Удача любит рыжих. (Трилогия)

Наконец герцог выдохся и подошел к скамье.

— Давай теперь ты, — предложил он, переводя дух.

Странно, но заклинания в процессе отработки всегда отнимают немало сил — потом, в схватке, пусть даже и учебной, они рождаются куда проще и быстрее.

Я кивнула и встала со скамьи.

Фантом ждал меня, терпеливо покачиваясь в воздухе. Я сглотнула, зачем-то потрогала языком уже поджившую блямбу и кивнула. Иллюзия начала медленно сплетать чару.

Наверное, я бы тоже успела подставить Щит, но специально не стала этого делать. Было очень интересно узнать, как именно атакует баньши. Едва ли учебный фантом способен нанести мне серьезный вред… Я твердо решила, что не буду отражать первый удар, но рефлексы в очередной раз оказались быстрее разума. Как только я увидела несущуюся ко мне чару, пальцы сами сплелись в нужные знаки, и я торопливо вскинула руки к лицу.

Заклинание расплескалось по прозрачной поверхности Щита, на мгновение ясно высветив его контуры. Не сдержавшись, я помянула мрыса, но было поздно. Атака оказалась отбита — теперь была моя очередь нападать.

Вспомнив все, что прочитала в книге, я торопливо начала рисовать в воздухе нужные руны.

Минуты через три я поняла, что получается у меня примерно как у Ривендейла. Вроде как все и правильно, но есть в заклинании какая-то фальшь. Вампир со своей скамьи только хмыкал, когда я в очередной раз пыталась атаковать фантом; наконец не выдержав, я развернулась к герцогу и прямо спросила:

— Что я делаю не так?

— Ну… — Похоже, Ривендейл не ожидал такого вопроса. Он, как и я, только чувствовал неправильность, но не мог выразить ее словами; подумав так, я остро пожалела об отсутствии Рихтера, который словами мог выразить абсолютно все, даже то, чего его выражать и не просили. Но Западные Земли были далеко, Ривендейл — близко, а заклинание нужно было кровь из носу, а отработать.

И тут меня осенила мысль.

— Генри, а ну-ка иди сюда! — скомандовала я, слишком поздно сообразив, что разговариваю не с кем-нибудь, а с наследным герцогом Ривендейл. Но наследный герцог не имел ничего против: наверное, его испугал многообещающий блеск моих глаз. Вампир подошел, настороженно косясь то на меня, то на фантома.

— Что ты придумала? — спросил он, разминая пальцы.

Я помолчала, почетче формулируя мысль.

— Значит, так! Я сейчас начну заклинание. А ты, как только увидишь, что не так, тут же меня дернешь и поправишь. Ясно?

В сформулированном виде идея звучала отнюдь не блестяще, но герцог, подумав, все-таки кивнул.

— Если получится… — не совсем уверенно посулил он.

Я бодро улыбнулась и сделала фантому знак.

Баньши неспешно зашевелилась над полом, собирая силы для заклинания. Я внимательно рассмотрела, как она становится плотнее и ярче, перед тем как выпустить наружу энергетический разряд, потом успела заметить сам разряд, а в последний миг вскинула руки, накрывая и себя, и Ривендейла Щитом. Заклинание ударилось о защиту — и я тут же поняла, что защита была двойной.

У благородного Ривендейла тоже были свои инстинкты.

— Я машинально… — буркнул вампир, поймав мой вопросительный взгляд, и тут мысль осенила меня повторно.

— Генри, — сообщила я, от волнения сформулировав ее совсем легко, — а если нам попробовать и атакующую чару плести вместе? Тогда мы…

— Можно, — подумав, разрешил вампир. — Только это, говорят, сложнее. Меня учили…

Но я упрямо стояла на своем. Учили его, понимаешь! Меня бы кто научил!

— А мы только попробуем! Попробовать-то нам ведь никто не запретит?

С этим сложно было поспорить, да герцог и не стал.

— Ну это да… — заключил он. — Тогда поехали?

— Поехали! — азартно согласилась я, вскидывая руку.

После первой же совместной атаки мы взглянули друг на друга с немалым уважением.

Не знаю, насколько сложно было работать в паре, — честно сказать, это просто было иначе, совсем по-другому, нежели плести заклинания одной. Приходилось слушать не только себя, но и Ривендейла, соизмерять свои действия с его, прикидывать, в какой конкретно момент можно начинать чертить тот или иной знак. Это было непросто. Зато, работая в паре, я легко чувствовала, где именно мои чары начинают сбоить, — работа Ривендейла как будто подчеркивала все шероховатости, давая возможность разглядеть каждый ляп. Сложнее сбиться с ритма, когда играете вдвоем.

— Слушай, а ведь и ничего себе получилось… — с легким удивлением признал Ривендейл, когда дым наконец рассеялся.

Посреди магзала теперь имелась выжженная дыра, которая быстро затягивалась — здешние стены и пол отлично умели регенерировать. Зато и фантом дрожал куда чаще обычного; теперь сквозь него легко можно было разглядеть противоположную стену.

— Еще раз? — предложила я, и Ривендейл, даже не дослушав, согласно кивнул.

Нет, Генри был не Хельги. Совсем не Хельги.

Из магзала мы ушли только в одиннадцатом часу — нас выгнал оттуда гном-завхоз, пришедший, очевидно, на звук и запах. Он застал нас как раз посреди очередного эксперимента, когда мы увлеченно долбили заклинанием по уворачивающемуся фантому, отважно переключенному на четвертый режим. В четвертом режиме баньши летала быстрее, да и атаковала болезненнее — я уже поприветствовала стену несколько раз, поприветствовала бы и пол, но подо мной очень удачно оказался относительно мягкий Ривендейл.

Несколько минут гном завороженно следил за баньши, а потом изрек:

— Ну прям как моль… Слышь, вы, питомцы и питонцы, ползите-ка на выход! Ночь на дворе!

— Ну прям-таки ночь… — буркнула я, но перечить не посмела. Благородный Ривендейл молча натягивал на себя сброшенную час назад куртку.

Гном подождал, пока мы выйдем из магзала, и демонстративно запер его на ключ.

— Спать идите, — ворчливо напутствовал он, погрозив нам этим самым ключом. — Ишь взяли моду по ночам заклятьями дубасить! Полуночники!

— Вампиры вообще существа ночные… — пробормотал под нос Генри, но гном предпочел его не услышать.

На следующий день я столкнулась с близнецами аунд Лиррен. Судьбоносная встреча произошла довольно неожиданно — я спешила по лестнице вверх, когда меня окликнули из-за спины:

— А-а, Яльга… Свободная, значит…

Я обернулась и узрела небывалую картину. На лестничной площадке, той самой, где я позапрошлой ночью пряталась от Фенгиаруленгеддира, стояли оба брата аунд Лиррен. Один протирал листья растения особой пушистой тряпкой, другой сбрызгивал его водой из хитрого флакончика. Растение потягивалось от удовольствия, эльфы, напротив, были эпичны и мрачны.

— Вот, — уныло сказал Эллинг, тыкая флакончиком в цветок. — Мало мы вчера лэ напели! У меня прям до сих пор на пальцах от струн мозоли…

— От каких струн? — поинтересовалась я, уже зная ответ.

Эльфа перекосило.

— От каких от каких! От серебряных! На арфе! Я тому клятому цветку двенадцать раз исполнил «Балладу о доблестном рыцаре Ивангое и прелестной даме Ровении», а он только три листочка и отрастил!

— Поганец! — с чувством подытожил Яллинг, взмахнув тряпкой.

— А на этот фикус вас тоже Эльвира отправила? — уточнила я, машинально погладив цветок по протянутому листу.

Братьев перекосило повторно.

— Нет, — мрачно сказал Яллинг, яростно оттирая с листа пыль. — Фенгиаруленгеддир.

Я удивленно подняла бровь, и братья, радуясь возможности откосить от работы, наперебой рассказали мне всю историю целиком.

Оказывается, видение Фенрира напугало обоих эльфов в значительно меньшей степени, нежели меня. Подробно обсудив между собой этот вопрос, братья пришли к выводу, что крыша — это место интересное и неплохо было бы сходить туда еще раз. Была мысль взять меня, но элементаль из моей двери доходчиво объяснила, что хозяйки нет дома.

— А когда это вы ко мне пришли? — ненавязчиво уточнила я.

Близнецы переглянулись.

— Часов в девять, — уверенно сказал Эллинг. — Или полдесятого.

— Понятно…

Без меня, конечно, было немножко сложнее, но братья рассудили так, что можно пойти и в обход, как-то: — проникнуть на крышу телепортом. А что? Телепортации их учили, и простой, и сложной; телепортировать же туда, где ты побывал менее суток тому назад… Ха, это смог бы сделать даже гном-первокурсник, не то что блистательные и неподражаемые близнецы аунд Лиррен!..

И вот часов этак в одиннадцать братья встали под сенью цветка, сиявшего флуоресцентными бутончиками, начертили схему телепорта, четыре раза проверили все заклинания и торжественно шагнули в пустоту.

Пустота закончилась очень быстро — буквально секунду спустя эльфы обнаружили, что мрак небытия сменила другая, куда более знакомая и прозаичная темнота. Но над головой было не небо, а низкая покатая крыша, вокруг же, как немедленно выяснили эльфы, стояли метлы, ведра и кадушки. Это была хозяйственная каморка, безраздельное владение гнома-завхоза. Естественно, запертая на чары и на ключ.

…Выпустили их оттуда через полчаса — дверь открыл довольный Фенгиаруленгеддир. А утро они встретили в компании все того же растения, ведра, лейки, пульверизатора и набора мягких тряпок.

— Похоже, там стояла другая матрица, — сказала я, поразмыслив несколько минут. — Причем матрица эта была настроена так, чтобы ловить и перенаправлять всех, кто телепортирует на крышу, в этот самый чулан. Других вариантов нет и быть не может.

Эллинг скорчил недовольную физиономию.

— Какая ты умная, душа моя! — поведал он, встряхивая флакончик с жидкостью. — Вот без тебя мы бы до этой мысли ну никак не дошли!

Я пожала плечами:

— Ну что же, тогда успехов в ботанике.

«Вот так и кончаются великие начинания!» — подумала я, быстро поднимаясь на третий этаж.

ГЛАВА ПЯТАЯ,