Удача любит рыжих. (Трилогия)

Алхимичка встала. Втянула живот. Втянула еще раз, более основательно. Быстро, пока воздух снова не запросился в легкие, она защелкнула верхнюю застежку на талии. Выдохнула, как наш фехтовальщик, демонстрировавший старшекурсникам, как именно надо наносить удар. Повторила всю цепочку; итогом сделалась вторая кнопка, с третьей попытки занявшая положенное место.

Полин растерянно повернулась ко мне — и я поняла, что именно так огорчало алхимичку.

У каждой женщины есть своя проблемная зона. У Полин это были талия и живот. Если на ногах штаны смотрелись вполне достойно, то выше начиналась полная порнография: не шибко-то объемное пузико Полин тем не менее не терпело посягательств на свою свободу. Смирившись с волей хозяйки, оно позволило затянуть себя в тесную ткань, но спереди и по бокам все равно свисало маленькой, но вполне ощутимой складкой. Застежки поскрипывали, намекая на несообразный размер штанов.

— Ну что? — безнадежно спросила алхимичка.

Я задумчиво прикусила губу, не зная, что сказать. Приняв это за ответ, Полин развернулась к зеркалу; пару минут она мрачно смотрела на талию, потом плюхнулась на кровать и хмуро уставилась на ноги, обутые в пушистые тапки.

Я поняла, что ситуацию пора брать под контроль.

Времени оставалось мало, настроение у Полин уже было ниже плинтуса — а она все-таки была мне подругой, это не следует забывать. Даже если она сейчас переоденется — а она переоденется, это факт, — все равно турнир будет уже испорчен. К тому же надеть Мечту посоветовала именно я.

— Подъем, — максимально командно приказала я.

— Зачем? — Полин подозрительно покосилась на меня снизу вверх.

— Затем, — отрезала я. — Будем реанимировать ситуацию.

Нехотя она встала. Я положила расческу на туалетный столик (он же — тумбочка прикроватная, он же — хранилище тетрадей, он же…) и подошла к подруге.

По неизъяснимым законам физики в сидячем положении живот занимает больше места, чем в стоячем. Обе кнопки оказались расстегнуты; я привычно размяла пальцы, вспоминая нужное заклятие.

— Живот втяни.

Это заклинание в принципе было достаточно простым. Вся беда была в том, что снять его мог только наложивший; учитывая же, что заклинание максимально прочно скрепляло между собой составные части (в данном случае кнопок), у Полин имелся шанс спать теперь именно в этих штанах. Это если я не приду этим вечером ночевать.

По крайней мере половина проблемы была решена. Оставалась вторая; в принципе имелась и третья — вся Полин в целом, глядевшая на мои действия без особого энтузиазма, но тут у меня уже не было никаких идей. Разве что старая насчет двуручного меча… ибо проблемы, подобные этой, можно решить только лишь радикально.

Вторая половина… хм…

Оставив недовольную жизнью Полин пялиться в смутившееся от такого внимания зеркало, я решительно распахнула дверцу ее шкафа. На ней же, но с внутренней стороны, имелась такая металлическая штука, на которую алхимичка вешала пояса. С минуту пощелкав пряжками, я нашла что хотела и вынырнула наружу с широкой лентой из черной лакированной кожи. Пряжка на поясе имелась серебряная, в виде волчьей пасти с нехорошими рубиновыми глазками. Пояс был такой, «готичный», как выражался Хельги, натасканный в вопросах моды всеми своими пассиями. С Полин он сочетался меньше всего, но это была уже не моя забота. Подойдя к алхимичке, я обернула пояс вокруг ее талии и, подвигав его вверх-вниз, определилась с маскируемой зоной. Волчья пасть, правда, вызвала у меня некоторые затруднения — в столь сложной технике я разбиралась плохо, — но в итоге все вошло куда и должно было войти. Серебряный штыречек надежно укрепился в дырочке, оправленной, ясен пень, тоже серебром. Я отошла на пару шагов, критически осмотрела сотворенное.

Вроде получилось неплохо.

Полин, критически смотревшая на себя в зеркало, похоже, пришла к точно такому же мнению. Мне было сказано «спасибо», правда довольно кислое — известно, для женщины нет ничего грустнее, чем исчезнувшая причина пожалеть себя. Подергав пояс вверх-вниз — закрепленный на минимальной дырочке, он сидел прочно, — алхимичка полезла в шкаф за туфлями.

— Косметику дай, — напомнила я, решив, что процесс выбора может затянуться надолго. Лезть же с советом во второй раз… не-эт мне и одного хватило. У меня воображение не бесконечное.

— Там в тумбочке маленькая косметичка, — не оборачиваясь бросила Полин. — Возьми что понравится… — Она немножко подумала и развернулась ко мне лицом, на котором немедленно обнаружилась некоторая задумчивость. — Кроме такого фиолетового бутылечка с надписью на эльфийском. И кроме теней, голубеньких с серебром. И кроме…

— Подводку, тушь и блеск мне взять можно? — прервала я ее, не без оснований испугавшись начавшегося было перечисления.

Полин подумала. В глазах у нее отчетливо прыгали нолики.

— Можно, — наконец согласилась она.

Косметикой я пользовалась в первый раз и оттого немножко боялась. Насчет блеска все было просто: с него я и начала, решив, что накрасить губы сможет, верно, каждый. Получилось, кстати, с новой же попытки: а собственно, у кого бы не получилось, всего-то дел — водить тюбиком по губам.

С тушью было немножко сложнее. Во-первых, я знала, что ее накладывать не так-то просто. Во-вторых, Полин всегда красила ресницы в самый последний момент, то есть после подводки — а подводки я боялась сильнее магической войны. Признаться, я бы предпочла и вовсе обойтись без косметики, но мне предстояло выступать, возможно с большого расстояния, а это значит, что нужно подчеркнуть глаза и рот. Иначе все сольется, к мрысам собачьим.

Ладно, мрыс с ним… или я уже повторяюсь? Решительно, точно на экзамене, я открутила крышечку с подводки.

Подводка мне попалась коричневая, а не черная. Подумав, я решила, что оно и к лучшему — я же не вампирша и не радикальная брюнетка (что в принципе почти одно и то же, ибо вампирши все как на подбор или радикальные брюнетки, или не менее радикальные блондинки). А коричневый — это как-то мягче, ненавязчивей.

Вот.

Рука, поднесенная к векам, изрядно дрожала. Собрав всю волю в кулак, я прекратила недостойный тремор и, скрестив пальцы на обеих ногах, прикоснулась влажной кисточкой к коже.

Я решила подвести не верхнее, а нижнее веко — быстрее, ярче и надежнее. Глаза подчеркнет, а большего мне и не надо — кто его знает, вдруг мне не пойдет восточный макияж? Потом стирай его, все равно размажется…

Накрасив один глаз, я поймала себя на том, что машинально приоткрываю рот — уж не знаю для какой необходимости. Попробовала закрыть; не-а, с открытым выходило как-то естественнее и проще.

Надо будет у Полин спросить, отчего оно так происходит…

Вот сейчас и начиналась основная сложность. Как сделать так, чтобы макияж вышел симметричным? Мрыс бы его знал, честное слово… больше всего я боялась, что глаза у меня получатся разные. У-у, как все просто было с блеском! Рот у меня хотя бы один…

Черта под вторым глазом вышла немножко ровнее, чем под первым: чувствовался некоторый опыт. Я чуть отодвинулась от зеркала, проверяя себя на симметричность.

Ну разумеется, вторая черта вышла длиннее!

Выругавшись тихо, но нецензурно, я чуть удлинила первую. Сравнила.

Теперь длиннее получалась уже она.

Мр-рыс эт веллер келленгарм! Подавив в себе желание смыть это все, ко всем… хм-хм… в общем, мифологическим элементам, я снова взялась за кисточку. Так. Здесь недостает примерно миллиметра, вот его сейчас и нарисуем. Так, так… и еще чуть-чуть…

Есть!!!

— Ну что, ты все? — Сзади образовалась Полин, уже определившаяся с обувью. Я краем глаза посмотрела на ее ноги; там имелись черные бархатны туфли а ля балетки, каждая из которых была перехвачена широкой черной же лентой.

— Тушь осталась… — Я дернула помянутое за крышку, но она держалась стойко. — Мрыс дерр гаст! — Я дернула еще раз, крышка протестующе затрещала, но сдаваться и не собиралась. — Почему оно не открывается?

Полин посмотрела на меня немножко странно.

— Потому, что оно откручивается, — после паузы пояснила она.

Все. Крыша едет, дом стоит. Я быстренько открутила упрямую крышку, окунула кисточку в тушь, с некоторым трудом вытащила ее обратно. Щетинки изо всех сил цеплялись за стенки тюбика, явно стремясь остаться в более привычной среде.

— Когда красить будешь, кисточкой делай туда-сюда, — подсказала из-за спины Полин.

— В смысле, вверх-вниз? — уточнила я.

— Ага, и еще вправо-влево…

Я попробовала. Тут главное было не моргать — тушь я выбрала хорошую (Полин только вздыхала), комочков в ней не имелось. Я с некоторым трудом прокрасила дальние ресницы, располагавшиеся у внешнего угла глаза.

Со вторым проблем уже не возникло. Вдохновленная победой над подводкой, я накрасила его буквально на счет раз.

Полин тем временем снимала с волос бигуди, попутно расправляя волосы руками. Прическа у нее немножко стояла дыбом, как грива у льва на потешном лубке.

— А сколько времени? — вдруг вспомнила я. — А, элементаль?

— Двадцать пять минут девятого, хозяйка! — по-армейски вытянувшись во фрунт, отчеканила флуктуация.

— Сколько? — Я едва не выронила тюбик с тушью из рук. — Двадцать пять минут?!

— Теперь уже двадцать шесть, — пунктуально поправила элементаль.

— Все, нас уже нет! — Я щелкнула пальцами, отправляя тушь, подводку и блеск Полин на тумбочку. Щелкнула еще раз; алхимичка протестующе завопила — еще бы, магически ускоренные бигуди с боем выпутывались из ее волос. — Зато быстро, — пояснила я. Ухватила подготовленную с вечера сумку: перо, чернильница, пара пергаментных листов. Амулет-запоминалка — на всякий случай. — Все, вперед!

Мы вихрем промчались по этажу, пугая немногочисленных встречных испуганным видом. За окном, как я отметила мимоходом, было уже светло; углубляться в описание пейзажа было уже некогда, все мое внимание занимала сумка, перекинутая через плечо и ощутимо бившая меня по правому боку. Не знаю, чего в ней было такого острого, но — ручаюсь! — оно там было.

Тридцать ступеней лестницы, ведущей на третий этаж; еще полтора коридора, преодоленные в том же стремительном темпе; я все-таки вырвалась вперед, оставив Полин пыхтеть за моей спиной, — помимо пыхтения оттуда неслись ругательства на эльфийском и невнятные требования остановиться и подождать.

Я влетела в переход, распахнув дверь прицельным пинком. По моим расчетам, минуло от силы две минуты; у нас оставалось еще три, этого времени должно было бы хватить.

— Ellen vigdis аг morau… — неразборчиво твердила алхимичка. — Ar den delle…

«Надо же», — мимоходом отметила я. Как говорил один мой знакомый эльф, это я только кажусь такой хороший мальчик, а на самом деле я ругаться по-гномийски умею…

Мы успели. Более того, мы успели прежде всех, ибо актовый зал был закрыт, а у дверей его было как-то подозрительно пусто. Не поверив глазам, я посмотрела в замочную скважину; внутри было пусто и грустно, только школьный призрак Афилогет кружился вокруг хрустальной люстры. Люстра чем-то напомнила мне ту, ковенскую; судя же по тому, какие зверские гримасы строил призрак, ожидала ее приблизительно та же судьба.