Трактат о хорошей работе

Со своей стороны мы не можем довольствоваться также и этим обиходным пониманием произведения, не можем создавать инструмент теории из заведомой фикции. Нам нужно такое понятие произведения, которое бы годилось не только для рассмотрения форм чисто умственного труда, но и для рассмотрения форм коллективного труда, содержащего элементы коллективного исследования и коллективного проектирования. Нам нужно понимание произведения как чего-то доступного для многих субъектов. Поэтому за исходное мы возьмем второе из рассмотренных значений термина «произведение» и попытаемся дать ему более точное определение. Припомним, что в этом значении мы представили в общих чертах произведение как изделие, следовательно, как телесный объект, и что характер такого объекта как произведения поставили в зависимость от того, было ли его целью главным образом сделать кого-то в отношении познания каким-то.

Попытаемся выраженный таким образом замысел изложить немного точнее, а вместе с тем и немного короче. Произведение — это изделие, имеющее смысловое значение, например надпись, символический плакат, флаг с национальными цветами, зеленый свет светофора на перекрестке дорог, банкнот. В данном случае мы имеем в виду не совокупность, состоящую из надписи и ее содержания, а именно надпись: не совокупность, состоящую из зеленой лампочки светофора и того, что можно было бы выразить словами «путь открыт!», а именно эту зеленую лампочку светофора. Но эта надпись является произведением потому, что она не просто изделие, это, кроме того, такое изделие, которое означает, что тот, кто прочтет эту надпись, подумает именно так, а не иначе. Например, прочитав надпись «касса», он уяснит себе, что здесь выплачивают деньги. И та зеленая лампочка светофора является произведением потому, что она не только просто изделие, но, кроме того, такое изделие, которое означает, что именно тот, кто знаком с сигналами уличного движения, увидя ее, поймет, что переход через улицу открыт. Изделие такого рода обрабатывает в отношении познавания только тех лиц, которые понимают тот язык, на котором что-то написано, и т.п. Следовательно, оно является связующим звеном во взаимодействии только определенного круга лиц, умеющих в этом разобраться. Поэтому оно является произведением относительно совокупности лиц, «знающих данный язык».

Более обстоятельную характеристику произведений мы даем главным образом в отношении их значения. Так, например, характеризуя данный банкнот как польский денежный знак данной эмиссии достоинством 20 злотых, мы не только опишем своеобразные завитушки, служащие фоном для печати, что необходимо для того, чтобы отличить подлинные банкноты от фальшивых, но, кроме того и прежде всего, укажем, что на него можно приобрести товар стоимостью в 20 злотых. А одним из способов характеристики произведений в отношении их значения именно и является информирование об объекте, о котором разумеющий это значение индивид как таковой отдает себе отчет, и о том, каким он представляет себе этот объект. Подобным образом мы характеризуем произведения, являющиеся описаниями, например так мы называем учебник географии, учитывая объект, который осознаем при его чтении. Хейнал[33] на Мариатской колокольне в Кракове называем хейналом, потому что его звуки представляются нам сигналом, возвещающим о времени.

Исходя из вышеизложенных определений, «Марсельеза» — это совокупность, состоящая из ряда своеобразно подобранных и упорядоченных фрагментов акустически вибрирующей физической среды, совокупность, отличающаяся тем, что тот, кто ее слышит, чувствует себя так, как если бы его призывали к защите Отечества от нападения тиранов и делали это с таким пафосом, который только подражательно передается в том, что является в этом гимне главным. Возникает вопрос, является ли «Марсельезой» только то, что прозвучало в одной из комнат Страсбурга в 1872 г., когда ее впервые запел вдохновенный творец этого гимна? Мы ответим: точно выражаясь, да. Но поскольку эту песню потом пели подобным способом и другие, мы вместо того чтобы сказать, что возникали имитационные произведения, поразительно похожие на «Марсельезу», упрощаем дело и говорим, что «Марсельеза» потом звучала многократно. Публичный характер произведения заключается именно в подобной имитационной повторимости, а иллюзия тождественности произведения во всех его повторениях объясняется тем, что все эти повторения, не являясь в полном смысле этого слова тождественными, со всех важных в данном случае точек зрения являются все же таковыми.

И еще одно пояснение в связи с рассматриваемым нами теперь пониманием термина «произведение». Отождествляем ли мы «Марсельезу» с ее записанным текстом, с экземпляром ее нот, сопровождаемых словами в графическом изображении? Вовсе нет. Текст — это тоже произведение, но произведение вспомогательное по отношению к главному. Кто умеет его читать, тот в соответствии с этим изделием, являющимся последовательным рядом зрительных импульсов, сумеет исполнить «Марсельезу» — акустическое произведение, представляющее собой последовательный ряд слуховых импульсов. Точно так же обстоит дело с рукописными или печатными текстами вообще: это произведения вспомогательные (за исключением тех случаев, когда мы имеем дело с так называемым идеографическим письмом, которое непосредственно информирует с помощью графических знаков, а не косвенно, с помощью произвольных слов).

Таким образом, в сфере творческой деятельности писателей, композиторов, работников изобразительных искусств создаются два вида изделий. Ими являются либо человеческие индивиды, которых сделали познавшими то-то, либо также тела, не являющиеся индивидами, но исполняющие по отношению к индивидам роль импульсов (колеблющиеся определенным образом струны, висящие на стене картины, изваяния и т.д.). Под воздействием этих импульсов соответственно подготовленный индивид становится познающим индивидом. Эти изделия второго рода мы также называем произведениями — музыкальными, поэтическими, изобразительного искусства и т.д. Мы употребляем термин «произведение» еще и в ином значении, особенно в тех случаях, когда речь идет о чисто умственной деятельности. Тогда этот термин является составной частью метафорических выражений, которые информируют о том, как познает индивид, своеобразно обработанный с помощью чисто умственной работы. Этим значением термина «произведение» мы занимались в самом начале данной главы.

Что же касается структуры произведений в том смысле, в котором мы называем произведениями определенные тела, не являющиеся индивидами, то ясно, что, например, поэмы состоят из слов (произносимые устно — из выговариваемых слов, напечатанные — из графических), музыкальные прелюдии — из фаз вибрирующих струн, изваяния — из кусков мрамора и т.д. А если говорят, что «Илиада» (или точнее содержание «Илиады») состоит из приключений Ахиллеса, то это метафорическое выражение означает только то, что со слушателем «Илиады» происходит так, словно бы приключения Ахиллеса совершались в зоне его наблюдения. Точно так же следует понимать «составление» произведения из того-то и того-то, если речь идет о произведениях в чисто умственном смысле: всегда в таких случаях имеется в виду то, что с кем-то происходит так, как если бы перед ним дефилировали объекты, образующие определенную совокупность. Когда у Гете созрел замысел «Фауста», он так описал свое состояние познавания, точнее себя самого в тот момент как познающего: «Ihr naht euch wieder, schwankende Gestalten» («Вы снова приближаетесь, призрачные образы»). Важно отметить, что речь идет именно о том, чтобы с потребителем продукции композитора, писателя, художника происходило в указанном отношении именно так, а не иначе, чтобы с ним было так, как если бы перед ним дефилировали такие, а не иные объекты, следовательно, речь идет о структуре произведения именно в этом, переносном смысле.

А если дела обстоят так, как мы пытались это представить выше, то становится ясным и ответ на вопрос о материале произведений в рассматриваемом прямом смысле этого слова. Такими материалами являются фазы колебания струн, мрамор. Фазы струн, мрамор, написанные буквы получаются из предыдущих фаз струн, предыдущего состояния мрамора, из чернил и т.д. По отношению же к термину «произведение» в смысле составного элемента метафорического выражения такая проблема сама может иметь только переносный, метафорический смысл. За ним кроется, пожалуй, прежде всего такая мысль: автор, для того чтобы создать свое произведение, должен был предварительно приобрести некоторые привычки, предприняв частичные приготовления в значительной мере путем подражания в отдельных деталях.

Пожалуй, в этом смысле современное полифоническое произведение для оркестра вырастает из предшествующих достижений инструменталистов.

В данной главе мы намеревались и намереваемся проанализировать только самые важные специфические понятия умственной деятельности, имеющие значение при рассмотрении такой деятельности как одного из видов деятельности вообще. Рассмотрев характерное для всей этой области понятие произведения, а точнее говоря, множество понятий, связанных с этим термином, перейдем к рассмотрению их применительно к умственной работе преимущественно мыслительного характера. А к таким работам мы не отнесем, например, ни музыкального сочинения, ни формирования в мыслях произведений типа рисунков и т.п. То, что выделяет умственный труд преимущественно мыслительного характера, мы назовем «namysłem» («размышлением»), отличая смысловое значение этого термина от его смысла в популярном его употреблении и понимая под размышлением всякое решение умственных задач. Размышление бывает двоякого рода: это или додумывание (догадка), или обдумывание.

Мы додумываемся до истин, обдумываем планы. В поисках ответа на вопрос, и таким образом решая проблемы (например, пытаясь определить высоту данной местности над уровнем моря, стремясь определить, является ли данное готовое лекарство эффективным средством против данного вида бактерий, чему равен объем данного геометрического тела), мы начинаем предполагать, пытаясь додуматься до удачных ответов. И здесь термин «размышление» в нашем понимании охватывает более обширную сферу, чем при обычном употреблении, когда он ограничен случаями предположительных решений, лишь до некоторой степени правдоподобных, не совсем доказанных. При всем этом мы, несомненно, можем опереться на практику живого языка, ибо нередко говорится, что кто-то додумался до решения шарады или двухходовой шахматной задачи, хотя условия решения такого рода задач требуют только однозначных ответов.

Обдумываем же мы маршрут путешествия, программу концерта, план школьных занятий, ход ведения решающего разговора с кем-либо и т.д. Додумываясь эффективно, мы получаем отражение действительности в определенном отношении; обдумывая же что-то, мы получаем то, отражением чего станет определенный фрагмент действительности, если мы его создадим, действуя в соответствии с обдуманным нами образом. Обдумывание и додумывание взаимно помогают друг другу, так как, проводя исследовательскую работу (при которой речь идет прежде всего о додумывании), мы планируем себе ход составных действий этой работы. С другой же стороны, обдумывая что-то, мы стремимся к тому, чтобы это что-то удовлетворяло определенным условиям, и это стремление сводится к старанию познать, следовательно, опять же к усилиям из области додумывания. Так, например, проектируя мост, инженер исследует условия местности, стремится определить сопротивление материалов, их растяжимость, сгибаемость. Для препарации плана характерны поиски средств к достижению цели, а это ведь тоже познавательная работа. Это решение вопросов следующего типа: должно быть A, если оно отвечает следующим условиям: 1) A является существенным элементом достаточного условия для B, A относится к более раннему моменту, чем B; 2) A является возможным продуктом труда данного субъекта; B является целью, или, по меньшей мере, предположительно поставленной целью этого субъекта.