Цикл "Аратта". Книги 1-7

* * *

«Красивый был дворец», – подумал Ширам, разглядывая пожарище.

В сиянии яркого зимнего дня сгоревший кром Мравца выглядел особенно безобразно. Почерневшие балки торчали из снега, словно обгоревшие кости. Даже сейчас здесь витал сильный запах гари. Огонь пожрал все, что находилось внутри стен. Видно было, что дривы очень постарались, уничтожая всякую память о присутствии арьев на их земле. Чертог наместника и придворный храм пострадали особенно сильно. Бывший наместник Мравца, тоскуя по столице, постарался выстроить на высоком холме уменьшенное подобие Лазурного дворца. Ширам, окидывая взглядом торчащие из сугробов обгорелые, покосившиеся останки стен и башен, подмечал знакомые черты.

Воспоминания о столице обратили его мысли к недавнему разговору с Янди.

Это было несколько дней назад. Войско накхов двигалось по полузаброшенному дривскому тракту. Накануне прошел снегопад, все было засыпано рыхлым снегом. Коней пустили шагом, чтобы не утомлять понапрасну. Янди, одетая воином-накхом, в черной боевой раскраске – она наносила ее каждое утро, чтобы никто из дривов случайно не узнал ее, – неторопливо рассказывала родичу о братьях-саконах, о старшем из них, кузнеце по имени Тхери, и о своем сыне, которого не видела почти с рождения.

«Я знаю, что Тхери скрывается в землях ингри, – говорила она. – Многие воины из тех мест носят мечи его работы. Думаю, он служит Учаю, вождю ингри, – тот был бы дурак, если бы прошел мимо такого искусника. Я найду Тхери и заберу сына. Мы воспитаем его как должно. Позор, что мой сын, внук сааров, вынужден работать ради куска хлеба и скитаться по лесам вместе со своим трусом-отцом!»

«Твой сын все же наполовину сакон, – напомнил Ширам. – Для них работать в кузне – не позор, а священнодействие. Однако я доволен, что ты вспомнила о сыне».

«Благодаря тебе, брат, я наконец обрела род и семью. Прежде я и не понимала, чего была лишена. Теперь многое, о чем я раньше и не думала, становится для меня важным…»

Янди покосилась на Ширама и неожиданно спросила:

«Ну а ты – ответь, что ты ищешь в этих заснеженных лесах? На совете ты сам сказал, что в зимнем походе нет смысла. Но когда Тулум передал нам тайный приказ Аюра, я видела, что ты был рад. Почему? Этот поход не сулит славы. По сути, ты лишь прикрытие для меня и Даргаша. Пока все будут трепетать перед грозным Ширамом, никто не заметит одну скромную накхини с ручным волком…»

«Ты слишком наблюдательна, – хмыкнул Ширам. – Когда я в прошлый раз побывал в здешних местах, мне пришлось крайне бесславно уносить ноги…»

«Ах вот оно что!»

«Да. Молодой Учай, еще не вождь ингри и даже не воин, чуть не убил меня тогда. Правда, я был искалечен и едва стоял на ногах…»

Ширам невольно бросил взгляд на культю. В столице ему предлагали отлить бронзовую кисть, но он отказался – хотел, чтобы люди всегда помнили о его руке, оставленной в Накхаране.

«Я уже готовился к позорной смерти… Меня спас Хаста – помог ускользнуть в последний миг. Помню, как он увозил меня, беспомощного, а Учай орал вслед, что поединок не закончен…»

«И теперь ты хочешь закончить его?»

– Маханвир!

Голос молодого накха отвлек Ширама от воспоминаний.

– Пришел князь вендов, маханвир.

– Не князь, – буркнул Ширам, отворачиваясь от развалин дворца. – И не вендов. Зови его сюда.

Вскоре подошел Илень. Ширам приветствовал его как знакомого.

– Я спешу к тебе, воевода, – поклонился Илень, – чтобы передать волю наших старейшин. Мы готовы разговаривать с тобой.

– Рад, что дривы решили не хвататься за оружие, а прислушаться к голосу разума, – кивнул Ширам.

В свою очередь, Илень с недоверчивым любопытством рассматривал невысокого однорукого накха. Во времена наместничества Кирана накхов здесь не было – Киран их не любил, – поэтому ничего скверного они тут натворить не успели. Однако об этом народе воинов Илень слышал, пожалуй, даже слишком многое. Ширам привел всего пару сотен конников – слишком мало для войны. Зачем же он здесь?

– До меня дошли слухи, что Учай собрал войско и ведет его сюда, к Мравцу, – сказал Ширам.

Илень взглянул на него с невольным изумлением. Это была правда – но как она стал известна накху? Дривы и сами-то лишь пару дней назад выяснили, что к чему!

– Да я понятия не имею…

– Пусть Учаю передадут мои слова. Если он тотчас отступит в земли своего народа, его не будут преследовать. Но если хоть один вооруженный ингри появится под стенами Мравца – начнется война. И дривам не удастся отсидеться по домам…

– Почему ты мне это все говоришь, маханвир Ширам? Я же не изорянин!

– Ты здесь старший сейчас, верно?

– Я лишь следую воле схода старейшин, – осторожно ответил Илень. – Князь наш, Изгара, погиб. А вашего наместника Учай отдал богам…

– Знаю. Учай изгнал арьев и сжег город. С вашей помощью и при вашем участии. И ты понятия не имеешь, что он ведет сюда войско, не так ли?

Илень смущенно покашлял.

– Найти Учая непросто. Пока он в Ладьве сидел…

– А ты найди. И передай мои слова.

– Добро, – буркнул дривский воевода.

Ширам повернулся и принялся разглядывать остатки сгоревшего храма Исвархи. Одинокая обгоревшая стена торчала из кучи обломков. На ней виднелись остатки росписи, которую богомаз так и не успел подправить. Где арьи видели Исварху, попирающего Змея, дривам виделись Яндар и Ячур, священные братья.

– Ты, верно, заметил, что я не говорю о Киране, – продолжал Ширам, вновь обращаясь к Иленю. – Мы оба знаем, что он сейчас у Учая. Я мог бы потребовать его выдачи либо предложить дривам выкуп за его поимку… Однако не стану.

– Почему?

– Киран не просто изменник. Он преступно управлял дривскими землями. Он заслужил суда и казни здесь, в своем бывшем наместничестве. Попадись он мне, я бы передал его вам… Да-да, можешь не верить…

– Кому же верить, как не тебе, славный сын Гауранга?

Ширам усмехнулся:

– Опасаетесь, что я прибыл сюда карать мятежников, как мой отец в Ратхане?

Илень неопределенно повел глазами.

– Аратте вовсе не нужно, чтобы этот край лежал в руинах, – продолжал Ширам. – Я останусь тут до весны, начну восстанавливать Мравец. Прикажу снова открыть торг… Мои люди будут следить за порядком… Я принес вам мир – верите вы или нет. Готовы ли ваши старейшины встретиться со мной?

– Готовы, – склонил голову Илень. – Я с тем и пришел к тебе, воевода. Здесь поблизости – вон там, в лесу за рекой, – стоит храм грозного Ячура… Старейшины будут тебя ждать через два дня. Бери с собой свиту – сколько пожелаешь. Только приезжайте не раньше, чем зайдет солнце.

«Да кто это у вендов после заката солнца судил и решал? – удивился Ширам, немного знакомый с обычаями лесовиков. – Хотя храм Ячура…»

– Кстати, – будто вспомнив, произнес он, – ходят слухи, будто живет в ваших краях некий удивительный гусляр. Кто его пение раз услыхал, вовек не забудет…

Илень в замешательстве почесал пегую бороду:

– Чудо-гусляр? Должно быть, слепой певец Учая. Тот его все время с собой таскает.

– Как бы послушать его?