Удача любит рыжих. (Трилогия)

Впрочем, госпожа Ламмерлэйк не казалась особенно разгневанной: глаза ее довольно блестели, а карман длинного кардигана, как я успела заметить, оттопыривала изнутри некая коробочка. Судя по очертаниям оттопыренного, коробочка как две капли воды походила на ту, которую я наполнила половинчатыми листками.

— Но с другой стороны… — задумчиво произнесла Эльвира, и глаза ее блеснули, — с другой стороны, запасы половинчатых листьев в Академии подошли к концу, а практикумы для старших курсов без них провести нельзя. Так что мы, пожалуй, сочтем, что вы просто действовали… мм… нетрадиционными методами. Принесшими, надо отметить, недюжинный результат. Этот цветок — штука капризная, за сеанс он обычно выдает листка по три.

— То есть мне к нему и завтра приходить?

— Нет, — мягко, но решительно отказалась Эльвира. — К этому цветку вы больше и подходить не станете. Я не желаю жертвовать столь ценным экземпляром! И передайте близнецам аунд Лиррен, чтобы они не вздумали последовать вашему примеру. Второе растение еще нежнее, оно такого может и не пережить… О боги, какое счастье, что вы выбрали себе именно этот отсек!

Я вздохнула. Нет, ну неужели ему так не понравился мой голос?!

Из теплицы я прямиком отправилась к себе в комнату. Полин там еще не было — наверное, девица сидела в библиотеке, — зато элементаль, полностью высунувшись из двери, парила у окна этаким полупрозрачным облачком. Я молча предъявила ей барабан, и флуктуация, не удивляясь, утащила его в пятое измерение. Наверное, ей уже все рассказали.

На завтра в принципе нужно было много чего готовить, но я не нашла в себе силы открыть тетрадь по бестиологии. Вместо этого я плюхнулась на кровать, щелчком подозвала к себе список кормильцев и стала искать по нему сегодняшнее число. Но я не успела еще его найти, как в дверь постучались, вежливо, но достаточно твердо.

— Заходи, дорогой, гостем будешь! — радостно отреагировала элементаль, прежде чем я успела вставить хоть слово.

На пороге стоял Валентин де Максвилль, некромант со второго курса и наше экономическое все, прозванное отдельными ехидными индивидуумами «Наш ответ Скупидонусу».

— Привет, — сдержанно сказало экономическое все, заходя внутрь. За ним в комнату влетела вышколенная флуктуация, крепко держащая в лапках обернутую бумагой корзину. Я невольно потянула носом: от корзины шел теплый запах еды. — Вот, — с прежней сдержанностью сказал Валентин, поискав глазами, куда бы поставить корзину. Флуктуация сообразила быстрее, и корзина аккуратно опустилась мне на кровать — я едва успела подпихнуть под донышко тетрадь по бестиологии. — Де Максвилли не забывают карточных долгов.

Это был бесспорный факт, банкиры из поколения в поколение, де Максвилли не забывали ни о долгах, ни о векселях, ни о кредитах. Сдается, у них в мозгах просто не было функции, которая отвечала бы за забывчивость. Впрочем, к Валентину я относилась довольно положительно, да и корзина была объемная, так что я радушно улыбнулась и указала ему на свободный стул:

— Садись, сейчас Полин придет, тогда пообедаем.

Де Максвилль помялся. Кажется, предложение пришлось ему по вкусу, но все же некромант качнул головой:

— Нет, Яльга. Жалко, но не могу. У меня еще дела…

— Ну если дела… — Я улыбнулась еще раз, пожав плечами, и Валентин улыбнулся в ответ. Я знала за собой эту особенность: мало кто мог не ответить мне улыбкой на улыбку.

Некромант ушел; над его плечом плыла флуктуация, по которой то и дело пробегали сполохи фамильных цветов дома де Максвиллей. Я подождала Полин, потом, не выдержав, сняла с корзины бумагу.

Валентин был не Хельги, способный ограничиться двумя булочками из соседней лавки. Еды в корзине имелось много, еда в корзине была хорошая, и мне, с моими скромными аппетитами, этого должно было хватить дня на два. У той игры, надо признать, были свои приятные стороны… Рассудив так, я достала эльфийский персик, взвесила его в ладони и осторожно надкусила, стараясь не очень измазаться соком.

Обед оказал на меня весьма положительное влияние: я наконец поняла, каким видом деятельности мне хочется заняться. Мне хотелось узнать, как все-таки работает заклинание против баньши, которому нас так и не обучила госпожа ле Бреттэн. Так что, дожевав кусочек колбасы — изумительной, кстати, колбасы гномийского производства, нарезанной порционными ломтиками и закатанной в тончайшую фольгу, — я подтянула к себе «Справочник» и деловито зашуршала страницами.

Через десять минут я уже знала, как в общих чертах должно выглядеть заклинание. На всякий случай я даже сделала пару выписок, но что-то мне подсказывало, что, если я встречусь с баньши, мои конспекты не станут для нее достаточно весомым аргументом. Заклинание следовало отработать в магзале.

Проблема была только в том, что отрабатывать мне было не с кем. Вдохновленный Матильдой и халявой народ наверняка расползся по интересам; даже если я и поймаю в столовой заблудившегося эльфа, проще выйдет пристукнуть его на месте, чем уговорить заниматься заклинаниями. Хельги? Тоже не пройдет. Вот если отловить кого-нибудь из гномов…

По-любому, нужно было слезать с кровати и идти в магзал — едва ли потенциального партнера мне доставят гарпочтой прямо на дом, как кофе в постель. Вздохнув — на кровати было так уютно! — я спустила ноги вниз, злобно натянула холодные сапоги и пошла на поиски партнера.

Начинало смеркаться, и в коридорах уже зажигались лампы. Народ шнырял туда-сюда, но довольно редко — большая часть была в городе, меньшая сидела в библиотеке или по комнатам, выполняя заданое на дом. Я целеустремленно двигалась по направлению к магзалу, бдительно зыркая по сторонам, не пробежит ли где одногруппник. Но, добравшись до магзала, я так никого и не встретила. Томима нехорошими предчувствиями — как бы не пришлось со стенкой в догонялки играть! — я потянула на себя ручку двери.

В магзале тоже было пусто. Из угла в угол гулял сквозняк, за окнами, завешенными частой сеткой, чернел зимний вечер. Чисто вымытый пол блестел влагой, но от стен парадоксальным образом пахло застарелой пылью.

Этот зал всегда казался очень старым — иногда загадочно старым, как сейчас, а иногда — пронзительно звонким, странным, как… как эльфийская песня. Я как-то зашла сюда в полдень и замерла, забыв прикрыть за собой дверь. В окна ярко светило холодное зимнее солнце, на полу напротив окон лежали желтые теплые квадраты, а в лучах света плясали пылинки. Все это было очень просто и очень странно — такое чувство мы испытываем, когда видим какую-нибудь вещь и мучительно пытаемся вспомнить, что же именно нам эта мрысь напоминает. А память изгибается змеей, выскальзывает из пальцев, и нужное воспоминание прыгает совсем рядом, раз за разом упрямо не даваясь в руки.

Но сейчас я почти не интересовалась древностью и пылинками. Зачем-то пройдя к дальней стене, я смерила ее хмурым взглядом, поддернула рукава и только-только вспомнила, с какого жеста начинается заклинание, как дверь проскрипела — коротко и тревожно. Я торопливо обернулась, почему-то здорово смутившись. Как будто заниматься боевой магией все равно что пирожки из столовой таскать!

На пороге стоял Генри Ривендейл, и вид у него тоже был довольно смущенный.

— А ты здесь что делаешь? — одновременно спросили мы и одновременно замолчали, сообразив, что эльфийского хора, кажется, никто еще не заказывал.

— Что ты здесь делаешь? — повторил герцог, и слабое эхо подхватило его слова.

«Ежиков развожу! На валюту», — хотелось ответить мне, ибо де Максвилль определенно натолкнул меня на банковские темы. Но я сдержалась и сказала так:

— Я не поняла, а где твой плакат с рыжей теткой?

— Какой еще плакат? — Благородный вампир недоуменно поднял брови, и тогда я доходчиво объяснила:

— Прямоугольный. Творческий. Матильдин. На этот, как его, — а-а, практикум по боевой магии!

На провокационные вопросы герцог не отвечал — он предпочитал их задавать. Аккуратно закрыв за собой дверь, он подошел ко мне и, приглядевшись, предпринял второй подход к снаряду.

— Ты здесь чего, заклинание против баньши отрабатываешь? — самым небрежным тоном поинтересовался он, сделав образцово аристократическую физиономию.

— Ну если так можно назвать созерцание этой стенки… — Я была, конечно, сытая, но добродушия это мне не прибавило. — Как, интересно бы знать, можно отрабатывать заклинание без партнера?!

От последней фразы с герцога разом слетел весь аристократ.

— Без кого, без кого? — почти с благоговением спросил он, внимательно глядя на меня. — Без партнера?

— Ну да, — настороженно подтвердила я. — Чего я такого сказала?

— Ничего-ничего, — заверил меня Ривендейл. Будь на его месте Хельги или близнецы, они давно бы уже лежали на полу от хохота. Но Генри, как и подобает благородному дворянину, моментально взял себя в руки. Подойдя к стене, он выстучал по ней пальцами какую-то хитрую дробь.

— Что это за народные гномийские пля… — Я замерла на полуслове и уважительно присвистнула. На середине зала, как раз над вычерченным на полу кругом, медленно возникал фантом: рыжий, в зеленом платье, весьма условно изображавший баньши.

— Вот, — сдержанно сказал Ривендейл, указав мне на фантома рукой. «Как будто я его сама не вижу!» — мельком подумалось мне. — Этот партнер хотя бы переживет прямое попадание твоего заклинания. В отличие, скажем, от… — Кажется, он хотел сказать «меня», но вовремя спохватился и расплывчато закончил: — Какого-нибудь адепта. Ну и того… сымитирует настоящую атаку.

Я обошла фантом кругом и потыкала в него пальцем, кивая с умным видом. Вообще-то такую вот тетку я и сама могла сотворить, причем, если нужно, даже с портретным сходством. Спасибо одногруппникам, моделей на плакатах хватало. Другое дело, что любая из моих иллюзий не то что прямого, но даже косвенного попадания не выдержит, сразу же развеется по ветру. Да и сама в ответ ничем не кинет. Они у меня мирные.

Вот интересно, а откуда Ривендейл узнал про эту штуку?

— Знакомые рассказали, — кратко объяснил вампир, хотя я даже не успела задать вопроса. — Ну что, кто первый, ты или я?

Я замялась. Первой хотелось мне, но фантом вызвал все-таки Ривендейл. Совесть бормотала что-то нечленораздельное; я прислушалась, но ничего не поняла, а потому спросила:

— А еще одну такую же вызвать никак нельзя?

— Нет, — твердо сказал вампир. — Никак. Заклинание с жесткой матрицей.

Я подумала еще немножко.

— Ладно, давай ты первый. А я пока на скамеечке посижу…

Вампир пожал плечами и начал засучивать рукава.

Как и было обещано, я мирно уселась на скамеечку, прижалась спиной к стене, отдернулась от стены, нервно передернула плечами и стала смотреть.

Фантом работал весьма просто. Настроенный на некоторый режим, он выдавал линейную атаку заданной мощности и терпеливо ждал, пока герцог отразит ее и соблаговолит перейти в нападение. После пресловутого попадания иллюзия с минуту рябила, но потом все-таки вспоминала о долге и представала перед вампиром в более пристойном виде.

Надо сказать, что у герцога получалось неплохо. В первый раз фантом легко пробил его защиту, зато больше этого не повторялось — Щит Ривендейла был таким прочным, что об него можно было легко расколотить среднестатистический моргенштерн. Зато с нападением дела шли не столь удачно: вампир, разумеется, не мазал, но что-то в его чаре было неправильно, а что — я не понимала и сама. Пользуясь музыкальной терминологией — спасибо алхимическому цветку! — я могла сказать, что мелодию он в общем играет верно, но кое-где берет неправильные ноты.