Удача любит рыжих. (Трилогия)

— Хозяйка, хозяйка! — В двери появилась обеспокоенная элементаль. — Ты… чего это, а? Случилось чего-то?

— Нет, — подняла я на нее глаза, постаравшись сделать как можно более спокойную физиономию. — Все хорошо. Я сейчас погуляю, ладно? Вернусь попозже, часиков в шесть.

— А к завтра кто готовиться будет?

— Вот после шести и подготовлюсь.

Я положила коробочку с перьями на стопку учебников и вытащила из шкафчика зимний плащ. Что же — давно мы не гуляли по Межинграду!

От реки дул ветер — он легко пробирался под поношенный казенный плащ, и я сжималась в комок, прикрывая лицо руками. Так оно почти что не мерзло, вдобавок я отогревала дыханием пальцы, заледеневшие в тонких варежках. Снег слепил сияющей белизной, и я щурилась, стараясь глядеть не дальше чем себе под ноги.

Таким вот образом я прошла больше половины пути — а потом неожиданно поняла, что не так уж здесь и холодно. Может быть, я просто отошла на достаточное расстояние от реки. Конечно, пальцы на ногах продолжали тихо мерзнуть, зато верхняя часть меня смогла выпрямиться и перестать прикрывать лицо грязными варежками. Более того, я сделала фундаментальное открытие. Оказывается, зимнее солнце умело не только светить, но и греть!

Зажмурившись, я подставила его лучам замерзшее лицо. Мрыс дерр гаст! Сил юного солнца еще не хватало на то, чтобы растопить даже самую маленькую льдинку, но я уже чувствовала кожей его тепло, и значит, приближалась весна.

Поняв это, я еще раз посмотрела кругом. Ну да, конечно, как я раньше этого не замечала! Небо, у горизонта оставшееся по-зимнему бледным, наливалось синевой в зените; снег чуть подтаивал, образуя наст; с крыши эльфийской лавки свешивалась сосулька, и под ней уже темнела небольшая лужица…

Я бездумно улыбнулась, полной грудью вдыхая холодный воздух. Зима уже на излете, дни ее сочтены; ей осталось не больше двух недель, а там уже березень-месяц, там капель и грязный снег, чавкающий под подошвами, размытые дороги и ослепительно синее небо, синее, как глаза дракона…

В Лыкоморье приходила весна — и то, что ждать ее приходилось дольше, чем на юге, лишь придавало ее приходу особенную радость.

Под ногами у меня сновали голуби — нахальные, толстые и сизые. Здесь их, наверное, часто кормили и редко ловили, ибо птицы почти не пугались моих движений, отлетая из-под сапог, очевидно, только из уважения к традиции. «Положено отлетать — вот мы и отлетаем, — читалось в наглых желтых глазах. — А ты вообще-то смотри, куда лезешь!» Мое внимание привлек один из голубей: взъерошив перья и вытянув шею, он непрерывно ворковал, следуя по пятам за невзрачной серенькой самочкой. Вид у него был самый придворный, лиловые перья на зобу сверкали что твой шелк, а воркующие интонации вызывали во мне упорные ассоциации с каким-то героем дамского романа. Самочка же поступала, в точности как советовали женские журналы: убегала прочь, но не спешила улететь, к тому же то и дело останавливалась, давая поклоннику шанс приблизиться.

Из подворотни выбежали две собаки, размахивавшие длинными хвостами наподобие флагов. С лаем они пронеслись по площади, распугав всех голубей, и скрылись среди кустов, которыми площадь была засажена по периметру.

Я подошла к скамейке, стоявшей у молчащего фонтана, и села, предварительно смахнув с нее варежкой снег. Снег этот был влажным и липким — мне пришлось потом долго стряхивать его с варежки. Под ногами были рассыпаны черные семечки — очевидно, недавно здесь кормили голубей, — и, увидев, что я сижу неподвижно, птицы начали подходить ближе. Скоро они вовсю шныряли между моими сапогами, а один, особенно наглый, даже несколько раз прошелся мне по ногам. Неожиданно мне захотелось его поймать; выждав момент, я быстро нагнулась и схватила голубя обеими руками, успев прижать ему крылья к телу.

Он был теплым и дрожал — я чувствовала это сквозь варежки. Пытался дергать крыльями, вырывался, но я держала крепче. Я вдруг почувствовала жалость к нему и отвращение к себе; осторожно опустив его на землю, я разжала руки.

Голубь тут же улетел, более не думая о семечках. Остальные тоже бродили поодаль. Посидев еще несколько минут, я встала и пошла к Академии. По пути купила пирожок у уличной торговки с лотка и съела его за несколько укусов.

Настроение было гаже не придумаешь.

Назавтра первой парой у нас стояла телепатия. Спаренные лекции пролетели на удивление быстро. Прозвенел звонок; я привычно подхватила сумку, но тут в голове у меня точно звякнул невидимый колокольчик. Вздрогнув, я посмотрела на кафедру; магистр Буковец, стоявший там, делал мне руками всевозможные загадочные знаки.

Я подошла к нему. Директор дождался, пока из аудитории выйдет последний адепт (им, естественно, оказался любопытный Хельги), и собственноручно закрыл за ним дверь. Я мрачно наблюдала за всеми этими приготовлениями.

— Что это значит, адептка Ясица?! — пафосным шепотом вопросил Буковец.

— Это вы о чем? — хмуро уточнила я, уже зная ответ. О чем — о чем… О том! О вчерашнем.

Директор не опроверг моих ожиданий. Порывшись в нагромождении книг на кафедре, он вытащил на свет божий какой-то пергамент, снабженный фиолетовой печатью. Патетически взмахнул им в воздухе; в печати я немедленно опознала ковенскую, а такой вот меленький почерк с завитушками мог принадлежать исключительно Вирре Джорджовне.

— Да вы хоть знаете, что это?!

— Нет, — вякнула я, с запозданием смекнув, что вопрос был скорее риторический.

— Это, — Буковец еще раз взмахнул пергаментом, точно нашкодившим щенком, сцапанным за шкирку, — жалоба, адептка Ясица! На всю Академию и лично на вас! Вы, между прочим, вчера опозорили нас перед всем Межинградом!

— А что, Вирра Джорджовна — это уже теперь весь Межинград?

Директор, набиравший воздух в легкие, подавился новым пассажем.

— Адепты, кажется, ничего против меня не имели. По крайности, проголосовали они за меня!

— Проголосовали за вас?! Надо же! — Телепат определенно распалялся, раньше я за ним такого не наблюдала. — Да вы… вы… Пока вы в Академии творите боги знают что, это еще ладно! У вас, в конце концов, есть свой декан, и если его все это устраивает… — Он не стал продолжать, вместо этого еще разок дернув пергаментом, причем прямо у меня перед носом. Отпрыгивать я не стала, хотя и вздрогнула от неожиданности. — Но надо же думать, как вести себя на государственных турнирах! Поссориться с уполномоченным представителем КОВЕНа — это же надо, а! Да вы знаете, что здесь про вас пишут? Знаете, что это означает для всей Академии?!

Внутри меня что-то натянулось. До предела.

— Не знаю, — тихо ответила я, глядя директору в лицо.

— Не знаете? Так ознакомьтесь! — Он протянул мне пергамент. Я машинально взяла, несколько секунд продолжала смотреть на Буковца, потом сообразила, что от меня требуется, и опустила взгляд.

Да. Если верить тексту, написанному изумительно гладким слогом, то такой стервы, как я, мир еще не видел. Задача же любого приличного мага — сделать так, чтобы больше и не увидел. Магистр буравил меня воспитательным взглядом; я невольно краснела, с неудовольствием ощущая, как жарко становится правой щеке. Левая почему-то чувствовала себя вполне прилично.

— И что вы на это скажете? — не выдержал наконец педагог.

Я молча скатала пергамент в рулончик, протянула его магистру.

— Адептка Ясица, извольте отвечать! — Буковец добавил в голос металла. Я косо глянула на него; м-да, видно, Вирра Джорджовна и впрямь произвела на телепата неизгладимое впечатление. Прежде я бы не поверила, что директор, боявшийся студентов как чумы, когда-нибудь заговорит со мной в подобном тоне.

Повисло молчание. Я слышала, как в коридоре кто-то умоляет кого-то одолжить на время конспект по общей магии.

— Вы что, пользуетесь каким-то амулетом? — вдруг подозрительно спросил Буковец.

Я мотнула головой.

— Тогда почему вас не удается прочесть?

«Почему», «почему»… телепат мрысов. На мою стипендию не то что амулета — приличных штанов не купишь. Если бы не та олимпиада, так и ходила бы с заплаткой на заднице и дыркой в кармане. Амулет, мрыс дерр гаст! Рихтер вон читал, а этот…

Ч-читатель!..

Настроение стремительно рушилось под плинтус.

— Мне идти надо, — хмуро сказала я, не отвечая на заданный вопрос. — У нас некромантия сейчас. Магистр Дэнн ругаться станет.

— Ступайте, — после паузы велел директор. — И подумайте о том, как сильно вы подставили Академию.

Он мог бы не волноваться на этот счет. Ни о чем другом я сейчас и не думала — мозги будто переклинило на одной-единственной теме. Не то чтобы мне было особенно жалко школу — да и сомневалась я, признаться, что Вирра Джорджовна способна нанести ей такой уж ощутимый урон. Просто… просто я не думала, что в Академии так отнесутся к происшедшему. Может быть, я даже надеялась на поддержку. Ведь я же, в конце концов, здешняя адептка, одна из многих — разве вы, дающие защиту другим, не сумеете дать ее мне? Ведь я же не хотела, честное слово! Я увлеклась, переборщила — но ведь и ради Академии тоже, ради ее чести!

И что теперь? Теперь я, выходит, есть не что иное, как весьма стервозная и сволочная особа, которая изо всех сил тянула одеяло на себя? Которая ну прямо из кожи вон лезла, чтобы показать, какая вся из себя замечательная? Этакая наглая, тщеславная тварь?

Да, магистр Буковец?..

Да, студентка Ясица. Именно так.

Я чувствовала, как то краснею, то бледнею. Мир казался далеким и почти ненастоящим; я не плакала, но перед глазами все равно все плыло и смазывалось. Хельги, сидевший возле меня, попытался меня растормошить: кажется, его интересовало, чего именно от меня хотел многоуважаемый директор. Увы, вампиру предстояло остаться в неведении. Поняв, что я нахожусь не в том настроении, чтобы давать кому бы то ни было объяснения, умный Хельги отодвинулся подальше. Он отлично знал, что от Яльги всего можно ждать, а кровати в медпункте были жесткие.

Некромантия прошла мимо меня. Нет, я честно законспектировала все, что просили, и даже выполнила два теоретических упражнения, выписанных на доске. Но все это было точно во сне, и звонок, глухо донесшийся из коридора, показался мне схожим с сигналом будильника.

Я смахнула пергамент в сумку, отправила туда же чернильницу и перо. Подняла взгляд; Хельги уже смылся, решив, очевидно, не искушать судьбу.

Подхватив сумку, я направилась к выходу. Но тут меня неожиданно окликнула некромантка; я обреченно обернулась, чувствуя, как кровь в очередной раз отливает от лица.

Ей-то чего от меня надо? Того же, чего и директору?..

— Ну что, как вчерашний турнир? — Белая Дама чуть улыбнулась, поднимая на меня взгляд. Какая-то из книг на ее столе обиженно запыхтела, стала раздуваться и выдохнула небольшое облачко сизого дыма. Некромантка не глядя строго хлопнула ладонью по столу, и фолиант немедленно сдулся обратно.

Я пожала плечами. А то она не в курсе.

— Что с вами такое, адептка? — с неожиданным вниманием спросила магистр. — Вы что, так расстроены из-за…

— Нет, — неохотно ответила я. — Не из-за места.

— А в чем тогда дело? Адептка Ясица. — Она чуть нахмурилась, видя, что я не собираюсь ничего отвечать. — Настроение интуитивного мага — это не только его забота. Оно мне надо, чтобы где-нибудь что-нибудь взорвалось? Это в лучшем случае взорвалось, а то я ведь вас знаю…