Империя дракона

Я выговорился и теперь с ненавистью смотрел на него. Меня больше не впечатляли ни его манеры, ни его величие. Теперь передо мной стоял всего лишь тот, кто олицетворяет зло. Мрачная роскошь и чуть заметная красота, теперь казались мне всего лишь театральным гримом, способным произвести эффект лишь на близоруких. А я заглядывал дальше и видел, как сквозь его зрачки проглядывает еще более черное, почти непревзойденное коварство.

–Ты всего лишь заносчивый мальчишка, который возомнил себя героем, – жестко произнес Ротберт, но его голос заметно ослабел.

–Людям плевать на чей-то героизм, – тут же нашелся я с ответом. – Одним героем меньше, одним больше – никого это не волнует. Кому интересно будет узнать о каком-то принце, которому давно положено обратиться в прах вместе с руинами своей страны.

–Ты больше не принц, – резко отозвался Ротберт. – Не смей больше упоминать при мне о своем высоком происхождении. Запомни, у ученика чернокнижника не может быть никаких титулов. Ты всего лишь новичок в запретных искусствах и так не сдвинешься с начальной ступени, если будешь забивать свою голову глупыми мечтами, вместо того, чтобы приобретать необходимые знания.

Он нервно заходил по камере. При каждом шаге полы его длинной мантии трепыхались, подобно крыльям. Даже в темном, низком помещение ему удавалось сохранить высокомерие и непринужденность. Передо мной предстал монарх какого-то мрачного, великолепного королевства, но из его уст вместо глубокомысленных изречений потоком лились злые и расчетливые речи.

–Никто кроме меня не стал бы делать тебе никаких одолжений, – уже в который раз князь попытался воспеть свою не существующую доброту. Кажется он сам начал верить в то, что делает посторонним услуги ни за что и даже терпит при этом ущерб.

–Кем ты был при дворе, никому не нужным младшим сыном, – настойчиво звенел в тишине его голос. – Министры тебя ненавидели, вельможи чувствовали в тебе опасность. С твоей честностью и гордыней ты бы даже отказался от привилегий, принадлежащих тебе по праву и принялся бы самостоятельно подыскивать себе место в каком-нибудь полку. А там сколько бы прошло времени, прежде чем ты дослужился бы до маршелского жезла?

Я устал от наших словесных пререканий. Мне хотелось снова остаться одному и вызвать призрак баядеры или хотя бы пестрые тени тех фокусников и актеров, которых раньше я так часто видел на рыночной площади. Но в этот раз князь был слишком зол на меня. Видимо он составил для так называемого ученика совсем другой график работы и ясно дал понять, что мне пора кончать с детскими играми и приниматься за более важные дела. Разве вызвать к жизни прекрасное видение для него всего лишь ребяческая забава. Тогда что же умеет он сам. Если столь пренебрежительно относится к моим первым успехам. Я заметил, что в стенах камеры нет ни трещинки, ни даже мышиной норы, будто все специально рассчитано для того, чтобы отсюда не смогла выскользнуть даже тонкая струйка дыма. А ведь в книгах написано, что есть такие существа, которые могут превращаться в дым или серебристый пар.

Когда я снова сфокусировал взгляд на фигуре колдуна, он уже держал в своих цепких пальцах какую-то грамоту и брусок воска.

–Черкни внизу прямо под текстом расписку, – властно потребовал он. Я неохотно взял перо и начертил внизу свое имя. Мне хотелось спросить не это ли тот самый роковой договор, по которому ученик колдуна закладывает свою душу, как вдруг на глаза мне попались несколько строчек. Там было сказано что-то о том, что принц Эдвин, единственный оставшейся в живых из династии прославленных правителей просит, чтобы какая-то высокопоставленная особа приняла его в определенный час в своем дворце. Мне это показалось странным, ведь пленник не может отправиться на прием. Только спустя мгновение меня осенило, князь хочет воспользоваться чужим именем, чтобы расквитаться с кем-то из своих врагов. Кто-то убедиться в подлинности подписи и печати и будет ждать меня, а вместо этого впустит в двери чернокнижника.

Ротберт уже капнул на бумагу расплавленным над свечой воском. Я снял с пальца перстень с печаткой, единственную вещь, напоминавшую о прошлом, но не решался поставить клеймо на сомнительном документе. Тогда Ротберт выхватил кольцо и с силой надавил на алую каплю воска, чтобы четко отпечатался крошечный герб. Потом он неохотно вернул кольцо и быстро удалился, не утруждая себя излишними объяснениями. Зачем ему в чем-то оправдываться перед узником?

Кого же он собрался уничтожить с помощью хитрой уловки на этот раз. Я долго мучился в догадках и наконец решил, что могу спросить об этом у бесплотных, незримых собеседников, но они лишь ехидно рассмеялись в ответ. Я с трудом заставил себя вернуться к прежнему занятию. Всегда сложно сосредоточиться на работе после долгого перерыва. Буквы плясали у меня перед глазами. Контурные изображения жар-птиц, саламандр и василиском сплетались в одну сплошную вязь. На одной из пожелтевших страниц меня заинтересовал облик сфинкса с привлекательной женской головой, на другом листе в глаза сразу бросалась красочная миниатюра с изображениям сирина и алконоста. Неужели все эти существа есть на самом деле. Я больше не мог ждать, взял в руки перо, обмакнул его кончик в густые чернила и приписал в конце сложной формулы знак довершающий заклинание. До этого ровное пламя свечи буйно взвилось вверх и мне показалось, что я вижу, как из огня и искр в муках рождается птица феникс, как крылатые демоны кружат под прозрачным куполом, как эльфы кружатся в бешеном хороводе, не желая выпустить из своих владений заблудившегося путника. Казалось, я смогу проследить весь ход истории с того самого мига, как из тени появились джинны и пери и до тех веков, когда весь мир неузнаваемого измениться. Появятся новые страны, старые государства сотрутся с лица земли, а те, что останутся будут переименованы. Мне не хотелось заглядывать так далеко, но яркий калейдоскоп событий и впечатлений кружился передо мной каждый раз, стоило только сомкнуть веки и я видел то, о чем не могли знать другие.

Я ступил на зыбкую и опасную почву, пытаясь подобрать ключи к различным заклятиям. Вместе с постепенно растущей стопкой исписанных формулами страниц, росла и уверенность в том, что я знаю для чего князь дал мне все эти поручения. Пока он хотел, чтобы пробелы в книге заклинаний были заполнены, а он бы воспользовался плодами чужого труда. Сам он, скорее всего, не мог подобрать ключевых знаков. Даже его талант не всесторонен. Зато он мог позаботиться о том, чтобы способный новичок не смог сорвать печати с дверей темницы. Формулы волшебства незримой сетью оплетали все отведенное мне помещение. Я мог вызвать джиннов, мог создать прекрасные иллюзии или узнать некоторые тайны вселенной, сложить фрагменты прошлого и осколки будущего, но что-то подсказывало мне, что не это верх колдовства. Возможно, князь не солгал и я нахожусь всего лишь на первой ступени, а что ждет наверху крутой лестницы неограниченная власть или роковая ошибка, а затем падение. Я дал себе клятву, что рано или поздно вырвусь на солнечный свет и кто тогда сможет в бесконечном лабиринте городских улиц, лесов и морских путей разыскать юношу, поневоле променявшего венец принца на сомнительный титул чародея.