймал себя на том, что Тампо ему нравится. Между солдатами существует взаимопонимание, которое большинство людей не в состоянии постичь, − связь, выкованная победой, насилием и даже поражением.

− Ладно, − сказал Стайк.

Он осторожно потрогал голову и попытался встать. Охранникам не удалось сломать ему кости − для этого понадобилось бы что-то покрепче дубинки, − но голова закружилась сильнее, и у него ушло несколько секунд на то, чтобы удержать равновесие. Он вытянул руки в стороны и коснулся кончиками пальцев противоположных стен камеры, распрямляя спину.

− Спасибо за разговор. Приятно поболтать с человеком, который помнит моё имя. Но лучше тебе убраться отсюда, пока не вернулись охранники.

− Они нас не побеспокоят.

− У них часто бывает обход.

− Горстка кран производит сильное впечатление.

Стайк прекратил потягиваться и поморгал, несмотря на боль в глазах.

− Ты пришёл меня повидать? − с недоверием спросил он.

Должно быть, один из тех охранников звезданул его по башке особенно сильно. За десять лет его не навестила ни единая душа.

− На самом деле я пришёл на твоё слушание о досрочном освобождении. − Тампо постучал тростью по полу, словно досадуя на самого себя. − Меня задержало движение на улицах, поэтому я на десять минут опоздал. Прибыл как раз чтобы полюбоваться на твою драку с охранниками.

Стайк призадумался.

− Я до сегодняшнего утра сам не знал о слушании. А ты как узнал?

− У меня есть друзья.

Стайк сделал полшага к Тампо, остановившись у самой решётки.

− Это не ты дал моей судье ту записку?

Тампо нахмурился.

− Какую записку?

Не рассказать ли ему о записке из канцелярии? Но все объяснения прозвучали бы как нытье. Кроме того, он и так уже слишком много наболтал этому незнакомцу. Лучше всего заткнуться и подождать, что решит администрация лагеря. Он прошёл в другой конец камеры, потом обратно.

− Так ты подкупил охранников, чтобы поговорить со мной? Полагаю, не просто о войне потрепаться.

− Нет, − как ни в чем не бывало ответил Тампо. − Не затем.

− Тогда чего тебе от меня надо?

− Хочу предложить тебе работу.

Стайк запрокинул голову и расхохотался. Смех сразу оборвался после странного щелчка челюсти и приступа головной боли. Он поморщился, потряс головой и глянул Тампо в глаза. Адвокат так и стоял, прислонившись к стене. Похоже, смех Стайка его немного смутил.

− Бездна, да ты серьёзно!

− Разумеется серьёзно. Ты же не думаешь, что я пришёл в трудовой лагерь, чтобы подшутить над человеком, которого все считают мёртвым?

− Ты предложишь работу, когда я выйду на волю? − резко спросил Стайк. − Потому что, сдаётся мне, я здесь надолго.

− Напротив. − Тампо посмотрел на карманные часы. − Если ты примешь моё предложение, то окажешься за воротами лагеря через пятнадцать минут.

− Чушь собачья!

Всё расположение к Тампо и чувство товарищества пропали, сменившись холодным гневом. Он что, издевается? Неужели Тампо агент леди-канцлера и пришёл потешаться над ним? Это жестоко, даже для неё.

− Работа не будет лёгкой, − сказал Тампо, словно не заметив опасного блеска в глазах Стайка. − Будут драки, убийства, может, даже настоящие битвы, но я полагаю, что тебе не привыкать. Думаю, старые раны после расстрела немного мешают, но, судя по лихости с охранниками, ты по-прежнему более чем способный боец. Ты по-прежнему Бешеный Бен Стайк.

Из горла Стайка вырвалось рычание. Он подавил желание просунуть руки сквозь решётку и сдавить голову Тампо, пока не лопнет.

Слегка приподняв брови, адвокат оглядел Стайка с ног до головы, словно только что купленную лошадь.

− Да, более чем способный. Я хочу использовать тебя как орудие − слепой инструмент для моих собственных целей, некоторые из них могут прийтись тебе не по нраву. Но это же не будет проблемой?

− Вытащи меня отсюда, и я, если нужно, убью новийскую королеву.

− Превосходно! Охрана!

В коридоре появились двое охранников в жёлтом.

− Будьте добры, выведите мистера Стайка из помещения. Мистер Стайк, я улажу несколько формальностей, и мы встретимся снаружи. Постарайтесь по пути не ввязаться в драку.

Процедура прошла стремительно, как водоворот. Стайка выпустили из камеры и повели через лагерь прямиком к воротам. Он двигался машинально, словно в ступоре, не веря в происходящее. На каждом шагу он ожидал, что это какая-то шутка, жестокая атака на психику − дать ощутить мимолётный вкус свободы и в последний момент её отобрать.

− Бен!

Этот возглас вывел его из ступора. Он обернулся: за ним шла Селина, стараясь держаться подальше от охранников.

− Бен, говорят, что ты подрался. Я думала, ты при смерти.

Стайк ощутил ком в горле.

− Погодите, − сказал он охранникам, останавливаясь и поворачиваясь к девочке.

Его дёрнули вперёд.

− Никаких задержек, − отрезал один из охранников. − Ты уйдёшь сейчас или не уйдёшь вообще.

− Она. − Стайк показал на Селину. − Она идёт со мной.

Он позволил им тащить себя, не в силах остановиться на пути к свободе.

− О девчонке речи не шло, − заявил охранник.

− Она не заключённая. − Стайк услышал в своём голосе отчаяние. − Её отец был заключённым. Он умер весной. Ей здесь делать нечего, она просто жила с ним в лагере. Проверьте записи и отпустите её.

− Ещё чего!

Стайка грубо вытолкнули из лагеря и закрыли за ним ворота, пока охранники отгоняли Селину. Она остановилась на безопасном расстоянии и, разинув рот, с отчаянием смотрела на Стайка. Пусть она ребёнок, но далеко не глупа. Она понимала, что это значит, от какой участи он защищал её в лагере.

− Прошу вас, − сказал Стайк. − Я не из тех, кто умоляет, но пожалуйста. Просто отпустите девочку.

Охранник проверил замок на воротах и одарил Стайка презрительным взглядом.

− Ты сегодня сломал ногу моему кузену. Он несколько месяцев не сможет работать. Твоя девчонка, − он указал на неё большим пальцем, − не протянет и недели.

Стайк бросился на него сквозь прутья, но тот со смехом отпрыгнул:

− Ты всего лишь убийца. Через пару месяцев опять попадёшь сюда, как только тот франт закончит дела с тобой. И мы устроим тебе торжественную встречу.

Стайк врезал кулаком по решётке и отошёл подальше, рассматривая сторожевые башни над оградой и мушкеты, которые держали наготове. Он разнесёт весь этот проклятый лагерь, чтобы вызволить Селину.