Майская ночь, или Утопленницы

* * *

Небо над кладбищем синело, как настоящее. Точнее — как в настоящем. Ласково сиял золотой купол церковки. Кажется, кого-то отпевали. Живых на погосте сегодня было не меньше, чем усопших: копошились, поправляли могилки, мыли памятники и оградки.

Вот еще одно из преимуществ хроноскреба перед обычным городом: никакой тесноты — даже на кладбище. Миллисекунду, как выяснилось, можно дробить чуть ли не до бесконечности, так что уровней на всех хватит.

Приоритеты, правда, слегка изменились. Раньше, к примеру, считалось респектабельным возлечь в самой середине погоста, но там теперь располагался вход, иными словами, лифтовая площадка, поэтому солидные люди предпочитали нынче ложиться с краю — поближе к природе.

Именно там, на границе пятого православного уровня (всего ритуалок в хроноскребе «Бакалдинском» насчитывалось восемнадцать), Авдей обнаружил того, кого искал. И надо сказать, очень вовремя, поскольку искомый, судя по всему, уже собирался уходить.

— Здравствуйте, Евграф Дмитриевич!

Представительный мужчина в спортивном костюме обернулся, изумился.

— Ба! — воскликнул он, ставя на дорожку ведерко с совочком. — Кормилец! Какими судьбами? — Затем лицо его выразило тревогу. — Слушай… — Мужчина ухватил Авдея за рукав старой матерчатой куртки, понизил голос. — Это ведь ты донки в ерик закидывал?

Тот сперва оторопел (откуда знает?), потом понял. Из настоящего прошлое не увидишь, а из прошлого — вот оно, сразу за незримой стенкой. Но поскольку разница во времени непредставимо крохотная, то с каждого уровня открывается по сути одна и та же картина. А могилка, принадлежащая родственнику Евграфа Дмитриевича, как раз смотрит на ерик.

Оба уставились на зеленеющий метрах в двадцати бугорок, с которого Авдей совсем недавно созерцал разгрузку контейнеров.

— Ну да… — признался он. — Закидывал…

Хорошо еще, что землянка таилась в роще и была достаточно удалена от хроноскреба. А то бы каждый шаг ее обитателя становился известен всем и каждому. Кому охота сделаться предметом сплетен! Нет, встречаются, конечно, и такие, но Авдей был не из их числа.

— По-моему, у тебя кто-то сомика с крючка снял, — сказал Евграф Дмитриевич. — Минут пять назад. Я, главное, сижу, памятник протираю, поднял глаза, а он как раз на бугор выбирается… И сомик в руке…

— Большой сомик?

— С локоток…

— А который снял… Как выглядел? Городской?

— Да нет, вроде из ваших… из наружников…

— Рыжий?

— Д-да… Кажется…

— Митька, — уверенно определил Авдей. — Сектант. Встречу — башку отверну!

Оба снова взглянули на бугорок.

— И поделом! — утвердил приговор Евграф Дмитриевич. — А сюда-то тебя каким ветром занесло?

— Вас искал…