Судьба империи

Живописные узоры из золота возвышались над новым правителем. “Не ради этих рисунков я стал императором”, — сказал себе Линг.

Дверь в комнату была слегка приоткрыта, чей-то глаз наблюдал на Лингом. Это была Синзан. На девушке красовалось лёгкое миниатюрное платье с узорами из цветов лотоса, глаза были подведены чёрным карандашом, на губах сияла красная помада. За долгие годы заточения только сейчас Синзан могла ощутить себя женщиной. Но вырвавшись из плена, она не чувствовала покоя и безопасности. Синзан оказалась в незнакомом мире, где нет нужды подчиняться чужой воли, выдавать себя за другого человека (а такое происходило, если Синзан выходила из золотой клетки — дворца Туранов). Она оказалась не готова к свободе.

— Госпожа Синзан, зачем вы подсматриваете за господином? — прозвучал под ухом голос Лан Фан.

Синзан вздрогнула и отскочила от двери.

— Я не подсматриваю! Я просто хотела ему сказать… — она опустила глаза. “Зачем врать, если ответ виден на твоём лице?” — осознала девушка и сказала. — Да, я подсматриваю. Я хочу узнать, каким человеком стал мой брат. Мы же столько не виделись.

— Ну Линг сильно изменился, — протянула Лан Фан и слегка засмеялась. — Но жадность к еде сохранилась. Готовьтесь, что вам придётся прокармливать целого быка, госпожа Синзан.

Синзан подняла наверх глаза. “Почему я? Возьмите Фейин, она же дочь…” — с того самого дня эти слова она вспоминала каждый день. Синзан взяла руку Лан Фан.

— Пожалуйста, не зови меня госпожой. Человек, который одиннадцать лет был чужой собственностью, не имеет права владеть людьми.

— Хорошо, — улыбнулась Лан Фан.

Кажется, Линг заметил шорохи за стеной и встал с кровати. Девушки поспешили убраться из его новых покоев. Они выбежали в окну и встали, как будто бы любуются солнышком. Но Линг и не думал разбираться со “шпионами”.

— А чего мы убежали? — вдруг удивилась Синзан.

Лан Фан пожала плечами. Внезапно Синзан почувствовала, что ей хочется смеяться, смеяться над собственной глупостью, которая оказалась свойственна принцессе… Нет, она не принцесса.

— Я хочу начать всё с чистого листа, — сказала Синзан. — Лан Фан, можешь мне помочь? Мне нужно понять, что такое жить. Но я боюсь даже общаться с людьми, видя в них угрозу. Я хочу познать жизнь, стать свободной. Лан Фан, — девушка смутилась. Она спрашивала ведь об этом слугу. — С чего начинается свобода?

Лан Фан показала рукой на окно.

— Посмотри.

На лужайке, куда выходило окно, Альфонс играл с маленькой Сяо Мэй. Панда бегала по спине парня, цепляясь когтями за его куртку, а Ал пытался снять её с себя. Мэй сидела на траве, где были разложены приготовления для пикника, и смеялась над неуклюжестью Элрика. Наконец уставший Ал плюхнулся на землю.

— Я устал! — констатировал он.

— Любишь кататься, люби и саночки повозить, — подметила девушка.

— Ты не забыла поговорки Бригса?

Мэй мотнула головой. Как можно забыть об этом чудном месте, где повстречала Альфонса? Мэй не прочь и сейчас была отправиться на север Аместриса, чтобы вместе с Алом слепить снежную бабу. И тут она заметила неладное в друге, при упоминаниях о родной стране Ал погрустнел. “Тоска по родине?” — спросила себя Мэй.

— Когда же я отправлюсь дальше на Восток? — не подтвердил её мысли Альфонс. Парень встал на ноги. — Я же решил, что обойду все восточные страны, но ваш Ксинг не отпускает меня! После того, как навестил брата в Ризенбурге, то думал, что в Ксинге задержусь недели на две, передохнуть. Но сначала задержался на месяц, когда тебя в тюрьму посадили, сейчас жду коронацию Линга, и после коронации неудобно сразу же уходить. Должен хотя бы неделю побыть с другом и поддержать его начинания.

— Альфонс, значит, это твоя судьба — Ксинг, — посмеялась Мэй. — Оставайся жить у нас.

— Может, и останусь, — Ал разглядывал смеющиеся глаза подруги. — Но после того, как обойду Восток.

Мэй осторожно подошла к Элрику. Их разделяло всего несколько шагов и панда, игравшая со шнурками ботинок Ала.

— Я тут решила… — девушка промолвила. — Я отправляюсь с тобой путешествие. Без возражений! Мне тоже хочется набраться знаний мира по алхимии.

Ал и Мэй стояли друг напротив друга. Их щёки горели, оба чувствовали одно и то же.

— Мэй… — произнёс Элрик. Но девушка его перебила.

— Дай скажу это я. Альфонс, ты парень скромный, но смелый, а тут я трусиха. Пока не ушли силы, мне надо сказать… — Мэй быстро вздохнула и выдохнула. — Я люблю тебя, Ал!

Она подскочила к Элрику и поцеловала его.

Лан Фан кивнула головой Синзан, что смотрела с любопытством за принцессой Чан и младшим Элриком.

— Всё начинается с силы духа. В том числе и свобода, — ответила Лан Фан.

***

Солнце почти село. Но во дворце жизнь не затихала — завтра состоится коронация, а сегодня решается судьба кланов империи. За круглым большим столом сидели главы всех пятидесяти кланов. По большей части это были дети умершего императора и братья, сёстры нынешнего. Но присутствовали и матери, императорские наложницы, и их родственники. Клан Туран представлял дядя Михонга и Зихао, клан Яо — Тин, ведь её сын больше не мог быть главой.

В центре стола на высоком стуле восседал Линг, по правую руку от него сидела Синзан и мама, по левую Мэй и Фансю, покрытая траурной ваулью. По углам комнаты расположились видные чиновники Ксинга, возле них были Альфонс, Джерсо и Зампано. Но они присутствовали просто как наблюдатели и как ближайшие люди императора. Позади Линга стояла Лан Фан. Как и раньше она верно несла службу. Она не была уволена после обмана о покушении, но Линг не собирался видеть телохранительницу, а Лан Фан не навязывалась к нему. После смерти отца Яо не просил девушку вернуться, всё получилось само по себе. Лан Фан сторожила Линга, Линг давал ей определённые указания. Всё официально, всё в рамках службы и статуса господина и слуги. Ничего лишнего.

— Я уже император, — начал собрание Линг. Голос его звучал несвойственно холодно. — Но церемония восшествия на престол будет только завтра. Завтра начнётся новая эпоха Ксинга. Первым законом, который я издам, будет закон о престолонаследии. По нему вся власть перейдёт в руки клана Яо, — не скрывал правды Линг. Он не любил лукавить даже в целях заботы о чувствах людей, — моим наследником, естественно, будет мой ребёнок, носящий фамилию Яо. Как вы поняли, многожёнство отменяется. Конечно же, я могу поженится на одной из ваших женщины и новый наследник будет представителем двух кланов. Но это маловероятно, — умирающая Фейин с ножом в сердце ярко предстала перед глазами монарха. — Мы ведь взрослые люди, понимаем, что истории про любовь двух людей из враждующих родов очень редки. Ладно, хватит лирики, — бахнул по столу Линг. — Я вас собрал только по одному поводу, пока на мою голову не одели корону, я хочу уладить все вопросы не как император, а как ваш брат или как брат ваших детей.

В зале воцарилось тишина. Все и так молчали, не смея говорить вместе с императором, но сейчас слышно было только жужжащую муху.

— Я не буду устраивать репрессии, гонения, — громко заявил Линг. — Лучше того, вы сохраните за собой свои провинции, — парень выждал, пока собравшиеся ахнут и охнут, и продолжил. — Однако вы не сможете передать провинции по наследству своим детям, как было раньше. Пост губернатора с завтрашнего дня будет первое время назначаться мною, пока я не смогу быть уверенным, что выборы пройдут честно и добровольно. Это во-первых, — поднял он голос, давая главам кланов пищу для размышления. — Во-вторых, вы остаётесь на своих должностях до первого грома. Будете управлять провинцией мудро и по совести, и кто знает… вдруг, и у ваших детей появится возможность занять ваш пост.

Линг кашлянул. Он провёл взглядом глав сильных кланов, которые переваривали услышанное в голове. Они ждали, что Линг заберёт у них земли, силу, власть, объявит врагами народов, но он всё сохранил! Они не знали, смотреть на это как проявление слабости или благодушия.

— А теперь поговорим про вас, — обратился Линг к слабым кланам. — Никто, повторяю для всех собравшихся, никто больше вас не тронет! Пока в империи будут действовать ещё пережитки старой клановой системой, вы будете находиться под моей личной охраной. Я изучил ваше материальное положение. Что могу сказать? Делить империю я не намерен, за вами останутся владение только сельскими поселениями или поместья без власти. Но помочь материально я готов вашим районом, каждому вашему члену. Мы родня, этого факта не отнимет у меня никакая власть. Только не забудьте, что помощь моя не будет постоянной. Вы должны сами научиться обеспечивать свой род и хранить многовековую его историю, мне на шею никто не сядет, — Линг поудобнее и жеманнее развалился на стуле. — Родня, вы свободны! А вы, чиновники, останьтесь. Поговорим о самой империи. С вами у меня не такой приятный и короткий разговор предстоит.

Линг не ошибался. Собрание растянулось на четыре часа. Обсуждался каждый вопрос, даже о разведении кур поговорили. С чиновниками было сложнее, если братьям Линг смог оставить земли империи под строгим контролем, то чиновников всех не оставишь на местах. Одни люди были талантливыми в своём деле, но они подчинялись лишь императору-отцу, а не Лингу — нужно было завоевать их веру или найти компромисс. Другие талантливые чиновники помимо своего мастерства управлять государством имели много чёрных пятен за собой. С одной стороны жалко таких умов лишаться, но находиться вместе с ним — это противоречит личным убеждениям. А были и те, кто достиг своего места благодаря лести к императору-отцу.

Оставить хороших и выгнать плохих — правильный на первый взгляд вариант. Но Лингу нужны были умы, и он хотел остаться в живых. У каждого из людей, что сидел перед ним, было достаточно средств, чтобы нанять лучшего в мире наёмного убийцу (а теперь много ума не нужно, дабы убить Линга — пробить пулей печать на шее и император мёртв), достаточно средств, чтобы задурить голову народу или армии и поднять восстание.

Пришлось Лингу в некоторых местах поступиться честью и перевести кое-кого на должности пониже и подальше от столицы. Пришлось, ещё не надев корону на голову, от имени жреца, что заменял эти две недели собой императорскую власть, прямо в зал позвать стражу и схватить троечку человек, за которыми числились не только разграбления империи, но и заказные убийства соперников.

Много врагов нажил за это день Линг, не став полноправно императором. Но почва, на которой зиждилась империя, оказалась очищена от червей, поедающих её. Названы новые лица, кто станет править страной. И не было сказано ни одно слово о смертной казни. Недостойные потеряли в худшем случае свободу и имущество, достойные сохранили место, уважение императора и прониклись почтением к нему. Одно осознали все — Линг не предаст свой девиз: “Нет народа — нет правителя. Правитель должен существовать ради своего народа”.

***

Этот день ждали многие. Ворота дворца были распахнуты для народа. Они не впускали посторонних вот уже сто лет, все прошлые церемонии передачи трона проходили в церемониальном дворце, поближе к стенам крепости. Но Линг решил, что площадь за дворцом мала для всех желающих и открыл врата, переместив вдобавок место для церемонии.